Проблема Тайваня в Американо-Китайских отношениях

"Научный аспект №7-2024" - Политология

УДК 327

Дятлов Алексей Алексеевич – магистрант Дальневосточного Федерального Университета.

Аннотация: В статье рассматривается становление и развитие американо-китайских отношений и выявляется роль тайваньского фактора в рамках данного процесса. Существенное внимание уделяется пониманию положению Тайваня во внешней политике США и КНР. В условиях роста напряженности американо-китайских отношений влияние над Тайванем приобретает особенно важное значение. Особый приоритет в работе отводится пониманию и осмыслению роли Тайваня в контексте формирования американских и китайских глобальных программ.

Ключевые слова: тайваньская проблема, США, КНР, военно-политическое сотрудничество, политика «одного Китая», суверенитет, безопасность.

Введение

В конце XX – начале XXI вв. в глобальном миропорядке начинается процесс перераспределения политических ролей. Все еще сохраняя лидирующие позиции, Запад тем не менее постепенно уступает первенство государствам, которые еще относительно недавно находились в полной зависимости от его политической воли и использовались в качестве его сырьевого придатка.

Наглядным примером данной трансформации выступает Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР), превратившийся в площадку, на которой тесно переплетаются интересы великих держав. Именно на просторах АТР в настоящий момент происходит противостояние между США и КНР, двумя наиболее активными действующими лицами международной политики. Важнейшим аспектом данной борьбы выступает вопрос о различном видении будущего Китайской Республики Тайвань.

Неопределенный политический статус Тайваня является одной из фундаментальных проблем АТР и берет свое начало еще на заре XX в. Небольшое островное государство в Юго-Восточной Азии (ЮВА), отделяемое от материкового Китая проливом в 150 км, практически не играющее никакой существенной роли ни с политической, ни с военной точки зрения, в действительности заключает в себе огромный конфликтный потенциал, и в дальнейшей перспективе вполне может привести к появлению очередной горячей точки. «Тайваньский фактор» является своего рода регулятором качества американо-китайского диалога, а последний, в свою очередь, определяет не только стабильность региональной обстановки, но также развитие всего человечества.

Актуальность исследования обуславливается растущей напряжённостью в отношениях США и КНР и ролью Тайваня в этом процессе. Настоящая проблема приобретает огромное значение в мировой политике, поскольку из состояния привычной неопределённости конфликт в конечном счете способен перерасти в полноценную широкомасштабную войну.

С одной стороны, поддержка Тайваня является частью американской стратегии по укреплению своих позиций в Индо-Тихоокеанском регионе (ИТР). В условиях «возвышения» Китая США рассматривают Тайвань в качестве демократического союзника, которого необходимо защищать любыми средствами.

С другой стороны, КНР настаивает на включении спорного острова в состав своей территории и всячески стремится изолировать Тайвань из международной жизни. Пекин активно продвигает идею мирного урегулирования проблемы, однако в то же время ясно дает понять, что в чрезвычайной ситуации будет готов применять все имеющиеся инструменты давления.

В данном контексте огромное значение приобретает объективное понимание роли Тайваня в американо-китайских отношениях. Комплексное изучение эволюции настоящей проблемы позволит установить закономерности происходящих процессов, и на этой основе можно будет выдвинуть прогноз о возможных вариантах дальнейшего развития событий.

Проблема Тайваня в американо-китайских отношениях: историческая ретроспектива

После окончания Второй мировой войны в Китае начинается гражданская война между Гоминьдан и Коммунистической партией Китая (КПК). Несмотря на внешнюю поддержку, националистам так и не удалось сохранить свое господствующее положение в китайском государстве. После изгнания гоминьдановцев на Тайвань, коммунисты 1 октября 1949 г. объявили о создании Китайской Народной Республики (КНР).

