Конкурс. Бесплатная публикация

Понятие молодёжных постсубкультур в контексте социологических теорий современного общества

"Научный аспект №5-2024" - Социология

УДК 316.723

Кобзаренко Людмила Николаевна – соискатель кафедры социологии Северо-Кавказского федерального университета.

Аннотация: В статье предлагается авторское видение места проблематики молодежных постсубкультур в области социологических теорий. При этом, делается акцент на социокультурных детерминантах смены социологических парадигм, а также – на проблеме перехода от субкультурной к постсубкультурной методологии.

Ключевые слова: субкультуры, молодёжные постсубкультуры, медиа, коммуникация, постинформационная эпоха, постструктурализм, информационные и компьютерные технологии, постсубкультурная методология.

В процессе проведения любого эмпирического исследования необходимо подготовить соответствующую методологическую базу. Рассматривая генезис молодёжных постсубкультур в социологической теории, мы затрагиваем в первую очередь феномен субкультуры, от которой они образовались. Растущий интерес учёных к изучению субкультуры в рамках исследований молодёжи приходится на начало второй половины XX столетия, параллельно с социальными изменениями под влиянием компьютерных и информационных технологий. Субкультура возникает как своего рода противовес доминирующей в обществе культуре с её набором идей, идеалов и ценностей, которые долгое время считались нормой. При этом, в задачи субкультуры входит не единственно формирование протестного, отклоняющегося, деструктивного для общества поведения, а, в основном, расширение спектра доминирующих в обществе легальных и легитимных культурных установок, идей, идеалов, норм и ценностей. Иными словами, субкультура не противоречит культуре, являющейся нормой для определённого общества, а, скорее, дополняет её. Но она не может существовать в вакууме, так как её основным носителем является молодёжь, которая, с позиции фундаментальной теории, нередко рассматривается как главный катализатор социальных изменений. При этом, в силу таких характерных атрибутов молодёжи, как недостаточный объём жизненного опыта для принятия взвешенных решений и, вследствие этого, большая по сравнению с другими социально-возрастными группами внушаемость, влияние происходящих в обществе изменений наиболее чувствительно именно для этой группы.

Анализ теоретического аспекта понятия молодёжных постсубкультур необходимо также осуществлять в рамках той среды, в которой они функционируют. Для этого нами используются теоретические представления о современном обществе, а также о теориях, лежащих в основе формирования его особенностей. Под современным обществом мы, прежде всего, понимаем модель общественного развития, в рамках которой мы проживаем сегодня. Начало её формирования приходится на вторую половину XX столетия, поскольку именно в это время в методологии общественных наук уделяется пристальное внимание социальным изменениям, возникшим в ходе развития компьютерных и информационных технологий. Относительно теоретических концепций, к которым мы будем обращаться в данной статье, следует отметить, что к ним мы отнесём такие направления, как постмодернизм, постструктурализм, футурологию, а также теории о массовой коммуникации, поскольку их представителями были выдвинуты ключевые положения, повлиявшие на формирование современного состояния общественной системы, в рамках которой возможно существование молодёжных постсубкультур.

Представления о новом этапе в истории развития человеческой цивилизации, который наступает после кризиса модернистской идеологической модели общества, начались ещё со времён К. Маркса, который среди всех факторов производства выделил знания, как новую ведущую производственную силу в экономических отношениях [4]. Именно этот вывод Маркса послужил основной для формирования идеи о том, что с наступлением нового этапа развития общества сфера производства приобретаёт нематериальный характер. Продолжение эта идея получила в работах учёных второй половины XX столетия, когда были предприняты первые попытки назвать новую модель социального строя. Так, Д. Беллом была предложена теория «постиндустриального общества», которое строилось на основе нематериального производства услуг как базиса общественных отношений. При этом, в культурной сфере под влиянием кризиса капитализма происходит чрезмерная ориентация на актуализацию «Я» через «самопроизвольное выражение импульсивных желаний», которое формируется на основе антипатии к буржуазному строю [2]. Из теории Белла мы можем выделить исходные положения для дальнейшего развития индивидуализированной компьютеризации, о которой писал Ё. Масуда. В работе «Информационное общество как постиндустриальное общество» [12].он утверждал, что после капиталистической системы с классовым строем наступит так называемая информационная эпоха, которая будет формироваться под активным влиянием феномена компьютеризации, на последней стадии которого она приобретает чрезмерно персонализированный характер. Иными словами, от движения к целям государственного масштаба компьютеры будут использоваться каждым индивидом с целью удовлетворения каких-либо личных желаний и потребностей.

