УДК 93/94

Петр I на поморской земле

/Анализ личной переписки Петра I в период его пребывания в Архангельске в 1693 и 1694 годах/

Лисниченко Валерий Васильевич – кандидат педагогических наук, доцент Северного (Арктического) федерального университета им. М.В. Ломоносова

Аннотация: Летом 1693 года Петр I предпринял путешествие на Русский Север. В Архангельске он приказал заложить Соломбальскую верфь, а к следующему году построить на ней первый российский морской корабль и закупить в Европе тяжелый многопушечный фрегат. Следующим летом он повторил поездку на Русский Север. На яхте «Святой Петр» совершал плавания по Северной Двине и Белому морю, дождался прихода из Европы закупленного 44-х пушечного фрегата, спустил на воду первый российский корабль «Святой Павел». В данной статье анализируется личная переписка Петра I в период его пребывания в Архангельске в контексте происходящих в этот период в регионе событий. Некоторые действия молодого царя, кажущиеся непродуманными или сумасбродными, на самом деле являлись частью плана по созданию российского флота. Из писем следует, что многие мифы, связанные с поездками Петра I на север, следует оценивать совсем по-другому.

Ключевые слова: Петр I, Архангельск, Холмогоры, «новоманерные» корабли, Ф.М. Апраксин, «Святой Павел», фрегат «Благое Пророчество», «сары».

В начале 1693 года Петр I принял решение посетить Архангельск. Он никогда ранее не бывал на русском севере, и поэтому заблаговременно озаботился подготовкой к путешествию. Решено было направить в Поморье доверенных людей и срочно построить в Холмогорах яхту, на которой можно было бы выходить в Белое море, а на Мосеевом острове, расположенном на Северной Двине напротив Архангельска – «светлицу» для проживания царя и его «ближников». С этой целью Петр I направил в Архангельск голландских корабельных мастеров Питера Баса и Гербранта Янсена. 16 марта 1693 года корабельные мастера и вологодские плотники прибыли в Холмогоры и, заручившись поддержкой воеводы Андрея Артамоновича Матвеева, спешно приступили к строительству по европейским образцам «новоманерной» яхты. Постройка сравнительно небольшого судна (17 х 5 метров) заняла несколько месяцев.

4 июля 1693 года молодой русский царь, которому сравнительно недавно исполнился 21 год, отправился из Москвы через Вологду в Архангельск. Петра I сопровождала свита, насчитывающая около ста человек. В нее входили многие «ближники» молодого царя: князь Федор Ромодановский, Апраксин, Бутурлин, наиболее доверенные «потешные».

Из иностранцев в свите присутствовали только два человека – «сердечный друг» Франц Лефорт, получивший по случаю поездки к Белому морю от царя чин генерал-адмирала, и Франц Тиммерман, голландский купец, служивший когда-то боцманом на судне и имевший опыт морских плаваний.

Архангельск для поездки был выбран не случайно. Еще до знакомства с Петром I Франц Лефорт вынужден был 1,5 года прожить в Архангельске (ему довольно долго не разрешали выехать в Москву, а обратно возвращаться в Европу он не желал). За долгие месяцы ожидания он хорошо изучил город на берегах Северной Двины, что позволило ему заинтересовать и убедить Петра I посетить Архангельск. «Сердечный друг» молодого царя Лефорт в середине мая 1693 года писал в Женеву своему брату: «4 июля мы едем с его царским величеством в Архангельск… его царское величество едет туда развлекаться, и там велено строить несколько барок и одно большое судно». Лефорт вез царя «развлекаться», а Петр I ехал для того, чтобы осуществить свою давнюю мечту – увидеть море и европейские корабли.

До Вологды царь ехал в карете, большинство сопровождающих – верхами или на повозках. Общую охрану обеспечивал отряд стрельцов. В Вологде царь и его свита пересели на струги (в различных источниках упоминаются карбасы и дощаники). За царским стругом плыла его свита: бояре, стольники, священник с певчими, доктор, придворные карлики, генерал-адмирал Лефорт, 40 стрельцов и 10 бомбардиров (потешные), везли царскую карету и лошадей.

От Вологды доплыли до Великого Устюга. Потом Сухоной и Северной Двиной двинулись дальше на север. Весь путь от Москвы до Холмогор занял 24 дня – 28 июля 1693 года царь прибыл в Холмогоры. В Холмогорах у пристани царский караван встретили построенные два полка стрельцов, которые троекратно приветствовали его величество выстрелами из пушек и ружей. Высадившись на берег, царь проехал в своей карете к собору, где его ожидал архиепископ Афанасий с духовенством.

После молебна Петр I со свитою отправился в крестовую палату, где состоялся обед и беседа с преосвященным. Ночевали в Холмогорах. На

следующий день царь отплыл к Архангельску.