5 января 1950 г. американский президент объявил, что США не будут вмешиваться во внутренние дела Китая, т. е. предоставлять военную помощь или консультировать китайские силы на Тайване, но продолжат оказывать Тайваню экономическую помощь. Такая позиция, по мнению администрации Г. Трумэна, должна была убедить КНР в том, что США не планируют захватывать китайские территории или размещать там свои военные базы. Более того, «на этом критическом этапе становления Китайской Республики на Тайване правительство США, возможно, вело двух-, трех- или многостороннюю игру с националистами» [25, с. 8]. Например, в меморандуме от 24 января 1951 г. Вашингтон предлагал в срочном порядке провести смену руководства на Тайване, а также «с весны 1949 г. по июнь 1950 г. США предложили китайским коммунистам нормализацию двусторонних отношений и сотрудничество в рамках использования китайского титоизма для сдерживания СССР на Дальнем Востоке» [25, с. 8-9].

В этом контексте необходимо понять ценность Тайваня для США и КНР. В целом можно отметить, что «с американской точки зрения, Китай достаточно велик в территориальном отношении и поэтому не нуждается в присоединении Тайваня, чтобы стать великой державой. Китайцы же воспринимают тайваньский вопрос как часть истории унижения Китая со стороны иностранных держав» [27, с. 99] и поэтому обретение контроля над тайваньцами видится не только справедливым воссоединением, но также историческим «реваншем».

19 января 1950 г. госсекретарь США Д. Ачесон выступил с речью, в которой подчеркивал, что цели и задачи Америки в Восточной Азии остаются неизменными. Соединённые Штаты, продолжал он, признали Тайвань китайской территорией и не отказываются от этого. Д. Ачесон очертил «оборонительный периметр» в Тихом океане как линию, проходящую через Японию, Рюкю и Филиппины. Поскольку ни Тайвань, ни Южная Корея не попадали под очерченные границы, то они фактически лишались американской защиты.

14 февраля 1950 г. СССР и КНР подписали договор о дружбе, союзе и взаимопомощи. В 1 ст. этого документа указывалось, что если одна из сторон окажется в состоянии войны с Японией или с союзным ей государством, то вторая сторона немедленно окажет военную или иную помощь [11, с. 297-298]. На этой встрече Мао Цзэдун убеждал И. Сталина способствовать процессу возвращения Тайваня, но советский лидер, вероятно опасавшийся ухудшения отношения с США, занял нейтральную позицию. Курс нового руководства континентального Китая на сближение с СССР заставил американских политиков переосмыслить внешнюю политику в отношении Восточной Азии. В сложившихся условиях поддержка режима Чан Кайши уже диктовалась необходимостью формирования нестабильной обстановки непосредственно у границ КНР с целью недопущения роста его укрепления.

В конечном счете жесткая позиция Америки полностью себя оправдала, потому что всего через полгода началась Корейская война, в которой НОАК встала на сторону противника США, КНДР, после чего США объявили КНР в ООН «агрессором» [9]. В Пекине, очевидно, полагали, что Вашингтон не сможет воевать на два фронта и поэтому эта война представлялась идеальным моментом для захвата Тайваня. Однако, присоединению «яблока раздора» помешал приказ Трумэна в июне 1950 г. об отправке 7-го флота военно-морских сил США в Тайваньский пролив с целью предотвращения возможной эскалации обстановки в регионе.

В 1954 г. ситуация вновь начала обостряться. После заявления Чж. Эньлая о необходимости «освобождения» Тайваня, гоминьдановские войска начали закрепляться на подконтрольных островах Цзиньмэнь и Мацу, находящихся недалеко от материка. В ответ НОАК начала обстреливать острова Кемой, а позже Мацу и Дачен. Симптоматично, что в сентябре того же года по американской инициативе была созвана Манильская конференция, по итогам которой в Восточной Азии был сформирована Организация Договора Юго-Восточной Азии (CEATO).