С развитием в обществе феномена глобализации и, как следствие, массовой культуры и коммуникации выдвигаются и другие научные концепции. Например, М. Маклюэном и К. Фиоре выдвигается представление о мире как «глобальной деревне» [6], которая формируется под влиянием компьютерных технологий. Масштаб их влияния охватывает все сферы жизни общества и преобразует их в новое, ранее несуществующее состояние. Так, учёные утверждают, что под влиянием компьютерных и информационных технологий на глобальном уровне формируется новая культура, которая связывает все общества через новые языковые символические средства. Помимо этого, развивается и феномен медиа (телевидение, радио и другие средства формирования среды для процессов информационного обмена), который также оказывает глобальное влияние на человеческую цивилизацию, например, через феномен информационных войн, о котором Маклюэн писал в работе «Понимание медиа» [13]. Технологии, с помощью которых создаются различные фрагменты медиа, будь то телевидение, кино, фотография или радио, могут рассматриваться и как культурные орудия, которыми располагают различные общества, и таким образом возникают холодные информационные войны. В отличие от войны в традиционном её понимании (с помощь холодного и огнестрельного оружия), холодная информационная война ведётся на основе столкновения культур, где всё мировое население взаимодействует друг с другом, как выражается Маклюэн, в «мире воображения», от эффективности развития которого будет зависеть и успех любого действия, совершаемого индивидами при помощи медиа. В продолжение мысли о влиянии медиа важно обратиться к положениям, сформированным Н. Луманом в работе «Реальность массмедиа», где учёным было выявлено, что с помощью манипуляции и оперирования темами как ключевыми условиями для осуществления коммуникативного обмена, происходит процесс искажения реальности, поэтому вопрос адекватности познания и формирования картины мира ставится под сомнение. Иными словами, медиа оказывают влияние на общество таким образом, что информация об устройстве мира, транслируемая на определённые аудитории (а в постинформационную эпоху аудиторией может являться и отдельный индивид [10]), необязательно отражает реальную ситуацию, поскольку она формируется на основе отобранных тем. Следовательно, если общество существует на основе коммуникативных актов в рамках воображения, возникает вопрос, насколько реальным оно действительно является.

Ответ на этот вопрос можно найти, если обратиться к постструктурализму и языковым преобразованиям, на которые представители данного направления обратили внимание. Прежде всего, обращаясь к работе «Слова и вещи» М. Фуко, мы акцентируем внимание на положениеи об обособленности языка от человеческой воли. Фуко рассматривает язык как объект [8], как отдельную реальность, что предполагает совершение актов коммуникативного обмена на основе автономного использования языковых средств, которые, согласно феномену интертекстуальности, введённому Ю. Кристевой, способны ссылаться друг на друга [5]. Такие преобразования языка служат основой для конструирования реальности массмедиа, поскольку циркуляция тем в информационной среде и предполагает процесс их постоянной ссылки друг на друга с целью погружения аудитории в актуальную информационную повестку. При этом, что касается идеи истинности и реальности контекста, который закладывается в транслируемые темы, то здесь мы можем обратиться к идеям о симулякрах и симуляции, введённых в оборот Ж. Бодрийяром [2]. Общество существует в условиях гиперреальности, то есть, пространства, в котором имитация, воображение и обмен символическими языковыми средствами являются доминирующими орудиями, формирующими наш мир. Развивая идею о гиперреализме общества в работе «Символический обмен и смерть», Бодрийяр говорит о формировании так называемой «культуры тактильной коммуникации». Размышляя о том, как разрушается реальность, Бодрийяр упоминает влияние на это фотографии, экранной рекламы и других медиа. Получается, что средства массмедиа, занимаясь бесконечной трансляцией различных тем, стимулируют процесс разрушения представлений и убеждений о традиционном мире, однако обратная сторона заключается в том, что конструируется новый гиперреальный мир на основе фетишизации [3]. утраченных исторических и культурных фрагментов информации. Представление об обществе как гиперреальности является одним из важнейших этапов в формировании его современного состояния.