Пройдя мимо центра города вниз по Северной Двине, он остановился у Мосеева острова в том месте, где специально к его приезду были выстроены «царские светлицы». Размещение «светлиц» на Мосеевом острове было не случайным. Организаторы поездки хорошо знали привычки и фобии царя. На протяжении всей жизни Петра I отмечается странная закономерность в его поведении – царь предпочитал окружить свое жилище со всех сторон водою. Примеров этому довольно много. Во время первых двух приездов в Архангельск в 1693 и в 1694 годах жил в «светлице» на Мосеевом острове, хотя в центре города располагались мощные укрепленные башни Гостиного двора-крепости, а вот рядом со «светлицею» стояли на Двине иностранные корабли, которые могли снести его скромное жилище одним залпом своих пушек. Третий приезд в Архангельск в 1702 году – специально построен «царский» домик на Марковом острове напротив Новодвинской крепости (царь жил не в расположенной рядом крепости, а в домике на пустынном островке посередине реки, фактически открытом для нападения с воды). Руководил строительством Санкт-Петербурга – ночевать уезжал на стоящий на Неве фрегат, хотя в городе уже появилось к тому времени немало достойного жилья. Построили для него в новой столице царский дворец – со всех сторон оградили его каналами и протоками. Так что «царские домики» на Мосеевом и Марковом островах на Северной Двине не случайно там появились. Данная фобия – отголосок детский суеверий, сформированных у Петра Алексеевича в юном возрасте. Движущаяся вода воспринималась в народном сознании как надежная защита от козней колдунов. Можно предположить, что юный Петр в детстве немало наслушался «страшилок»-ужастиков от своих малограмотных «потешных» сверстников в Преображенском, и верил в колдовство и проклятия (детские фобии часто сопровождают человека на протяжении всей жизни). Даже в воинском уставе Петра I можно найти разделы о видах наказаний за «заколдовывание» ружей, это ли не доказательство веры царя в «темные силы», ведь уставы он составлял самолично.

У небольшой пристани на Мосеевом острове были установлены пушки, призванные подчеркнуть статусность царской «светлицы». Сама «светлица» была более чем скромной. «На Мосеевом острове светлица с сеньми. В ней 10 красных окон с стеклянными окончинами. Подле той светлицы горница с комнатою. У нее шесть окон колодных да окно небольшое, в них окончины слюдные. Погреб рубленый. Подле сеней поварня».

Наибольшую радость для Петра I доставило детище корабельных мастеров Питера Баса и Гербранта Янсена – царская яхта «Святой Петр». Она представляла собой одномачтовое парусное судно «длиною восемь сажен трехаршинных», изготовленное по голландским образцам. «Святой Петр» был вооружен 12-ю небольшими пушками и превосходил по вооружению голландские прототипы, которые обычно имели от 2-х до 10-ти орудий. Еще в Москве Петр I назначил сопровождавших его в поездке «потешных» на различные корабельные должности. Люди, которые никогда не видели ни моря, ни морских судов, ни морской волны, должны были управлять царской яхтой. Царь был просто в восторге от новой игрушки и спешил испытать ее мореходные качества. Но ему следовало познакомиться хотя бы с основами морского дела. С этой целью он решил пройти морскую практику на прибывшем в Архангельск голландском корабле у шкипера Клааса Месши. Терпения «практиканту» хватило ровно на три дня, за которые он успел сделать на борту голландского «купца» неплохую карьеру. В первый день «практики» государь числился юнгой, во второй день дорос по службе до должности каютного сторожа, а в третий день был произведен в младшие матросы. На четвертый день корабельные «забавы» царю наскучили, и он сошел на берег, решив, что теперь можно отправиться в самостоятельное плавание на «Святом Петре». Архангельск довольно быстро наскучил царю. Основное свое внимание он перенес на Северную Двину. Петр I увлекся воинскими «потехами», совершая водные походы по Северной Двине на царской яхте. Ниже Архангельска раскинулась дельта Северной Двины. Это десятки островов и островков, представляющих собой сложнейший лабиринт, местами труднопроходимый даже для маломерных судов. Именно в этом лабиринте Петр стал учиться маневрировать и управлять судном, проводить тренировки и обучение команды. В это время несколько английских и голландских судов собирались возвращаться на родину, и Петр вызвался их проводить на своей яхте. Официально считается, что первое плавание по Белому морю на борту царской яхты «Святой Петр» продолжалось пять дней. Анализ информации об этом плавании позволяет предположить недостоверность описания этого морского похода. Конвой иностранных судов в сопровождении царской яхты «Святой Петр» вышел в Белое море 6 августа 1693 года, двигаясь за иностранными кораблями яхта достигла выхода из Горла Белого моря, а затем повернула обратно. «Пройдя около 300 верст, Петр простился с иностранными кораблями у Терского берега, за устьем реки Поной у Трех островов, и 10 августа возвратился в Архангельск». Создается впечатление, что при описании этого первого морского путешествия Петра авторы просто математически подсчитали – весь путь туда и обратно 600 верст, за день яхта пройдет 120, вернется через 5 дней. Если до устья Поноя шли за иностранными судами и можно было не отслеживать свое местоположение, то как обратно могли быстро найти дорогу к Архангельску – «потешные» не моряки и никогда до этого не видели моря, лоций нет, карты Белого моря отсутствуют, яхта относительно небольшая, ее швыряют волны по огромным морским просторам, а ведь она должна была дважды пройти через Горло Белого моря, где почти всегда наблюдается волнение. Не могли они дойти так быстро до Поноя и вернуться обратно. Для сравнения – в следующем, 1694 году, отправившись снова провожать иностранные корабли от Архангельска до Святого носа (это немного далее Поноя) яхта добиралась только в один конец 14 дней (3 – 17 августа), а тут в первый раз вышли на морской простор и за 2,5 дня добрались до выхода из Белого моря. Велика вероятность того, что похода к Терскому берегу не было. На самом деле вышли в Двинской залив, попрощались с иностранными мореплавателями и маневрировали недалеко от двинского устья. Петр любил продемонстрировать успешность своих проектов и задумок, даже тогда, когда они таковыми не являлись. Отсюда и могла позднее родиться легенда о походе к Трем островам.