2 декабря 1954 г. Вашингтон и Тайбэй подписали договор о взаимной обороне, по которому США не только получили право размещать свои войска на Тайване и прилегающих островах, но и обязались предоставить Тайбэю военную помощь в том случае, если Пекин решится взять остров силой [35, с. 213-216]. Однако, в договоре оставался открытым вопрос о защите ряда прибрежных островов, что давало возможность КНР безнаказанно захватить один из них.

Несмотря на заключение военного союза между США и Тайванем, КНР продолжила наступательные действия против Тайваня. В связи с этим 29 января 1955 г. Конгресс США принял «Формозскую резолюцию», по которой американский президент получил право использовать по своему усмотрению вооруженные силы США, включая ядерное оружие, для обеспечения безопасности Тайваня и принадлежащих ему на то время группы островов [19].

С 18 по 24 апреля 1955 г. на Бандунгской конференции в Индонезии Чж. Эньлай заявил, что «КНР не питает враждебности к США, считая вполне возможным и чрезвычайно важным для всего мира диалог между КНР и США» [9]. После индонезийской конференции стороны взяли перемирие.

В 1958 г. НОАК вновь приступила к интенсивному обстрелу Цзиньмэнь и Мацу. Американские ястребы неоднократно предлагали президенту Эйзенхауру нанести ядерный удар по КНР, но глава Белого дома не поддерживал это предложение. В конечном счете, не имея возможности захватить прибрежные острова или заставить тайваньцев подчиниться силой, Пекин объявил о прекращении огня.

Потепление в американо-китайских отношениях происходило на фоне советско-китайского раскола. После событий на Даманском в 1969 г., в Вашингтоне окончательно осознали, что пришло время для начала налаживания двусторонних контактов. В этот период, как пишет Р. Террилл, «Китай очаровывал Америку, к нему проявлялась огромная доброжелательность, но в то же время в основе всего лежала попытка сделать Китай по образу и подобию Америки - христианским, демократическим, капиталистическим» [34, с. 100].

Стремление установить дипломатические отношения с КНР превосходило долг перед Тайванем. Например, «ни президента Никсона, ни его главного помощника Киссинджера, совершенно не беспокоило выживание режима Чан Кайши и уж тем более они не задумывались всерьез о воле народа острова» [36, с. 110].

После тайной поездки Г. Киссинджера в Китай в июле 1971 г. для обсуждения условий приема американского лидера, в КНР 21 февраля 1972 г. с официальным визитом прибыл президент США Р. Никсон. В рамках Шанхайского коммюнике, подписанного в ходе этого визита, США признали требования КНР по Тайваню. На страницах документа указывалось, что «правительство США не оспаривает позицию КНР, согласно которой существует только «один Китай», частью которого являются все китайцы по обе стороны Тайваньского пролива» [37]. Кроме того, США пообещали вывести свои войска с Тайваня по мере снижения напряжённости в Тайваньском проливе. Тем не менее, достигнутых договоренностей оказалось недостаточно для окончательного разрешения противоречий.

Второй этап американо-китайского сближения вновь пришелся на период начавшихся разногласий между КНР и СССР в связи с вводом советских войск в Афганистан. А.З. Хилали пишет, что с этого момента КНР начинает активизировать свои дипломатические и политические наступательные действия против гегемонии советского социал-империализма, параллельно налаживая более тесные отношения с США [24, с. 323].

Первого января 1979 г. в рамках Совместного коммюнике между США и КНР были установлены дипломатические отношения. В п. 2 настоящего документа прописано, что «США признают правительство КНР в качестве единственного законного правительства Китая. В этом контексте американский народ будет поддерживать культурные, торговые и другие неофициальные (курсив наш. – Н.В.) отношения с народом Тайваня». Начиная с этого момента, в отношении сотрудничества с Тайванем США переходят в режим неформальных контактов.

В том же году во внешнеполитической стратегии КНР произошло чрезвычайно важное событие. Высшее китайское руководство отказалось от политики насильственного присоединения Тайваня в пользу политики мирного воссоединения. Так, например, 26 декабря 1978 г. Постоянный комитет ВСНП одобрил послание к тайваньским «соотечественникам». В тексте говорилось о благих намерениях Пекина (например, о приказе полного прекращения обстрелов островов), об общей истории, узах и т.д. Также указывалось, что тайванцы могут спокойно приезжать на «родину-мать», не встречая перед собой никаких препятствий.