Общество в современном его состоянии, как и представления о нём, не было бы возможно без влияния футурологической научной мысли. Ранее нами было упомянуто, что во второй половине XX века учёными предпринимались попытки назвать новую модель социального строя, что коснулось и футурологию. Так, Э. Тоффлер предложил исторический взгляд на развитие человеческой цивилизации, разделив его на три «волны». Первая (и самая длинная) связана с доминированием жизненного уклада на основе преобладания аграрных принципов организации сельского хозяйства. На смену ей приходит эпоха Второй волны, то есть, капитализма и промышленной революции. И, наконец, Тоффлер выделяет Третью волну, которая вступает в постоянное противоречие со Второй и будет всячески приводить её к кризисным состояниям. Например, Тоффлер выявил, что технологии, несмотря на возможные риски формирования социальной разобщённости, приведут человеческую цивилизацию к осознанию истинно-важных ценностей, таких как любовь, семья и др. Произойдёт это на основе уменьшения актуальности пребывания в физически-обособленной территории, поскольку, согласно прогнозам Тоффлера, в будущем люди и вовсе должны перейти на удалённый формат работы и из-за этого уделять больше времени своим близким и семьям, что и произошло с начала пандемии COVID-19. Что же касается культуры и коммуникации, то Тоффлер приводит в сравнение аудитории Второй и Третьей волны. Так, если во Второй волне произошла коммерциализация культурных ценностей с целью создания некой унификации, то Третья волна [7] её разрушает и создаёт так называемую «клип-культуру». Объясняет это Тоффлер, как следствие того, что аудитория Второй волны не справляется с активными информационными потоками, в которых крупицы информации безостановочно оказывают влияние на сознание людей, что вызывает отторжение и ностальгию по «былым временам». При этом, аудитория Третьей волны, наоборот, формируется в условиях, когда информационное поле состоит из коротких видеоклипов, роликов, фрагментов песен и т.д. Тезисы Тоффлера наглядно видны в современном мире на основе влияния социальных сетей, наподобие TikTok, где короткие ролики набирают миллионы лайков и просмотров, что является одной из многочисленных форм современного культурного досуга.

Проанализированные нами концепции позволяют выявить характер среды, в которой формируются молодёжные постсубкультуры. Во-первых, в обществе всё большую ценность приобретают нематериальные блага и их производство. Во-вторых, благодаря влиянию информационных и компьютерных технологий, происходящие в обществе социальные изменения и процессы носят, как глобальный, так и индивидуализированный характер. В-третьих, язык и коммуникация играют более важную роль в процессе конструирования социальной реальности, чем когда-либо, поскольку именно благодаря им формируется информационное поле, являющееся неотъемлемой частью современного общества. В-четвёртых, культура становится, как массовой, так и одновременно персонализированной, поскольку медиа занимаются фетишизацией желаний, исходящих из «Я» каждого индивида. Теперь остаётся разобраться, как в такую среду встраивается понятие молодёжных постсубкультур.