Это кратковременное морское путешествие оказало на Петра I огромное влияние. После своего первого знакомства с морскими просторами он принимает решение о создании флота. Петр выбирает место для строительства корабельной верфи на Соломбальском острове и лично участвует в закладке торгового судна «Святой Павел». Существует ошибочное мнение, что Петр I заложил в Соломбале первую в России государственную верфь. Это не соответствует действительности. Соломбала была одним из центров поморского судостроения задолго до Петра. За 120 лет до закладки первой на русском севере петровской верфи, в 1570 году, в Соломбале была построена крупная частная верфь купцов Строгановых, на которой работали специально приглашенные голландские мастера, построившие серию китобойных, транспортных и разведывательных судов для арктических плаваний вдоль побережья Сибири.

В 1581 году по приказу царя Ивана Грозного из Голландии были выписаны мастера, которые заложили в Соломбале первую в России государственную верфь. В 1602 году по распоряжению другого русского царя – Бориса Годунова на Соломбальской верфи были построены 15 морских судов – «морянок». Так что петровская верфь появилась в месте, где традиции судостроения (в том числе и по европейским образцам) существовали уже довольно длительный период времени. Еще до постройки Архангельска в Холмогорах была голландская колония, проживали европейские мастера и купцы. Очевидно, что проживавшие на берегах Двины голландцы использовали маломерные суда собственной постройки, а не поморские лодьи и кочи.

Для скорейшей реализации своих планов в области развития судостроения Петр I назначил архангельским воеводой «ближника» Федора Матвеевича Апраксина. Ему было поручено два важнейших дела – до следующей навигации полностью завершить строительство и оснащение заложенного в Соломбале корабля и закупить в Европе многопушечный фрегат, организовав его доставку в Архангельск к лету 1694 года.

В Европе в этот период шла война, и мореплавание в северных морях было довольно опасным. Пираты и каперы нападали на одиночные суда. Обычно «купцы» старались прибыть в Архангельск до открытия Успенской ярмарки (до 28 августа). Чтобы обеспечить безопасность в пути следования отправлявшиеся в Архангельск корабли собирались в конвои. Имея на борту пушки и сопровождаемые кораблями охранения, они могли оказать достойное сопротивление пиратам.

Петр I оставался в Архангельске до 19 сентября. Из его переписки с матерью (вдовствующей царицей Натальей Кирилловной) следует, что он с нетерпением ожидал прибытия в Архангельск конвоев «гамбургских» и английских кораблей. Ожидая открытия ярмарки, царь начинает собирать информацию о своих возможных европейских партнерах. Он переодевается шкипером или матросом и встречается с иностранными купцами и моряками, ведет с ними беседы, осматривает пришедшие на Двину иностранные корабли. Чтобы не вызывать подозрения своими расспросами и расположить к себе иностранцев «угощал матросов, всю команду водкой, давал обеды и увеселительные мероприятия». Таким образом Петр I проводил своеобразную «экономическую разведку», пытаясь выяснить, какие товары могут быть востребованы на европейских рынках. По завершению Успенской ярмарки и отбытию из Архангельска иностранных судов Петр начал собираться обратно в Москву. После торжественных проводов 19 сентября 1693 года под колокольный звон, ружейную и пушечную пальбу царь отплыл вверх по Двине на дощанике, за ним следовала свита на трех стругах. На следующий день караван достиг Холмогор. Против архиерейского дома певчие на струге запели многолетие, а преосвященный выехал встречать царя с хлебом и солью. В знак особой милости к этому пастырю царь подарил ему карету и струг, на котором приплыл из Вологды. В Холмогорах у Петра состоялась беседа с братьями Осипом и Федором Бажениными, которые уговорили его посетить их мукомольную и пильную мельницы в расположенной рядом с Холмогорами Вавчуге. Петр был в восторге от хозяйственной сметки и предприимчивости братьев. После демонстрации своих технических достижений Баженины устроили пир, в ходе которого едва не произошла трагедия. В народной памяти о пребывании Петра на архангельской земле остались многочисленные предания, часть из которых удалось зафиксировать отечественным этнографам и фольклористам. В книге Н.А.Криничной «Предания Русского Севера» (Санкт-Петербург, «Наука», 1991) [11] собраны тексты, посвященные историческим событиям, происходившим на территории Поморья. Вот что говорится о пребывании царя в Вавчуге у Бажениных. В предании № 363 описывается, как во время веселой пирушки в доме Баженина при Вавчугской верфи хмельной Петр заявил, что остановит руками приводимое силой воды в движение колесо. Отговорить его не удалось. Баженин в последний момент успел перекрыть воду и остановить колесо, не допустив, чтобы царь получил увечья.