31 января 1979 г. во время своего визита в США Дэн Сяопин и Фан И подписали соглашения с Соединёнными Штатами о наращивании научных и культурных обменов. В начале 1979 г. первые 50 китайских студентов приехали на учебу в США. Через год в США по студенческим визам находилось 1025 китайцев, а к 1984 году в американских университетах обучалось 14 тысяч человек [38, с. 373].

В начале 1980-х гг. администрация Дэн Сяопина предложила своим тайваньским коллегам принцип «Одна страна, две системы» в качестве платформы для мирного воссоединения. Лидер КНР считал, что политическое единство не обязательно должно означать единую социально-экономическую систему и что в разных частях империи можно действовать по-разному [26, с. 129]. Надо отметить, что администрация Цай Инвэнь выступала решительно против данного принципа, потому что он, якобы, нивелирует политические свободы Тайваня и подрывает статус-кво в Тайваньском проливе.

Разрыв официальных политических контактов с Тайванем означал прекращение обязательств по обеспечению безопасности. В связи с этим, 10 апреля 1979 г. в США был принят «Закон об отношениях с Тайванем» [20]. Конгрессмены посчитали, что президент Дж. Картер заключил невыгодную сделку с КНР, потому что, уступив требованиям КНР, Картер поставил союзника в опасное положение и, кроме того, конгрессмены были возмущены тем, что исполнительная власть реализовала свою китайскую стратегию без должных консультаций с законодательной властью [15]. Согласно п. 2 закона, основными причинами принятия данного закона были (1) необходимость для содействия поддержанию мира, безопасности и стабильности в западной части Тихого океана, и (2) содействие внешней политике Соединенных Штатов путем возобновления коммерческих, культурных и других отношений между народом Соединенных Штатов и народом Тайваня [20].

В августе 1982 г. США и КНР подписали Совместное коммюнике о продаже оружия Тайваню. Вскоре после этого стало известно, что незадолго до начала переговоров Тайвань предоставил США шесть пунктов, на которых должно было основываться американо-тайваньское партнерство. Важно обратить внимание на п. 6, в котором говорилось о том, что «Соединённые Штаты официально не признают суверенитет Китая над Тайванем».

В 1992 г. в Гонконге прошли исторические переговоры между НПО КНР «Ассоциацией по развитию связей между двумя берегами Тайваньского пролива» и НПО Тайваня «Фонд обменов через Тайваньский пролив», в ходе которых стороны сошлись на том, что существует только один Китай по обе стороны пролива. «Консенсус 1992 г.», как позже стали называть эту встречу, был положен в основу политических отношений между Пекином и Тайбэем. К этому необходимо также добавить, что каждая сторона оставляет за собой право по-своему трактовать содержание «одного Китая» [29].

Достигнутые договоренности были перечеркнуты в середине июня 1995 г., когда президент Тайваня Ли Дэнхуэй отправился в США, чтобы выступить с речью в Корнельском университете. В 1996 г. накануне президентских выборов на Тайване Пекин провел «испытательный пуск» ракет М-9 в непосредственной близости от тайваньских берегов. Повторная разрядка в китайско-тайваньских отношениях так и не наступила, и с тех пор двусторонний диалог находится в неопределенном состоянии.

В этой связи важно отметить, что несмотря на то, что «некоторые государства, в том числе США, называют Тайваньский пролив «международными водами», он таким не является, потому что в международном морском праве нет такого термина» [4, с. 62]. Следовательно, заявление Вэньбиня о том, что «Китай обладает суверенитетом, суверенными правами и юрисдикцией в Тайваньском проливе» представляется вполне обоснованным, а это в свою очередь означает, что КНР имеет полное право совершать любые действия на данном пространстве.

