Краткая оценка рисков и анализ привлекательности направлений экспорта центрально-азиатских энергоресурсов

Мирзоолимов Мирзоманон Мирзокалонович - аспирант кафедры политологии Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. (г.Санкт-Петербург)

Аннотация: Цель данного исследования заключается в определении преимуществ и рисков  всех четырех направлений поставок энергетических ресурсов Центральной Азии. Ниже тезисно перечислены  наиболее важные, на наш взгляд, из них.

Ключевые слова: Центральная Азия, энергоресурсы, нефть, газ, экспорт, трубопровод.

ВОСТОЧНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ (КИТАЙСКОЕ). В настоящее время страны Центральной Азии рассматривают китайский рынок в качестве одного из приоритетных направлений экспорта. Основные экспортеры нефти и газа региона понимают, что слабым звеном энергетической безопасности Китая является недостаточная диверсификация источников и маршрутов поставки сырьевых ресурсов, прежде всего энергоносителей.

На наш взгляд, можно выделить следующие факторы, положительно влияющие на процесс развития энергетических сетей из Центральной Азии в Китай:

1. Наличие общих границ. При транспортировке энергоресурсов в Китай маршрут не пересекает границы третьих стран по пути от добывающего региона (Центральная Азия) до потребительского рынка (Китай). Соответственно, создаваемые или созданные трубопроводные маршруты будут носить характер «инфраструктуры облегченного процесса транзита».

2. Емкий рынок сбыта, как нефти, так и природного газа. Нефть. В 1997—2007 гг. на долю Китая приходилось до трети общемирового роста спроса на нефть, и сегодня по потреблению нефти он занимает второе место в мире после США. В 2005 г. объем потребления в стране достиг 300 млн. тонн. В 2010 г. спрос на нефть в Китае достиг 9 млн. бр/сут и лишь наполовину покрывался за счет собственной добычи. По разным оценкам, к 2020 г. потребность Китая в нефти достигнет примерно 400 млн. тонн, и от этого объема больше 60% составит импорт. В дальнейшем этот разрыв должен только увеличиться: согласно прогнозам МЭА через двадцать лет стране придется импортировать до 70% потребляемой нефти. Газ. По данным МЭА, в 2008 г. объем потребления газа в стране составил 85 млрд. кубометров. Так, по данным Китайской национальной нефтяной корпорации (CNPC), потребление природного газа  в Китае возрастет на 77% в период с 2011 до 2015 г. (с 130 млрд. куб. м до 230 млрд. куб. м). Сегодня газ составляет лишь 3% потребляемых в КНР первичных энергоресурсов,  но к 2015 г. доля потребления «голубого топлива» повысится до 8%. Поскольку Пекин озабочен безопасностью поставок морским путем, он постарается импортировать немалую часть этого объема по трубопроводам, а не в сжиженном виде.

3. Реализованные проекты (опыт). За сравнительно короткий срок Пекину удалось построить и запустить нефтепровод Казахстан-Китай и газопровод Туркменистан-Узбекистан-Казахстан-Китай. Китайские проекты "проводятся как военные операции". Множество наблюдателей оценивают методы Китая и китайских компаний как успешные и эффективные. Так, например, в депеше посольства США, имеющейся в распоряжении Казахского телеграфного агентства (КазТАГ), сообщается, что 11 июня 2009 года сотрудник посольства США по энергетике встретился с менеджерами американской нефтяной сервисной компании Baker Hughes и консалтинговой фирмы PricewaterhouseCoopers, которые поделились мнением по поводу работы китайских компаний в Казахстане. В частности,  сотрудник Baker Hughes информировал американского дипломата о том, что «проекты CNPC строго контролируются китайским менеджментом и "проводятся как военные операции". Есть детальный план на все случаи и все решения исходят прямо из Пекина» [1].