Возвращался царский караван тем же маршрутом – Северная Двина – Вологда – Ярославль – Москва. Так как подниматься нужно было вверх по течению Двины, то обратная дорога заняла довольно много времени.

Архангельские «каникулы» 1693 года завершились для Петра I продуктивно – заложена Соломбальская верфь, строится первый (в петровскую эпоху) «новоманерный» торговый корабль «Святой Павел», ведутся переговоры о покупке фрегата, испытана на морской волне царская яхта.

К своему второму приезду в 1694 году в Архангельск царь готовился тщательно. Всю зиму трудился, с волнением ожидая прибытие из Европы долгожданного фрегата и готовясь к морскому походу. В своей токарне в Преображенском он лично вытачивал для кораблей блоки. Приказал отлить пушки, отобрал для морского экипажа лучших солдат из Преображенского и Семеновского полков, придумал морские сигналы и назначил адмиралов. Себя велел вписать в судовую роль шкипером. Приказал заготовить в Вологде струги для поездки по Северной Двине.

На лето 1694 года у него была запланирована реализация нескольких задач:

получить в свое распоряжение современный многопушечный фрегат и освоить управление им;
спустить на воду, оснастить и отправить в Европу с товарами первое российское торговое судно соломбальской постройки;
набрать экипажи для кораблей;
продолжить отработку навыков судовождения.

В путь на север отправились очень рано, в Архангельске еще ледоход не прошел, дороги размыты, распутица, но царю очень хотелось как можно быстрее попасть в Поморье. Из Москвы выехали на лошадях 1 мая, в Вологде пересели на струги, все путешествие по полноводным весенним рекам заняло всего 18 дней – по тем временам добрались очень быстро. 18 мая прибыли в Архангельск, воевода Апраксин встретил царя подарком – на Соломбальской верфи подготовил к торжественному спуску первый российский корабль.

20 мая 1694 года состоялся спуск на воду первенца российского флота – «Святого Павла» («Апостол Павел»). Петр Алексеевич лично подрубил опоры, удерживающие корабль на стапеле. После спуска корабля на воду царь угостил голландских мастеров роскошным обедом, пир продолжался целую ночь. На пиру плотники из голландского поселка Саардам убедили царя в том, что их поселок – крупнейший в Европе центр судостроения. Когда через несколько лет Петр отправился в составе Великого посольства в Голландию, он сразу же выехал из Амстердама в Саардам для «прохождения судостроительной практики». Всего неделю тогда понадобилось ему для того, чтобы лично убедиться в том, что кроме маломерных промысловых судов в Саардаме ничего больше не производится.

Петр рвался поскорее вновь увидеть море, о котором мечтал всю зиму. На другой день после пира (21 мая) государева яхта «Святой Петр» взяла курс на Соловецкий архипелаг. В отличии от более южных регионов весна на север приходит поздно, в мае на Белом море часто случается непогода, сопровождающаяся сильным волнением. Белое море получило свое название не только за то, что зимой представляет собой огромную белую равнину, а и за то, что при сильном ветре на волнах появляются многочисленные белые барашки. Если смотреть с берега или низкого борта, то штормовое море кажется белоснежным – десятки тысяч барашков сливаются в единый фон, формируя оптическую иллюзию.

Яхта не отошла еще далеко от двинского устья, когда погода стала портиться, поморский кормщик предложил вернуться, но Петр категорически отказался и сам встал к рулю. Волнение усилилось, яхту швыряло как щепку. Преосвященный Афанасий, окруженный певчими, громко молился о спасении погибающих, на яхте раздавались душераздирающие крики о помощи, царь приобщился Святых Таинств, что обычно делается непосредственно перед ожиданием смерти. Положение спас поморский кормщик Антип Панов, взятый на яхту в качестве лоцмана. Он заменил царя у руля (согласно «Преданиям Русского Севера» [11] довольно грубо выгнал государя из-за руля) и сумел провести яхту через Унские рога и укрыть в Унской губе рядом с Пертоминским монастырем. На месте высадки в память о спасении Петр установил деревянный крест. На четвертые сутки, когда утихла буря, яхта вышла в море и благополучно достигла Соловков, где провела три дня. После возвращения в Архангельск 13 июня начались празднования по случаю чудесного спасения государя, которые продолжались несколько дней.