Примечателен тот факт, что в июне 1998 г. Б. Клинтон посетил с официальным визитом КНР, в ходе которого недвусмысленно высказался против идеи независимости Тайваня и концепции «одного Китая и одного Тайваня» [3, с. 499]. Во время этого визита, Клинтон сформулировал политику «трех «нет»», пообещав, что Америка не поддержит независимость Тайваня, членство Тайваня в любой организации, где государственность является обязательным условием, и «два Китая» или «один Тайвань, один Китай».

В июле 1999 г. президент Ли в интервью Deutsche Welle заявил, что вместо переговоров по принципу «одного Китая» Тайвань будет поддерживать с КНР только «особые межгосударственные отношения». В конце 1999 г. тайваньский лидер написал статью в журнале Foreign Affairs, в которой утверждал о «достижении полной демократии на Тайване и формировании у тайваньцев нового чувства национальной идентичности» [28, с. 9]. По этому поводу А.В. Ломанов пишет, что «ужесточение риторики материкового Китая обусловлено его растущим беспокойством по поводу глубоких изменений тайваньской идентичности» [8, с. 161].

Интересно, что, поддерживая отношения с государствами, имеющими официальные связи с Пекином, тайваньские дипломаты иногда ссылались на то, что Китай имеет официальные отношения и с Северной, и с Южной Кореей (или на политику двух Корей), намекая, что если есть две Кореи, то почему бы не быть двум Китаям [17, с. 278].

Отношения треугольника КНР-Тайвань-США: современный этап

После прихода к власти на Тайване в 2000 г. представителя ДПП Чэнь Шуйбяня тайваньская политика КНР стала более благожелательной. Пекин переосмыслил понятие «один Китай» так: «И материк, и Тайвань принадлежат одному Китаю». Пекин также свел к минимуму свои объединительные наступательные действия и вместо этого выступил за «мирное развитие» отношений [39, с. 6].

Однако все изменилось в 2002 г., когда президент Тайваня Чэнь Шуйбянь заявил, что существуют два независимых государства по обе стороны Тайваньского пролива. Основными причинами такого резкого поворота, согласно Дж. Зылински, являются: (a) страх потерять поддержку электората на грядущих выборах; (b) понимание безысходности политики умиротворения Пекина, и, наконец, (c) попытка отвлечь тайваньцев от проблем в экономике, путем призыва к объединению против врага в лице КНР [40]. В ответ на это парламент континентального Китая 14 марта 2005 г. принял Закона «О противодействии расколу государства». Согласно ст. 8-й «в случае попытки отделения Тайваня от Китая, правительством КНР будут предприняты немирные средства и другие необходимые меры, направленные на противодействие расколу государства».

Период правления Ма Инцзю стал «золотым периодом» в отношениях треугольника КНР-Тайвань-США. Благодаря стремлению тайваньской администрации наладить отношения с Китаем и признанию им «консенсуса 1992 г.», происходит запуск переговорных процессов с материком [2, с. 26-27]. Пекин и Тайбэй подписали более 23-х соглашений, призванных способствовать сотрудничеству в различных областях, включая транспорт, туризм, судебную помощь, торговлю, инвестиции и безопасность. Согласно статистике, «торговля между Китаем и Тайванем в 2014 г. составила 198,31 млрд долларов, увеличившись с 8 млрд долларов в 1991 году. Китай стал крупнейшим торговым партнером Тайваня, на его долю приходится почти 30 % от общего объема торговли острова (включая материк, Гонконг и Макао)» [16].

Подписанное в 2010 г. Рамочного соглашения об экономическом сотрудничестве (ECFA) обещало быть реальной возможностью для Тайваня стать стратегическим узлом в Азии, путем налаживания торговли в регионе и становлением окном на рынок Большого Китая. Для Тайваня ECFA было шансом вступить в процесс региональной интеграции в Азии.