Менеджер PricewaterhouseCoopers подтвердил методы работы китайских компаний, описанные сотрудником Baker Hughes. Он заявил, что до сделки китайцы «очень стараются и играют по правилам». Они быстро платят, нанимают лучших сотрудников и проводят тщательную проверку, чтобы понять риски и расходы на приобретение собственности. Они быстро регистрируют компанию и покупают лицензию на недропользование. Однако сразу после сделки, китайцы «сужают круг» [1].

4.Отсутствие политических «сюрпризов» со стороны потребителя. Китайцы «принципиально не вмешивается во внутреннюю политику и вопросы большой политики – просто “делают бизнес”» [2]. Согласно традиции китайской дипломатии невмешательство в дела других стран является одним из основополагающих принципов внешней политики Пекина. По крайне мерее, Китай никогда не стремился навязывать своих  идей и влиять на внутриполитическую ситуацию в центрально-азиатском регионе, и даже признаки намерения изменить этой традиции не наблюдается.

Однако по нашему мнению есть и негативные факторы:

1.Конкуренция (прежде всего, с российскими ресурсами). Гораздо более вероятной является конкуренция Туркменистана, Узбекистана и Казахстана с Россией за газовые поставки в Китай. Понятно, что импорт центрально-азиатского газа может удовлетворять только очень небольшую часть потребления Китая, но наличие российского газа будет способствовать уменьшению  энергозависимости Поднебесной. Согласно Генеральной схеме газовой отрасли России на период до 2030 г., ключевым направлением экспорта российского газа должен стать Китай. Европейский рынок характеризуется высокой конкуренцией, и Россия, принимая во внимание высокие темпы роста рынка Азиатско-Тихоокеанского региона, в особенности Китая, планирует диверсификацию рынков сбыта газа.

2. Относительно низкие цены на нефть и газ. Китай покупает газ у центрально-азиатских поставщиков примерно по 250 долларов за тысячу кубометров, в то время как в Европе он стоит существенно дороже.

3. Прогнозируемый рост добычи внутри страны. Китай стремится наладить собственную добычу газа. Пока лишь известно, что основной упор Китай хочет сделать на добычу сланцевого газа. Как полагают эксперты, привлечение западных сланцевых технологий рассматривается в Китае как первоочередная задача  страны в области энергетики. Сегодня Пекин делает только  первые шаги для развития отрасли добычи сланцевого газа, но уже к 2020 году планирует выйти на добычу в объеме 70-100 млрд. куб. м в год.  В этих условиях неизбежно переговорные позиции центрально-азиатских поставщиков будут существенно ослаблены.

ЮЖНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ. В последние годы данное направление все активнее рассматривается центрально-азиатскими экспортерами (Туркменистан/газ/, Таджикистан и Кыргызстан/электроэнергия/).

Положительные факторы:

1. Высокий спрос (Индия, Пакистан). По подсчётам экспертов, потребление энергии  в Индии будет расти  в районе между 3.6 и 4.3 % ежегодно, и более чем удвоится к 2030 году. Это сделает Индию третьим крупнейшим импортером нефти к  2025 году. В настоящее время, Индия имея более чем миллиардное население и бурно развивающуюся экономику, считается шестым крупнейшим потребителем энергии в мире. Кроме того, наблюдается устойчивый рост потребления газа в Индии. По разным оценкам темпы роста  потребления будут составлять в среднем до 6 % в год вплоть до 2020г. Вместе с тем собственные запасы газа малозначительны и возможности добычи с каждым годом исчерпываются. Пакистан, как и Индия, в значительной степени заинтересован в доступе к запасам энергоресурсов региона, что обусловлено его быстрорастущим потреблением энергии и желанием не отставать в экономическом развитии от своего великого соседа. Пакистан также не способен удовлетворить  спрос экономики внутренними энергоресурсами.

2. Соседство Туркменистана и Ирана. Сотрудничество с Ираном в газовой сфере открыло Туркменистану широкие возможности экспорта газа как в эту страну, так и – транзитом через иранскую территорию – в страны Средиземноморья, Европу, а через иранские порты в Персидском заливе – в регионы Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии. Иранский коридор позволил покончить с монополией России в транзите туркменского газа и выйти на газовый рынок вне постсоветского пространства [3].