Месяц царь ждал прибытия заказанного в Голландии корабля. Волновался, хандрил, проводил тренировки, много плавал по Двине на своей яхте. Наконец в Двину вошли два английских корабля, и с ними прибыл 44-пушечный фрегат «Святое Пророчество», который так ожидал молодой царь.

Перегонная команда на фрегате – 40 голландских моряков, нанятых на один рейс до Архангельска.

Начались торжества по случаю прибытия фрегата. Капитаном был назначен Франц Лефорт, команда из солдат стала осваивать корабль. Голландских моряков стали уговаривать продолжить служить на данном корабле, так как привезенные Петром I солдаты Преображенского и Семеновского полков хоть и были «назначены» на должность матросов, но таковыми не являлись. На «Святом Пророчестве» был поднят трехполосный красно-сине-белый флаг. Петру не терпелось испытать фрегат в открытом море. Решено было торжественно проводить уходящие из Архангельска иностранные суда. Первого августа корабли сформировали большой конвой и вышли в Белое море. Петр самолично расписал порядок следования.

Впереди шел вице-адмирал Бутурлин на первенце российского флота «Св. Павле», за ним – четыре немецких корабля, возвращающиеся на родину. В центре конвоя фрегат «Святое Пророчество», на борту которого находился «господин шкипер» со своими друзьями, позади – четыре английских судна с грузом, в арьергарде – контр-адмирал Гордон на царской яхте «Святой Петр».

Из-за безветрия флот простоял несколько дней у островов. Накануне праздника Успения Богородицы подул сильный ветер, и эскадра двинулась в путь. На рассвете 17 августа корабли конвоя достигли мыса Святой Нос. Здесь русские корабли повернули обратно, пушечным салютом проводив уходящие на запад иностранные суда. Обратный путь без сопровождения опытных мореходов оказался очень опасным. Во время плавания царская яхта «Святой Петр» отстала и едва не разбилась у Терского берега, в тумане приняв расположенные на берегу обетные кресты-ориентиры за корабельные мачты эскадры. Сопровождавшие государя члены его «кумпании» не без содрогания вспоминали это плавание. На кораблях не было штурманов, лоций, почти никакой навигационной техники. По словам участников, корабли неоднократно садились на мель, сбивались с курса, попав в сильный шторм, чудом избежали крушения. Сам поход к Святому Носу – опасная авантюра. Царь еще зимой отобрал для морских экипажей лучших солдат из Преображенского и Семеновского полков, придумал морские сигналы и назначил адмиралов. Но ведь этого было явно недостаточно. Его отборные «матросы» и «адмиралы» впервые в Архангельске увидели морские корабли, а им уже дают команду – курс в открытое море. Без соответствующих навыков весьма проблематично управлять 44-пушечным фрегатом со сложным парусным вооружением. Особо опасно проходить на плохо управляемом корабле Горло Белого моря, где постоянно сталкиваются водяные валы и налетают внезапные шквалы. Царь надеялся, что взятые на борт поморские лоцманы смогут помочь. При этом он не учитывал специфику поморского судовождения. Поморы плавали на маломерных судах постоянно сверяясь с береговыми ориентирами, шли «по крестам Никол», а в случае шторма вытаскивали свои суденышки на берег или прятали в устьях рек, укрывали за островами. «Новоманерные» суда европейской постройки из-за своей осадки не могли подходить близко к берегу. Поморы были специалистами по управлению маломерными судами, но вот на фрегате они не могли без специальной подготовки заменить профессиональных матросов.

После возвращения российских кораблей в Архангельск снова были многочисленные пиры и застолья, плавания на яхте по Двине, встречи с иностранными купцами и мореходами. Из Архангельска царь со свитою уехал относительно рано, не дожидаясь открытия Успенской ярмарки (открывалась 28 августа). В письме Апраксину с дороги сообщал, что 29 августа достигли Пенды (Пянда – деревня в верховьях Северной Двины) [14, С.25]. Затем – обратный путь до Великого Устюга, Вологды и Москвы.

В целом запланированные на поездку в Поморье задачи были выполнены.

Однако итоговый результат реализации планов на лето 1694 года был весьма неоднозначным – отправились на Соловки – едва не погибли в Унской губе, отправились провожать иностранные корабли – российские корабли сопровождения растерялись на обратном пути и едва не разбились у Терского берега. Кроме того, уже после отбытия Петра I из Архангельска, возник международный скандал – на Северной Двине голландцы напали и захватили прибывшие на ярмарку иностранные корабли.