На фоне улучшения китайско-тайваньских отношений американо-китайский диалог также претерпевал положительные изменения. Хотя Дж. Бушу-младшему к концу второго президентского срока удалось снизить конфронтационный накал двусторонних отношений и даже поднять американо-китайское сотрудничество на новый уровень, в Пекине смена американского руководства рассматривалась как возможность открыть новую страницу отношений с Вашингтоном [7, с. 188]. Но несмотря на это, КНР выступила против предложения США создать «Большую двойку» (G2), по которой между двумя государствами должно было значительно углубиться и расшириться геостратегическое сотрудничество.

Первое десятилетие XXI в. считается наиболее мирным периодом развития отношений треугольника КНР-Тайвань-США. Связно это в первую очередь с тем, что в этот период КНР активно применяло в своей внешней политике принципы «мягкой силы». А.О. Тимофеев отмечает, что «оценки американо-китайских отношений в начале XXI в. свидетельствовали о заметном отходе от устоявшихся представлений, либо оценивающих Китай как ревизионистское государство, бросающее вызов сложившемуся мировому порядку, либо предрекающих вызванный снижением экономического роста коллапс, сопровождающийся переходом к более агрессивной внешней политике» [13, с. 81].

Новый скачок напряжения в отношениях Вашингтона и Пекина приходится на период начала правления Си Цзиньпина, который в 2018 г. стал бессменным лидером Китая. Как пишет А. Фульда, «в первые годы правления Ху Цзиньтао мягкие авторитарные способы правления преобладали над жесткими авторитарными подходами, однако с приходом к власти Си Цзиньпина в 2012 г. негласно одобренные переговорные площадки (речь идет о соблюдении прав человек) были ликвидированы одна за другой» [18, с. 54]. Многие американские политики начинают рассматривать КНР в негативном свете, в таком, в котором его представлял Р. Террилл, полагавший, что «проблема Китая заключается не в его экономическом подъеме, не в том, что он в военном отношении угрожает США и половине мира, как это делал Советский Союз, а в том, что этим поднимающимся Китаем правит имперско-ленинская диктатура» [33, с. 40].

В 2013 г. новое руководство КНР выдвинуло концепцию «Великого возрождения китайской нации», в которой второй по важности целью является воссоединение с Тайванем к 2049 г. Эта задача является неотъемлемой частью программы «омоложения нации». Согласно А. Ломанову, «в контексте китайской истории нового времени борьба за воссоединение двух берегов пролива неотделима от дела борьбы за возрождение и народное счастье под предводительством КПК» [8, с. 153]. Однако в экспертном сообществе до сих пор ведутся споры о том, установило ли руководство КПК определенный срок для объединения, который может вынудить применить силу, если эта цель не будет достигнута [23, с. 103].

Не менее важным решением нового руководства КНР стало утверждение стратегии «Сделано в Китае 2025», которая рассчитана на десять лет и представляет собой комплексный план развития экономики КНР по десяти направлениям.

После прихода к власти на Тайване в 2016 г. администрации Цай Инвэнь, решительно выступающей за политическую независимость от материкового Китая, а в США республиканца Д. Трампа, который неоднократно отпускал резкие высказывания в адрес КНР, хрупкий баланс трехсторонних отношений, выстраиваемый на протяжении большей части начала XXI в., потерпел крах и с этого момента противоречия начали нарастать. Новое тайваньское руководство, в частности, отказалось от договоренностей по «консенсусу 1992 г.», что вынудило Пекин приступить к оказанию давления на Тайбэй, но до сих пор исключительно политическими или экономическими средствами.

Наиболее отчетливо растущая напряжённость в американо-китайских отношениях проявилась после вспышки коронавирусной инфекции, вину за возникновение которой США возлагали на КНР. Другим важным событием стал визит Н. Пелоси на Тайвань, основной посыл которого заключался в том, что «США стоят на стороне Тайваня, демократического партнера, который защищает себя и свою свободу, даже когда Тайвань сталкивается с угрозами Китая». Позже Дж. Кирби также неоднократно заявлял журналистам, что «никакие угрозы не запугают США».