Негативные факторы:

1. Афганский фактор. Маршрут разрабатываемого проекта магистрального газопровода ТАПИ (Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия) и проекта CASA-1000 предусматривающий строительство высоковольтных линий электропередачи из Кыргызстана и Таджикистана в Пакистан проходят по территории Афганистана. Совершенно очевидно, что непрекращающаяся нестабильность в Афганистане является очевидной преградой для коммуникаций.

2. Географический фактор. Сочетание многих географических факторов делает основных потребителей «южного направления» не перспективными рынками сбыта для центрально-азиатских поставщиков. Это, прежде всего наличие выхода к морю и близость к энергоносным регионам, что как правило, гарантирует выгодное положение в мире конкуренции.

3. Санкции против Ирана. Сегодня нет никаких оснований для того, чтобы не продолжать поставки и транзит энергоресурсов в Иран. Как известно, никаких ограничений на поставщиков санкции ООН не накладывают. Введенные Соединенными Штатами и Евросоюзом  односторонние санкции не являются обязывающими, и отношения Ирана со странами Центральной Азии должны продолжаться в рамках международного права. Однако в любом случае не стоит надеяться на «идею справедливого международного порядка и мира». В случае давления со стороны США -  Туркменистан и Казахстан, которые экспортируют нефть и газ в Иран, возможно, перенаправят потоки в другом направлении.

ЗАПАДНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ. «Поскольку Европа на настоящий момент – крупнейший рынок сбыта на континенте, в ее сторону направлены все основные инфраструктурные нефтегазовые проекты» [4]. Европейский рынок также рассматривается центрально-азиатскими странами как основное стратегическое направление  поставок энергетического сырья.

Положительные факторы:

1. Высокие цены. Во-первых, для Европы, высокие цены – это стимул для наращивания энергетических поставок из Центральной Азии. Во-вторых, для стран Центральной Азии, рынок Европы – это возможность получения, по их мнению,  справедливой цены за товар.

2. Наличие большого количества заинтересованных в строительстве трубопроводов  стран в Европе. Этот фактор будет способствовать не только росту присутствия ЕС и европейских энергетических компаний в топливно-энергетическом сегменте стран Центральной Азии, но и заинтересованности в большем развитии энергетических маршрутов из региона в Европу.

Негативные факторы:

1. Проблемы транзита. Пока правовая составляющая проблемы международного транзита энергоресурсов окончательно не изучена и не отрегулирована.  Существование данной проблемы создает риски, как для стран Центральной Азии (экспортеры), так и для европейских стран (импортеры). До тех пор, пока проблема не будет решена, все созданные и проектируемые трубопроводы из Центральной Азии в Европу, проходящие через территорию нескольких стран, могут быть подвержены риску возникновения проблем с размерами оплаты за транзитные услуги и обеспечением безопасности транзита, в частности в случае блокады транзитных трубопроводов или сокращения поставок энергоресурсов.

2. Неурегулированный правовой статус Каспийского моря. Правовой статус Каспийского моря не определён, и, следовательно, решение по строительству тех или иных трубопроводов по дну моря не может быть принято без согласия всех пяти стран, имеющих выход к Каспию. Затягивание строительства Транскаспийского трубопровода, который должен был стать частью проекта «Набукко», является наглядным примером чрезвычайной сложности проблемы Каспийского моря.

3. Излишняя политизированность. Пока Евросоюз окончательно не откажется от упреков в несоблюдении демократических прав и свобод в пользу развития отношений в сфере энергетики со странами Центральной Азии, выполнение поставленных задач по развитию трубопроводных сетей будет неизбежно вести к конфликту интересов. Очевидно, санкций ЕС в отношении Узбекистана, введенные в 2005 году после андижанских событий и навязывания Ташкенту неких унифицированных стандартов демократии были контрпродуктивными, и, что самое главное, они нанесли вред  отношениям между Европой и странами Центральной Азии в сфере энергетики. Кроме того, страны Центральной Азии помнят пример Ирана, которому запретили импортировать углеводородное сырье  в Европу. А это весомый аргумент для отказа Евросоюзу в строительстве трубопроводов.

СЕВЕРНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ. Несмотря на постепенное снижение транзитной роли России в экспорте центрально-азиатских углеводородов, и в будущем российское направление остается для стран региона одним из основных направлений экспорта нефти и газа.  
Положительные факторы: 1. Существующая инфраструктура. На сегодняшний день существующая инфраструктура способна пропускать значительную часть экспортного потенциала центрально-азиатских энергоресурсов. Однако, прогнозируемый рост добычи и экспорта заставляет приложить усилия по модернизации и реконструкции существующих сетей и строительство новых магистралей.

2. Авторитет России в Центральной Азии. Фактор тяготения и симпатия национальных номенклатур и правящих элит, безусловно, играют важную роль в определении геополитической ориентации и выработке внешнеполитического курса. Кроме того существует некая боязнь того, что кардинальное изменение вектора повлечет за собой серьезные последствия. Все эти факторы неизбежно находят отражение и в решениях по выбору направления энергетических поставок.

3. Интеграционные союзы. На площадках многих интеграционных объединений на постсоветском пространстве всегда обсуждаются вопросы взаимодействия в сфере энергетики. В частности, долгое время идут переговоры в рамках Таможенного Союза о возможности беспрепятственного доступа к единым транспортным системам. Хотя пока вопрос остается открытым, существует большая вероятность того, что в будущем у центрально-азиатских экспортеров появиться возможность уменьшить свои затраты на транспортные и таможенные платежи.

Негативные факторы:

1. Наличие больших запасов. При снижении спроса и цен на газ в Европе, Россия может сократить поставки из Центральной Азии, так как, имея большие запасы газа, она не пойдет в ущерб своим экспортным мощностям. Эта проблема особо проявилась в кризисный 2009 год, когда Россия отказалась закупать оговоренные большие объемы туркменского газа и полностью прекратила закупки. К тому же, по большому счету, обладая монопольным правом на транзит центрально-азиатского газа, Москва вполне может диктовать условия, как в плане объема поставок, так и цены.

2. Транзитные риски. В Центральной Азии прямой маршрут  считают единственно приемлемым вариантом, который исключает какие-либо транзитные риски. Однако на сегодняшний день отсутствует возможность прямых поставок всего экспортного потенциала. При наличии «посредника» география транспортных систем подвергается воздействию различных технологических, политических и экономических рисков. Априори поиск новых маршрутов поставки углеводородного сырья обусловлен чрезмерно высокой зависимостью от России.

Заключая, необходимо отметить, что данная статья не претендует на исчерпывающий охват всех рисков и преимуществ направлений экспорта центрально-азиатских энергоресурсов. Возможно, существует большое количество других тезисов и дополнений, о которых нам неизвестно/ограниченные рамки исследования не позволили углубиться, или обнаружиться в ходе глубокого и многостороннего изучения с точки зрения разных наук и областей знания. Поэтому тезисы и соображения, представленные в данной статье, могут быть оспорены и подвержены критике.

Список литературы:

1. WikiLeaks: Китай реализует нефтяные проекты как военные операции// http://kaztag.kz/ru/content/61989
2. В.Парамонов. «Большая игра» за энергоресурсы Центральной Азии: 20 лет после распада СССР // http://ceasia.ru/energetika/bolshaya-igra-za-energoresursi-tsentralnoy-azii-20-let-posle-raspada-sssr.html
3. Мутов С.А. Политика Ирана в отношении Центральной Азии//Журнал Мир и политика №08 (59). Август 2011
4. К. Лебедев. Проект: Глобальная энергетическая безопасность. Серия: Региональные энергетические стратегии. Серия работ: Эволюция конкуренции. Проект I. От конкуренции проектов к конкуренции направлений// Москва, 2009. с. 6//http://www.ifs.ru/upload/energo.pdf