Петр Алексеевич был малограмотным человеком, не получившим в детстве даже полноценного начального образования. Он писал с огромным количеством орфографических и стилистических ошибок, пропуская буквы, слоги, предлоги или не дописывал слова. Его ранние личные письма зачастую трудно понять и истолковать однозначно.

Со временем при ведении переписки он решал данную проблему довольно просто – заставлял секретарей, денщиков или членов своей «кумпании» писать под диктовку письма, ставя зачастую в конце только свою подпись. Секретари корректировали и правили тексты в соответствии с требованиями оформления царских посланий, стилистики, орфографии, зачастую невольно «выхолащивая» сам дух петровского послания. Анализируя «Письма и бумаги Петра Великаго», изданные в период с 1887 по 1912 годы особый интерес вызывают ранние письма Петра Алексеевича [14]. Они написаны часто с грубыми орфографическими ошибками, пропусками слов или букв, но зато содержат массу интереснейших сведений, которые могут характеризовать саму личность Петра Великого и даже совершенно по-новому объяснять его некоторые действия. Личная переписка Петра I – бесценный кладезь информации об этом удивительном человеке и его времени. В данной работе анализируются личные письма Петра I, связанные с его поездками в Архангельск и пребыванием в Поморье в 1693 и 1694 голах. Особая ценность этих писем заключается в том, что они написаны самим Петром и не проходили «правки» у секретарей. Этот источник даже более ценный, чем его походные «Юрналы», которые Петр Великий в последние годы своей жизни принялся лично редактировать и частично переписывать.

В «Письмах и бумагах Петра Великаго», изданных в период с 1887 по 1912 годы, все документы и письма имеют свои порядковые номера, на которые приводятся ссылки в данной работе.

Нумерация цитируемых в данной работе выписок из писем приводится по следующему источнику: Письма и бумаги императора Петра Великаго. Том первый (1688-1701). С.-Петербургь. Государственная типография.1887 г. 888 с. [14]. Именно в этом томе собраны личные письма Петра I из Архангельска.

Анализ личных писем Петра I с учетом знания особенностей регионального компонента позволяет по-новому раскрыть ряд эпизодов, связанных с его пребыванием на Русском Севере.

В книге Н.А.Криничной «Предания Русского Севера» (Санкт-Петербург, «Наука», 1991) собраны тексты, посвященные историческим событиям, происходившим на архангельской земле, дошедшие до современников в виде народных преданий. В предании №343 рассказывается о том, как царь потешался над деревенскими бабами, которые перевозили на карбасах молоко с Кегострова в город на продажу. Царь подплывал и опрокидывал карбасы с молочницами, а затем вытаскивал перепуганных женщин из воды.

Кегостров располагается на Северной Двине прямо напротив Архангельска. Перевертывание лодок с молочницами исходя из текста преданий можно расценивать как опасные и жестокие царские «шутки». Но если внимательно прочитать письма Петра из Архангельска, то можно найти этому совсем иное объяснение.

В письме №27 к Андрею Виниусу от 12 июля 1694 года [14, С.22] говорится о том, что стоящие у берега суда, прибывшие на ярмарку, чуть было все не сгорели «трудами нашими». «И едва не въсе суды, въ Кунчукорье лежащия, къ ярмонъке с товары въсе пожегъ; абаче черезъ наши труды весма разоренъ, точию едину барки кровълю и бортъ жегъ с хлебомъ, а возле была барка с пенькою…». Деревня Конецдворье (в петровской редакции - Кунчукорье) располагается на острове в дельте Северной Двины, из письма следует, что у берега плотно стояли груженые товарами прибывшие на архангельскую ярмарку поморские маломерные суда. Товары должны были доставить покупателю после завершения сделки. Как можно было поджечь стоящую под берегом барку проплывая мимо нее по протоке между островами? Петр и его окружение много курили, но голландские трубки делались специально для того, чтобы во время плавания не заронить открытый огонь, значит случайный поджог как неосторожное обращение с огнем при курении отпадает, тем более, что из текста письма следует, что на барке загорелся тент, прикрывающий мешки с мукой, и борт, который случайно поджечь значительно труднее. Вывод, следующий из анализа текста письма, очевиден – Петр отрабатывал внезапную атаку на стоящие на якоре суда. Для этого в качестве учебных целей были выбраны пришедшие на ярмарку купеческие барки. Проходя мимо них на «Святом Павле» произвели холостой залп, но так как протока у Конецдворья довольно узкая и расстояние от фарватера до берега небольшое, то тлеющие пыжи залетели на барку с хлебом и подожгли тент и борт. Слова «… абаче черезъ наши труды весма разоренъ…» свидетельствуют о том, что Петр вынужден был сразу возместить причиненный ущерб. Петр пишет о возникшем по его вине пожаре, но на самом деле выводы из этого эпизода можно сделать совсем другие.