В 2018 г. между США и КНР началась торговая война, основной причиной которой стало растущее отрицательное сальдо торгового баланса США. Торговая война, инициированная США, фактически является инструментом современной американской торговой политики. При этом важно отметить, что по данным СМИ двух стран споры из-за валютного курса – это лишь один, и далеко не самый важный, из вопросов, стоящих сегодня на повестке в отношениях между двумя крупнейшими странами мира.

Очевидно, что развязанная Вашингтоном торговая война не только вредит развитию мировой экономики, но также создает опасный прецедент. По словам А.О. Виноградова, «результатом этого кризиса может стать обновленная конфигурация мирового порядка, утверждение на его авансцене мирового Востока, принявшего глобализацию» [1, с. 44]. А.А. Рогожин еще в 2019 г. писал, что «в связи с конфликтом рынок морских перевозок грузов в рамках региона и между ЮВА и другими регионами мира начал менять конфигурацию, что оказалось весьма болезненным для некоторых стран ЮВА» [10, с. 32]. В этом контексте для США особенно важно укреплять связи с Тайванем в рамках своей китайской стратегии и в Вашингтоне это прекрасно понимают. Согласно А.В. Ломанову, «американская сторона все более активно использует Тайвань как инструмент давления на Китай» [8, с. 156].

При Д. Трампе США начали укреплять статус Тайваня на законодательном уровне. Например, в феврале 2018 г. Конгресс США принял Закон «О поездках на Тайвань», который ослабил ограничения на посещение Тайваня высокопоставленными американскими чиновниками и наоборот [21]. Вскоре после этого Тайвань посетили представители Государственного департамента США и Министерства торговли. В конце декабря 2018 г. был принят «Акт об азиатской инициативе по обеспечению» [32]. В частности, в законе закреплялась обязанность за США регулярно поставлять вооружение на Тайвань. 

4 октября 2018 г. вице-президент США М. Пенс произнес речь в Гудзонском институте, которая ознаменовала начало холодной войны с КНР. Пенс выразил поддержку Тайваню и раскритиковал разрыв отношений с Тайванем тремя латиноамериканскими странами, расценивая это как попытку подрыва стабильности Тайваня. Новая холодная война в XXI в. между двумя крупнейшими державами уже представляется реальностью.

В знак отказа от сотрудничества было предложено несколько законопроектов об установлении более тесных связей с Тайванем, чтобы оспорить претензии КНР на этот остров. На 116-м Конгрессе было внесено 91 законодательное предложение, касающееся Тайваня [14, с. 658], при этом количество законов, относящихся непосредственно к Тайваню, равнялось одному.

Уместно будет отметить замечание Е.И. Сафроновой о том, что американо-китайский конфликт на тот момент находился в точке бифуркации, и поэтому его разрешение во многом зависело от политики нового президента США [12, с. 30].

Однако, после прихода к власти Дж. Байдена американская политика в отношении КНР стала еще более жесткой. Закон об ассигнованиях на национальную оборону на 2023 г. разрешил выделить Тайваню дополнительно 10 млрд долларов США [22]. В марте 2023 г. Государственный департамент одобрил продажу Тайбэю новых вооружений на сумму 619 млн. долларов США. Тем временем регулярные военные переходы США в Тайваньском проливе продолжаются, несмотря на недовольство континентального Китая.

Многие эксперты уверены, что Вашингтон с течением времени планирует сделать Тайвань полноценным членом своей Индо-Тихоокеанской стратегии. Президент Тайваня Цай Инвэнь неоднократно публично заявляла США и другим западным странам, что «Тайвань – либеральная и демократическая страна и член Индо-Тихоокеанского региона», «Тайвань способен вносить стратегический вклад и быть стражем индо-тихоокеанского порядка» [5, с. 26]. Безусловно, для сохранения независимости Тайваню очень важны гарантии безопасности, но поскольку государство не имеет официальных дипломатических отношений с большинством стран Индо-Тихоокеанского региона, то руководство страны вынуждено, по крайней мерен на настоящий момент, выстраивать исключительно неофициальные связи. Эта работа осуществляется Азиатско-Восточно-Тихоокеанским отделом, созданным при МИД Китайской Республики.