 Сам феномен субкультур в научном обороте появляется на основе отхода от позитивистской научной мысли, которую Дж. П. Уильямс приравнивает к негативистской и конструктивистской социологии, поскольку она является нонконформистской по отношению к существующему социальному порядку. Уильямс утверждает, что социокультурная теория не призвана к тому, чтобы создать какой-либо общий консенсус касательно образа среднестатистического представителя молодёжи, но, скорее, направлена на понимание данной социально-возрастной группы и критику доминирующего социального порядка [15]. Это как раз пересекается в целом с вектором, на который ориентирована новая модель развития общества, описываемая нами ранее, однако субкультуры привязаны к какому-либо физическому пространству. Исследования молодёжных субкультур, согласно Э. Беннетту и К. Кан-Харрису, стали активно развиваться на основе происходящих процессов в области музыки, досуга, моды и других сфер в 1970-х годах [9], когда сотрудники Бирмингемского центра культурных исследований опубликовали документ, где зафиксирована информация об образе жизни послевоенной молодёжи. В дальнейшем он становится ключевым текстом в молодёжных исследованиях, однако субкультурная теория, как и любая другая, встречает свою критику, отчего и появляется идея о формировании состояния групп после субкультур. Одной из основных проблем, выявленных исследованиями Бирмингемского центра, было чрезмерное фокусирование на потреблении благ молодёжью, но не в смысле, который молодые вкладывают в свой акт приобретения товаров и услуг. При этом, если обращаться к постсубкультурному подходу, то главное его отличие заключается в опоре на обособление от территориальной принадлежности. Иными словами, формируемые медиа, которые транслируются на определённую аудиторию, транслируют стиль жизни, который предполагает ориентацию на новую техногенную среду общества, которую мы описывали выше. При этом, сама потсубкультурная теория, как пишут Д. Магглтон и Р. Вайнцйерль [14], не только бросает вызов теориям Бирмингемского центра, но и отвергает понятие субкультуры в целом, поскольку оно более не является актуальным по отношению к современному миру с его постсубкультурной ориентацией. Вместо этого предлагается искать новый термин. Так, Магглтон отмечает, что наиболее распространённый термин, который предлагается современниками — это «Нео-племена», который, как можно заметить из рассмотренных нами теорий, идейно пересекается с ними, если обращать внимание хотя бы на этимологический аспект термина. Фетишизация в гиперреальности, являющейся частью современного общества, как раз характерна для племенных объединений. При этом, племя не обязательно обладает какой-либо территорией, что также является одним из «лозунгов» современного техногенного мира.

Таким образом, в рамках рассмотренных нами теоретических концепций современного общества понятие молодёжных постсубкультур предполагает формирование нового взгляда на культурные молодёжные объединения, которые сочетаются с основными характеристиками нового техногенного мира. 

Список литературы

1. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: «Academia», 2004. 944 с.
2. Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляции. М: «ПОСТУМ». 2015. 240 с.
3. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: «Добросвет». 2000. 387 с.
4. Горц А. Нематериальное. Знание, стоимость и капитал. М.: Издательский дом государственного университета Высшей школы экономики. 2010. 208 с.
5. Кристева Ю. Избранные труды: Разрушение поэтики. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН). 2004. 656 с.
6. Маклюэн М., Фиоре К. Война и мир в глобальной деревне. М.: АСТ: «Астель». 2012. 219 с.
7. Тоффлер Э. Третья волна. М.: ООО «Издательство АСТ». 2004. 781 с.
8. Фуко М. Слова и вещи. СПБ.: «A-cad», 1994. 408 с.
9. Bennett A. After Subculture: Critical Studies in Contemporary Youth Culture / Andy Bennett and Keith Kahn-Harris // UK.: 2004, Macmillan Education, Google books. URL:https://www.google.ru/books/edition/After_Subculture/SptGEAAAQBAJhl=ru&gbpv=1&dq=After+Subculture:+Critical+Studies+in+Contemporary+Youth+Culture&pg=PA1&printsec=frontcover
10. Negroponte N. Being Digital. New York.: «Vintage Books». 1996. 243 p.
11. Machlup F. The Production and Distribution of Knowledge in the United States // Princeton N.J., Princeton University Press, 1962, 416 p.
12. Masuda Y. The Information Society as Post-industrial Society /Y. Masuda. MD.: 1981, World future society/ Google books.URL: http://books.google.ru/books?id=ynkmIxF1G3AC&printsec=frontcover&dq=Masuda,+Yoneji
13. McLuhan M. Understanding Media; the Extensions of Man. New York.: Signet Books, 1966, 359 p.
14. Muggleton D. The post-subcultures reader / David Muggleton and Rupert Weinzierl // Oxford, New-York, 1967, 324 p.
15. Williams J. P. Subcultural Theory: Traditions and Concepts / Cambridge.: 2013, Polity Press / Google books. URL: https://www.google.ru/books/edition/Subcultural_Theory/xRDg9RRJeIwC?hl=ru&gbpv=1