Из этого письма следует, что Петр проводил в дельте Двины учебные атаки на маломерные поморские и купеческие суда, обстреливая их холостыми зарядами, а нападения на кегостровских молочниц произошло не из-за хулиганских побуждений, а в рамках учений по преследованию и захвату маломерных судов. То событие, что в народной памяти сохранилось как пример самодурства или хулиганства молодого царя, на самом деле было тренировками и подготовкой к будущим морским сражениям.

Судьба первого крупного русского корабля, построенного в 1694 году в Соломбале, сложилась крайне нелепо. «Святой Павел» был достаточно хорошо вооруженным судном, имел на борту 24 орудия, что позволяло отнести его по существующей тогда классификации к корветам, хотя в отечественной историографии его часто называют фрегатом. Вернувшись из поездки в Архангельск, Петр Алексеевич приказал провести демонстрационную акцию – отправить корабль «Святой Павел» под трехцветным флагом во Францию, чтобы тем самым показать Европе успехи российского кораблестроения. Корабль должен был идти под неизвестном в Европе флагом – ведь русский трехцветный флаг еще не был тогда утвержден в качестве официального государственного символа России (соответствующий указ будет издан только в 1705 году), а совсем без флага идти – могут принять за пирата.

Трехцветный российский флаг во-многом повторяет цвета флага Голландии, отличие только одно – в российском флаге красная полоса внизу, а в голландском – вверху.

В октябре 1694 года «Святой Павел» по приказу царя вышел в море и двинулся вокруг Европы к французским берегам. Франция и Голландия уже шесть лет ожесточенно воевали друг с другом, и направлять во Францию судно с похожим на голландский флагом и командой из наемных голландских моряков было опасно. Итог закономерен – французы приняли «Святого Павла» за вражеский корабль и захватили его, проигнорировав последующие требования российских властей вернуть корабль и товары. Так Россия потеряла свой первый и единственный на тот период крупный корабль отечественной постройки. Эта неудача потрясла Петра I. «Корабли – дети мои», потеряв «Святого Павла» он испытывал нечто похожее на чувства родителя, потерявшего любимого ребенка.

Переписка Петра I с Федором Матвеевичем Апраксиным позволяет несколько по-другому интерпретировать захват французами русского корабля. Это могла быть ответная акция французов. Петр еще не успел вернуться в Москву и находился в пути, когда в дельте Северной Двины произошел международный конфликт. 29 августа Петр пировал в Пянде (как он пишет – «в Пенде»), а уже 3 сентября Апраксин отправляет царю письмо, в котором уведомляет его о захвате на Двине голландцами двух судов. В письме Петра I [14, C.26] не указана национальная принадлежность захваченных кораблей, однако именно в этот период в Европе уже несколько лет шла война между Францией и Голландией. Захваченные корабли могли быть французскими, принадлежать французским купцам или перевозить французские товары, иначе бы Петр I не упоминал в письме голландцев как «неприятелей» пострадавших. Само письмо (№33) представляет определенный интерес. Судя по тексту действия голландцев не вызывают гнева царя, скорее только порицание, а сам он полностью дистанцируется от принятия решения по данному вопросу, перекладывая ответственность на Ф.М. Апраксина. «Min Her Guverneur Archangel. Понеже единымъ нынешним писмомъ, сентября 3 дня писаннымъ, насъ уведомить изволилъ, въ которомъ о бещинстве Галанскихъ капитановъ объявляете, что они в устье Двинскомъ взяли два корабля, и об том требуете решения: как съ них поступать? И об томъ соответствую, что никако попусти сему быть, понеже сие дело зело срамно есть, и нигде в пристанищах приезжие такой воли не имеют; а хотя и неприятелей увидятъ, и их стерегутъ на море, а не в устье. И в том, что учинишь, изволь уведомить». Редкий пример, когда Петр не берет на себя ответственность в разрешении международного конфликта, перекладывая ее на «Guverneur Archangel». Это объясняется тем, что планируется до наступления холодов отправить «Святого Павла» к берегам Франции, но при этом есть проблемы с формированием экипажа - нет опытных моряков и голландцы очень нужны. Петр не желает наказывать «Галанских капитанов», надеясь переманить на «Святого Павла» хотя бы частично их команды.

Данный конфликт мог иметь для него совершенно неожиданные последствия. В российских владениях на Двине в начале сентября 1694 года голландцами были захвачены французские корабли (или принадлежащие французским купцам корабли/товары), местные власти не озаботились возвращением их владельцам, значит они также в определенной степени повинны в происшедшем. В октябре из Архангельска к берегам Франции был направлен «Святой Павел» под неизвестным в Европе трехцветным флагом с экипажем из голландцев. Французы захватывают корабль как военный трофей, но, когда выясняется его российская принадлежность, отказываются возвращать, оставляя его в качестве компенсации за потерянные под Архангельские суда (товары). Отечественные историки не связывают между собой эти два события, возмущаясь вероломством французских властей, хотя логичнее предположить, что между данными событиями могла существовать прямая взаимосвязь. По времени и по месту эти события совпадают – бесчинства «Галанскихъ капитановъ» на российской территории в окрестностях Архангельска и отправление из Архангельска «Святого Павла» с голландским экипажем.