Ш. Риггер считает, что «Тайвань крайне важен для доверия к США: то, как Вашингтон справляется с аспектами безопасности своей тайваньской политики, является важным показателем его способности и готовности выполнять другие обязательства по всему миру» [30, с. 172]. Совсем другой вывод делает А. Ромберг: «Соединённые Штаты не будут поддерживать независимость, но и не будут поддерживать унификацию. Они поддержат любой результат, к которому обе стороны придут мирным путем, без принуждения и по доброй воле» [31, с. 188]. Рассматривая роль США с подобного ракурса, будет уместно вспомнить слова Т. Фридмана, сказанные им в разгар кризиса 1996 г., а именно: «Америка не может договориться о прекращении этого кризиса. Это гражданская война, и только народ Китая и Тайваня может найти решение. Но что США могут и должны сделать, так это руководствоваться реальным положением вещей, устанавливая границы дозволенного».

Очевидно, что дальнейшие попытки Тайваня выступать против исторической родины (например, участвуя в явной антикитайской программе ИТР) неизбежно приведут к росту напряженности в треугольнике КНР-Тайвань-США. В таком контексте Пекин, как считает Я.В. Лексютина, может проявить возросшую заинтересованность в сближении со странами региона в целях недопущения формирования «единого фронта» против Китая или маргинализации Китая [6, с. 31]. В контексте растущей безысходности Китаю, как считает С.Х. Хан, «возможно, следует уделять чуть меньше внимания безопасности и чуть больше – состраданию» [26, с. 246].

Заключение

На протяжении истории положение Тайваня во внешней политике США претерпевало значительные изменения. Когда Вашингтон испытывал острую необходимость наладить связи с «Большим Китаем», интересы союзника резко уходили на второй план. Но когда такой необходимости не было, Тайвань становился инструментом по сдерживанию «старшего брата». Таким образом, «плюс» в отношениях с КНР, давал «минус» в отношениях с Тайванем.

В ближайшем будущем КНР, скорее всего, не будет использовать силу для воссоединения. Тем не менее, хотя вероятность негативного сценария представляется небольшой, Соединённые Штаты, при отсутствии намерения потерять влияние над важным геополитическим центром в Восточной Азии, должны иметь в виду эти соображения при формировании своей внешней политики в отношении Китая и региона в целом. Китай же, напротив, должен понимать, что Соединённые Штаты вряд ли решатся уступить свои позиции в стратегически важном для них регионе. Оптимальным вариантом для разрешения существующих споров представляется диалог, выстраиваемый на миролюбивом начале и ни в коем случае не на принципах военной силы или экономического сдерживания.

Список литературы

1. Виноградов, А.О., Салицкий, А.И., Семенова, Н.К. Американо-китайская экономическая конфронтация: идеология, хронология, значение // Вестник Российского университета дружбы народов. - 2019. - Т. 19. - № 1. - С. 35-46.
2. Волошина, А.В. Тайваньский вопрос в современных отношениях Китая и США // Восточная Азия: прошлое, настоящее, будущее. - 2020. - № 2. - С. 24-33.
3. Гуанцюнь, Л. Роль тайваньской проблемы в морской политике КНР // Международные отношения. - 2013. - № 4. - С. 496-509.
4. Гудев, П.А., Мишин, М.О. Американо-китайские противоречия вокруг Тайваньского пролива // Юго-Восточная Азия: актуальные проблемы развития. - 2022. - Т. 3. - № 3. - С. 60-76.
5. Кулешова, Н.С., Чжан, Ч. Тайваньский вопрос в контексте Индо-Тихоокеанской стратегии США // Обозреватель. - 2022. - № 8. - С. 22-35.