Царь поручил Апраксину переманивать к себе на службу иностранцев из числа членов корабельных команд. Требовалось сформировать опытные экипажи для «Святого Павла» и «Святого Пророчества». В письмах Петра I иностранные матросы-наемники неоднократно называются им «сары». Проблема отсутствия матросов на первых российских кораблях заставила царя во время пребывания в Архангельске самолично заниматься вербовкой и подбором экипажей. Вот что он пишет о подготовке к плаванию «Святого Павла». «Карабль как при мне наряжен был к отпуску, и сары хотя сперва и не хотели ехать, однакож после обещалися…» [14, C.27]. Интересные воспоминания о пребывании Петра I в Архангельске оставил английский купец Томас Хетт. Из письма к брату в Лондон: «Он (царь), я уверяю тебя, человек не гордый и может веселиться и есть с кем угодно… Он большой почитатель таких грубых людей, как моряки. Всех грязных матросов он пригласил отобедать с ним, где их так поил, что многие не устояли на ногах, иные плясали, а другие дрались». Слова английского купца - пример ошибочной оценки действия молодого русского царя. Петр I устраивает пиры для иностранных матросов не ради пиров (пировать он предпочитал со своими «ближниками»), а для того, чтобы переманить их на свои корабли. Ему нужно срочно укомплектовать экипажи 24-х пушечного «Святого Павла» и 44-х пушечного фрегата «Святое Пророчество». Вот с этой целью он и устраивал в Архангельске пиры для «грязных матросов», стремясь переманить их к себе на службу. Многие исследователи впоследствии негативно оценивали эти эпизоды из биографии Петра Великого не пытаясь разобраться в истинной сути происходящего.

Письма и документы Петра I целесообразно анализировать с учетом его долговременных планов и влияния на их реализацию региональных особенностей, вносивших в них свои коррективы. Данный методологический подход позволяет совершенно по-новому оценить мотивацию и отдельные поступки первого российского императора. Из личных писем следует, что многие мифы, связанные с поездками Петра I на север, следует оценивать совсем по-другому. Некоторые действия молодого царя, кажущиеся непродуманными или сумасбродными, на самом деле являлись частью плана по созданию российского флота и укреплению авторитета страны на международной арене.

Список литературы

Архангельский Север в документах истории (с древнейших времен до 1917 года.). Хрестоматия/ Общ. Ред. А.А. Куратова. – Архангельск, 2004. – 438 с.
Анисимов Е.В. Время петровских реформ. Лениздат, 1989. – 496 с.
Бескровный Л.Г. Русская армия и флот в ХVIII веке. М.: Воениздат, 1958. – 645 с.
Беспятных Ю.Н. Иностранные источники по истории России первой четверти ХVIII в. СПб.: Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ, 1998.- 479 с.
Буганов В.И. Петр Великий и его время. М.: Наука, 1989.- 192 с.
Булатов В.Н. Русский Север. Книга третья: Поморье (ХVI – начало ХVIII в.). – Архангельск: Изд-во Поморского университета, 1999.- С.189-256, 284-292.
Быховский И.А. Архангельские корабелы. – Архангельск, 1988. – 175 с.
Герои и битвы. Общедоступная военно-историческая хрестоматия /Составитель К.К.Абаза/. С-ПЕТЕРБУРГЪ, 1887. – 479 с.
Деяния Петра Великаго мудрого преобразователя России; собранные из достоверных источниковъ и расположенные по годам. Часть XI. Москва, в Университетской Типографии, у Н. Новикова, 1789. – 240 с.
Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописании ее главнейших деятелей. – М.: Мысль, 1991.- 366 с.
Криничная Н.А. Предания Русского Севера. – СПб.: «Наука», 1991. – 328 с.
Мэсси Р. Петр Великий: в 3 т. – Смоленск: Русич, 1996.
Павленко Н.И. Петр Великий. – М.: Мир энциклопедий Аванта⁺, Астрель, 2010. – 830 с.
Письма и бумаги императора Петра Великаго. Том первый (1688-1701). С.-Петербургь. Государственная типография.1887. – 888 с.
Письма и бумаги императора Петра Великаго. Том четвертый (1706). С.-Петербургь. Государственная типография. 1900. – 516 с.
Письма и бумаги императора Петра Великаго /Приложения/. Том четвертый (1706). С.-Петербургь. Государственная типография.1900. – 1258 с.
Письма и бумаги императора Петра Великаго. Том шестой (июль-декабрь 1707). С.-Петербургь. Государственная типография.1912. – 634 с.
Теребихин Н.М. Сакральная география Русского Севера. – Архангельск: Изд-во МПГУ, 1993. – 220 с.

Интересная статья? Поделись ей с другими: