УДК 343.14

К вопросу идеи упрощения уголовного судопроизводства в 30-40-х гг. ХХ века в СССР: связь с современностью, в контексте идеологической проблемы взаимосвязи оперативно-разыскной деятельности и уголовного процесса

Середнев Владимир Анатольевич – преподаватель Арзамасского филиала Национального исследовательского Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского.

Аннотация: В статье проводится сравнительный анализ результатов оперативно-разыскной деятельности (далее ОРД) и доказательств в уголовном процессе, через призму исторического прошлого , а именно: 30-40-х годов ХХ века.

Автором обосновывается цель исследования, – использование результатов ОРД в качестве доказательств по уголовным делам. По мнению автора любая правоприменительная деятельность имеет свою процессуальную форму, что является гарантией законности и допустимости использования ее результатов в протокольной форме, в том числе использования результатов ОРД в качестве доказательств по уголовному делу.

Автор убежден, что нежелание законодателя использовать результаты ОРД в качестве доказательств, не связано с процессуальными процедурами, а связано с завуалированием под ложные идеи (идеологиею) того, что уголовный процесс в дифференциации права, является основным механизмом изобличения преступности, а ОРД, - вспомогательным. Исходя из этих посылок, автором делается вывод, что основная причина не использования результатов ОРД в качестве доказательств, кроется в недостаточных научных исследованиях о наличие симбиоза между ОРД и политической властью в государстве, и апробации данных исследований на практике.

Ключевые слова: оперативно-разыскная деятельность, уголовно-процессуальная деятельность, доказательства, борьба с преступностью, уголовные репрессии, предварительное расследование, информация, суд, идеология.

Доказательство, есть лишь техника логического аппарата
 и к истине никакого отношения не имеет.
 (Николай Бердяев)

Интеллектуально-познавательные средства, в контексте правового поля России, имеют свои стереотипы в некой иерархии, согласно которой, средства оперативно-разыскной деятельности (далее ОРД) якобы стоят на ступень ниже, чем деятельность уголовного процесса. По нашему мнению, корни иерархической дифференциации названных средств, не являются правовыми, их пытаются заложить в идеи, о том, что уголовный процесс, это основной вид деятельности, на поприще изобличения преступников и борьбы с преступностью, а ОРД, – вспомогательный вид деятельности. Соответственно корни «табелей о рангах», являются идеологическими, в контексте политики государства. Поэтому разрешение проблемы уголовно-процессуального использования результатов ОРД во многом зависит от идеологических установок, принятых в сфере взаимоотношений государства и преступности. Не столько правовые постулаты и их теория, а идеология определяет основополагающие идеи (принципы), а так же качество механизмов противодействия преступности. Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» [29] (далее Федеральный закон «Об ОРД») несмотря на отрицательные, негативные мнения и предубеждения определенной части отечественных процессуалистов, устанавливает собственный правовой режим оперативно-разыскной деятельности со свойственными только ему способами получениях оперативной информации. Данная информация, будет являться согласно п.3 ч.1 ст. 140 ПК РФ, не только поводом и основанием в возбуждении уголовного дела, но и согласно ст. 89 УПК РФ («Использование в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности»), результаты ОРД будут использоваться в доказывании по уголовным делам, если они отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам УПК РФ. Подобный подход вполне укладывается в установленное Конституцией РФ положение о допустимости доказательств, согласно которому при «осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона» (часть 2 статьи 50 Конституции Российской Федерации) [13]. Нужно уточнить, что перечень федеральных законов, посредством которых возможно получение доказательств, в настоящее время является открытым.

В настоящее время, практическим потребностям жизни общества в рамках борьбы с преступностью, на наш взгляд начинают противоречить различны псевдонаучные доктрины и «фантастические» новеллы. Например, перед вступлением в действие, имеющего сегодня силу УПК РФ, доктором юридических наук, профессором Е.Б.Мизулиной, в ходе брифинга (пресс-конференции) со средствам массовой информации, в качестве некого «достижения»,указывалось на то, что уголовно-процессуальное законодательство России, – не средство борьбы с криминалом (преступностью), а эффективный механизм защиты исключительно прав и свобод человека и гражданина [2]. Данная аргументация, на наш взгляд, может привести в замешательство студентов юридических ВУЗов и трудности в понимании целей и задач, действующего УПК РФ. Е.Б. Мизулиной вторит, учебник по «Уголовно-процессуальному праву России», под редакцией П.А. Лупинской, в котором указывается, что уголовный процесс нельзя рассматривать как деятельность направленную на борьбу с преступностью, поскольку преступность, это социальное явления, которое обусловлено множеством детерминантов и различных фактов, а уголовный процесс, направлен на конкретное преступление и лицо его совершившее. Поэтому в ходе реализации механизма уголовного процесса, недопустимо ограничивать права лиц, подозреваемых (обвиняемых) в преступлениях, для цели борьбы с преступностью, а так же упрощать форму судопроизводства, или ужесточать наказание, которое было назначено судом [27, с.21]. В настоящее время необходимо переосмысление текущего момента, всеми правоведами-процессуалистами, для получения определенно новой, логической установки, которая будет направлена на борьбу с преступностью и прежде всего со стороны уголовного процесса. То есть речь идет не об использование результатов ОРД в доказывании по уголовным делам, а использования их, в качестве доказательств в уголовном судопроизводстве, что позволит повысить эффективность борьбы с преступностью. В настоящее время не приходится сомневаться в том, что без средств и методов ОРД современному уголовному судопроизводству не под силу бороться с большинством серьезных преступлений (например, терроризм). В связи с этим, главный вопрос напрашивается сам собой: Как оптимально верно использовать результаты оперативно-разыскной деятельности в уголовном процессе в качестве доказательств, для того чтобы сделать этот процесс более эффективным, направленным на раскрытие преступлений и защиту интересов личности и государства от преступных посягательств.

Сегодня, законодателем в уголовном процессе приняты процедурные правила, которые заведомо ставят общественную целостность и государство, в борьбе с преступностью в проигрышное положение. К вышеуказанным моментам можно отнести предписания в законе, которые устанавливают исчерпывающий перечень источников доказательств, указывают на строгий подход к оценке доказательств и его генезисной сущности при оценке доказательственной информации, а также строгие ограничения в использовании результатов ОРД в уголовном процессе. Однако, особо подчеркнем, сам механизм оперативно-разыскной информации, многими исследователями в расчет не принимается, в связи с этим, будет правильным обратится к формулированию ст.11 ФЗ об ОРД. Уже в первой части статьи предусмотрено использование ее результатов для подготовки и осуществления следственных и судебных действий, что предполагает использование в доказывании по уголовным делам. Момент начала доказывания начинается, не после возбуждения уголовного дела, а с начальной стадии уголовного процесса, – возбуждение уголовного дела. Поэтому не будет ошибкой, если сказать, что использование результатов ОРД в качестве поводов и оснований в возбуждении уголовного дела, так же правомерно может слиться с термином, – «доказывание». А если это так, то диспозиция, имеющаяся в ст.11 ФЗ об ОРД, указывает на то, что использование результатов ОРД в доказывании означает фактически, использование их в качестве доказательств. Поэтому на наш взгляд, вести речь о том, что «форма» уголовного процесса, возводит в какое то особенное и более достоверное наполнение сущности информации о совершенном преступлении, не совсем верно [18, с.327]. Отсюда следует, что имеющийся в УПК РФ [28] (ч.2 ст.74) исчерпывающий перечень доказательств, а тем более указание и ограничение следственных и иных процессуальных действий, которые допускаются, как средства собирания доказательств, на наш взгляд, во-первых,– излишен, а во-вторых,– вреден на ниве борьбы с преступностью. Да, мы согласны, что результаты ОРД не могут быть получены конкретно, тем процессуальным путем, который указывает УПК РФ. Они могут быть получены только, в ходе того юридического процесса, который предусмотрен и указан в Законе об ОРД. Иных путей получения результатов ОРД не существует. Естественно не приходится отрицать (вряд ли есть такие лица), что ОРД изучается юридической наукой, а если это так, – ОРД носит правоприменительный характер. Представляется справедливым, что любая правоприменительная деятельность имеет свою процессуальную форму, что является гарантией законности, протокольной формы. Данная форма предопределяет последовательность разбирательства юридического дела, порядок установления юридических фактов и ряд других обстоятельств [19, с.90]. В связи с этим, в ходе изучения правовой литературы [7, с.51-62], ОРД необходимо рассматривать, как государственную деятельность, которой присущи все необходимые признаки юридического процесса. То, что касается, более надежным или менее надежным, доказательство или результаты ОРД, можно сказать, что вопрос этот сугубо субъективный и в наше время дискуссионный, так для оперативных сотрудников МВД (ФСБ) более надежным будет - результаты ОРД, а для следователя – доказательства [18, с.327]. Кстати, с позиции элементарной логики заметим, что наличие в ч.2 ст. 74 УПК РФ исчерпывающего перечня дозволенных к применению источников доказательств противоречит ч.1 той же статьи. В связи с этим хотелось бы привести высказывания Б.Г. Розовского: «Фиксация в законе перечня процессуальных источников доказательств берет свое начало в инквизиционном процессе с его формальной теорией доказательств… этот атавизм почему-то благосклонно воспринят официальной наукой»[17, с.152]. В конце своей работы Розовский Б.Г. провозглашает: «… исчерпывающий перечень источников доказательств – абсурд» [17, с. 158]. Думается, что на самом деле его наличие в Кодексе отнюдь не способствует познанию действительности и принятию решений в реальном уголовном судопроизводстве.

Способы совершения преступлений совершенствуются, преступники действуют нагло, дерзко и порой открыто, используя при этом не только «законотворческую» и коррупционную поддержку, но и достижение науки и техники или просто криминальной практики. Выход один, необходимо менять правила в «игре», между преступностью и государством. Соответственно правила «игры» должны меняться в сторону поиска средств повышения эффективности уголовного процесса и сосредоточения усилий в контексте совершенствования и оптимизации взаимодействия его (уголовного процесса) с ОРД.

В настоящее время негативный информационный фон, который существует на общем фоне преступности, имеет в себе и несет не только в «массы», но и в уголовный процесс, различные мифы, («страшилки») из прошлого нашей отечественной истории. Делается это с целью использовать данный «информационный шум», как аргумент против переосмысления и обновления идей (идеологии) борьбы с преступностью. Но зато, в действии находится концепция Западной либеральной идеологии, порожденная новой эпохой постмодерна с его «правами и свободами человека», – «главное не быть, главное казаться». Речь идет о том, что безусловно государственная власть требует порядка в обществе (и даже само общество не против), но как только, определенные лица, наделенные полномочиями, пытаются ввести законодательную инициативу (предложения), которые направлены на борьбу с преступностью, тогда буквально сразу, находятся политические властные субъекты, а так же средства массовой информации, работающие в одной связки с властью, которые начинают рассказывать об ужасах и пугать общество репрессиями 30-40 годов, прошлого – ХХ века. То есть, создается видимость борьбы с преступностью и самое неприятное, что в создании этой видимости, включая раздувание мифов о прошлом России, участвуют не только историки, но и представители юридической науки. Данные деятели, указывают на то, что Россия хватила горя с лихвой, испытала на себе все ужасы сталинских лагерей, как последствия неразборчивости, в следствии правовой безграмотности, при использовании доказательств в уголовном процессе. Профессиональные качества сотрудников правоохранительных органов были на низком уровне, в результате чего показания обвиняемых «выбивали» под пытками. Для осуждения лиц за преступления, было достаточно не только агентурной информации, но и анонимных сообщений [16, с.25]. Следует особо заметить, что оценку событий прошлого, в основном, различными авторами производится на основе информации и публикация в средствах массовой информации (далее – СМИ), а не на архивных данных, чтобы не усложнять себе «работу», да и осуществить, даже при желании, посещение различного рода исторических архивов, не всегда возможно. Информация в открытых источниках СМИ, как правило интерпретируется (объясняется), не просто в отрыве от общего исторического контекста, ввиду отсутствия серьезных и объективных научных исследований в области уголовного процесса 30-40-х годов ХХ века, но и подается обществу «под соусом», удобным для государственного управления.

В рамках данного исследования, заметим, что история, по нашему убеждению, это не объективное явление, а строго субъективное, а главный вопрос в контексте правды, со стороны какой идеологии, тот или иной «историк» объясняет то или иное явление (со стороны коммуниста, фашиста. националиста, нациста, либерала и т.д.). Всем знакомо выражение: «у каждого своя правда», которое по нашему мнению следует понимать, как веру или не веру в те или иные события, обстоятельства, факты, людей. То есть, во что человек верит, это и есть правда, а во, что не верит, это тогда, – ложь. Иными словами правда, это класс представлений человека о чем либо, на его правде, базируется личное мнение, как субъективная оценка факта, явления, события или даже характеристика человека. Поэтому, каким источникам доверять, видеть в них достоверность, а каким нет, каждый решает сам.

Заметим, что начиная со знаменитого ХХ съезда КПСС в 1956 году, где в своем докладе Н.С. Хрущев разоблачал «ужасы» сталинского периода, в сознание многих людей утвердилось представление о Сталине и периоде его правления, как времени злодейства, тирании, черном пятне на карте истории советской России (Советского Союза, далее – СССР). Естественно, что и в настоящее время в качестве правды, в большинстве своем, принимается лишь информация, которая изобличает дефективность, пороки и недостатки 30-40 х. г. ХХ века. Все попытки, более или менее беспристрастно взглянуть, сделать анализ и высказаться о личности Сталина, его роли в развитие СССР, могут расцениваться как апологетика, а само лицо, как адепт сталинизма [10, с. 74].

Да, возможно, была и недостаточная разработка процессуального права в 30-40-х. годов ХХ века и иные детерминанты, которые порождали упрощение, как уголовно-процессуальных нормативных актов, так и самого уголовного процесса. Но тем не менее, в связи с вышеуказанным профессор В.Т.Томин писал: «Не беремся судить о праве в целом. Однако, что касается права публичного, и в частности уголовно-процессуального, то законодательство СССР (mutatis mutandis, конечно) гораздо больше соответствовало представлению о праве широких народных масс, образующих население России, чем его (публичного права) реформы на останках великого государства» [26, с. 113].

Очень важно заметить, что преступность, это понятие не историческое и даже не совсем социологическое, это понятие сначала моральное, а потом уже юридическое. Поэтому смешение понятийного аппарата исторической науки с понятийным аппаратом юридической науки, является грубым нарушением логики, которое приводит к ошибочному видению сталинской эпохи, только как эпохи преступной [10, с. 74]. Думается, что в настоящее время не в полную меру реализуется исторический подход для анализа существующих мировоззренческих идей уголовно-процессуальной деятельности и ОРД в историческом аспекте. Другими словами, необходимо из всех исторических эпох, как периода СССР, так и современной России, взять на вооружение эффективные механизмы борьбы с преступностью, как уголовно- процессуальными, так и оперативно-разыскными информационными технологиями. Данную нашу мысль, подтвердим цитатой профессора В.Т. Томина: «История развития социалистического государства знала и  уверен!  история человечества тому свидетельство  еще будет знать различные варианты воздействия идей социалистического мировоззрения на уголовное судопроизводство» [26, с. 125]. 

В защиту необъективного и необоснованного обвинения деятельности оперативных служб правоохранительной системы и их связей с проводимыми репрессиями в советской России высказывался бывший директор Института проблем глобализации (ИПРОГ) Б.Ю.Кагарлицкий: «Ключевой для советской системы оказалась проблема дисциплины, поддержания порядка. Массы надо было держать в определенных рамках, поддерживать лояльность управляемых. В течение первых поколений революции эта задача решалась с помощью террора...» [12, с. 293]. Соответственно, можно сделать вывод, что имевший место трагизм и ужас сталинской эпохи состоял лишь в том, что во-первых, именно в тех исторических обстоятельствах и условиях, сталинизм был единственным действенным, эффективным и закономерным результатом революции при вхождении в новую историческую эпоху. Во-вторых, единственным способом чтобы обществу выжить в этой эпохе и отстоять свое право на существование вообще [10, с.74].

Некоторые историки, такие как: Р. Медведев, А. Антонов-Овсеенко, А.Солженицын и другие «разоблачители» называют число репрессированных до 80-90 и даже 150 миллионов [4]. В газете «Аргументы и факты» (№5, 1990) [3] имеется ссылка на справку правительства СССР, которая была исполнена по приказу Н.С .Хрущева. В справке указывается, что с 1924 по 1954 г. в СССР было осуждено 3.777.380 человек. Из этого числа к смертной казни было приговорено 642.980 человек, к содержанию в лагерях и тюрьмах – 2.369.220, к ссылке и высылке – 765.180. В данной справке имеется таблица «Движение лагерного населения Гулага». Из которой видно, что число всех заключенных, как «политических», так и уголовных составило: в 1934– около 0,5 млн., в 1937 г.– около 800 тыс., в 1945 г.– около 700 тыс., в 1947 г.– около 800 тыс. человек. То есть, «политические» составляли, например, в «кровавом» 1937 г.– 12,8%, а в 1947 г.– 38% (это связано, с тем, что после Второй мировой войны появились всевозможные изменники Родины, – коллаборационисты , полицаи, «власовцы», активные пособники нацистов на оккупированных территориях, «лесные братья», «бандеровцы» и т.д). То, что касается членов семей изменников Родины, перед Великой Отечественной войной осуждено было 12 тыс.; после войны в 1945 г.– 6 тысяч, в 1947г.– менее двух тысяч человек [4, с.149]. Так где же 90-150 миллионов?

Ведя речь о депортации отдельных народов СССР, которые по информации военной разведки, сотрудничали с немецкими оккупантами, следует подчеркнуть, что во время войны, когда отечество находилось в опасности, это были особые случаи, не терпящие отлагательств, а не просто прихоть «злого вождя». «… На имевшие место факты сотрудничества с врагом представителей отдельных народов пришлось ответить депортацией этих народов. Мера не гуманная, но вынужденная» [4, с. 151]. СССР, чтобы выжить самому и спасти остальной цивилизованный мир от порабощения коричневой чумой, во время Великой Отечественной войны приходилось идти на огромные человеческие жертвы.

Справедливости ради, следует указать, что правительство СССР, реагировало на нарушение законности со стороны правоохранительных органов и пыталось принять адекватные меры, но не во вред борьбе с преступностью. Так, в ноябре 1938 г. вышло постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР, подписанное Сталиным и Молотовым (в настоящее время еще не опубликованное). В постановлении жестко критиковалось безответственное отношение к следственному процессу и грубое нарушение установленных законом процессуальных правил [4, с. 152]. В контексте безответственного отношения к уголовному судопроизводству, к нарушению законодательства вообще, другими сотрудниками правоохранительных органов, следует указать, что это связано не только с низким профессиональным уровнем, но и с другими детерминантами. Например, в книге А.Н. Голенкова «Коммунистическая трагедия» обращается внимание на то, что значительная часть репрессий проводилась людьми, пробравшимся в партию и в правоохранительные органы с целью нанести им вред, отомстить за совершенную революцию и смену государственной власти. Кроме того, многие из этих лиц просто обеспечивали себе карьеру, и не все они, к сожалению, были тогда разоблачены [8].

Сегодня, с изучением архивных данных того периода, имеются проблемы к доступу архивных документов. Поэтому можно говорить о том, что данные, за какие конкретно преступления были репрессированы граждане, не известны. Но можно указать на то, что абсолютное большинство осужденных были судимы за имущественные преступления и преступления против жизни и здоровья, а не «политические». Поэтому говорить, что все вышеуказанные лица, – «невиновные жертвы сталинских репрессий», это очередной вздор [4, с.153].

Подчеркнем, вся криминальная составляющая, которая имеется в настоящее время в России, существовала и в дореволюционной России и после революции в СССР. Для борьбы с эпидемией преступности, система репрессий являлась как одна из мер социальной защиты, в ходе которой не только правоохранительные органы, но и само общество, рабочие коллективы, партийные организации, комсомольские ячейки, средства массовой информации (СМИ) в лице пропаганды, предпринимали колоссальные усилия, чтобы противостоять криминалу во всех его проявлениях. Репрессии были, как необходимый фактор («рычаг») общества для его самосохранения [10, с.85].

Для того, чтобы ближе стать к истине, нужно отходить от договорных и заказных толкований истории, ибо истинность не только историографии, но и историков, должна представлять собой свободу от европейского (западного) плюрализма [7, с. 13]. Именно в этом контексте, можно утверждать, что на любой войне, в том числе, – информационной, первой жертвой всегда является правда [7, с.13] и это необходимо понимать. Трудность при понимании заключается в том, что оно (понимание), требует усилий, без них же, приходит только заблуждение. К сожалению современное общество, при рассмотрении социальных вопросов, не способно к усилию [11, с.13]. Именно поэтому сталинская эпоха, определенной группе граждан видится, как насилие над человеком и обществом, хотя на самом деле, в основе, она была «творчеством» масс [10, с.76]. Думается, что на сталинскую эпоху, пытаются смотреть, через призму пострадавших от нее лиц, но забывают о лицах, которые преуспели в той эпохе, их было больше, чем пострадавших [10, с.76].

Необходимо заметить и провести определенную историко-правовую параллель между 30-40 г. ХХ века и современностью. В сталинскую эпоху наблюдалась гиперболизация идей позитивистской школы в праве (приводящая к карательным акциям со стороны государства), ввиду недостаточности имеющегося механизма, разрешения политических проблем с помощью активизации аналитического мышления, способности к синтезу и анализу на политическом поприще. Тогда и появляется искушение использовать уголовное судопроизводство в политике для решения ее задач. Сегодня, мы хотя и сталкиваемся в большинстве своем с тенденцией гиперболизации классической школы права в уголовном судопроизводстве, так как это связано с введением в уголовный процесс, законодательных инициатив, при реализации которых, возможно создание в государстве удобных условий и льгот, для лиц «посягающих на фундаментальные ценности общества и государства» [1, с. 59]. Например, сегодня имеется проблема использование уголовного процесса для расследования очевидных, более того примитивных преступных деяний. Если это так, то очевидно, что и к ответственности привлекаются те, кто не имеет депутатскую неприкосновенность или иную должностную неприкосновенность. Это тот, у кого нет финансов не только на известного адвоката, но и на то, чтобы внести залог, а соответственно получить менее строгую процессуальную меру пресечения и находясь не заключенным под стражу до суда, заняться воздействием в свою пользу, на других участников процесса (свидетелей, потерпевшего), добычей компромата или его фабрикацией в отношении своих обвинителей. Это тот, кто не способен квалифицированно самозащищаться или откупиться и т.д. [14, с. 10]. Но сегодня так же, на фоне данной тенденции имеет место проблема политизации уголовного процесса, в связи с этим профессор А.В. Агутин отмечает: «По всей видимости, под так называемым “глубоким прикрытием” была поставлена задача  превратить уголовный процесс в бездейственный механизм управления обществом и государством. Причем разрешения поставленной задачи должно было осуществляться под прикрытием благих намерений: защиты прав человека и гражданина (в значительной части незаконных интересов обвиняемого), проведением, так называемых абстрактных “общечеловеческих ценностей” и т. п.…» [1, с. 69].

Мы ранее писали о проблемах допустимости доказательств [18], здесь лишь уточним, что основным критерием допустимости доказательств является их относимость к уголовному делу, это является позицией большинства российских (советских) процессуалистов, которую мы полностью поддерживаем. Более того, в таком понимании допустимость доказательств не имеет никакого отношения к тоталитаризму, а также к прошлым репрессиям [1, с.68].

На сегодняшний день, имеется убеждение, что негативный образ ОРД, строится на мифологической основе, а к идеологической составляющей, несомненно относятся не доверие к методам ОРД и попытки подвергнуть сомнению информационную самодостаточность результатов ОРД. Искусственная «мифологизация» в отношении методов ОРД, на фоне «конспирологии» (заговора) относительно результатов ОРД и использованию их в уголовном процессе, вот, что породило недоверие к данному виду государственной, правоохранительной деятельности.

Основная сущность «заговора» состоит в том, что как Конституция РФ [13], так и нормы УПК РФ, формировались под идеологическим воздействием и воззрением западных идей, при этом сдобренными некоторыми волюнтаристскими идеями отечественных «правоведов-исполнителей» [26, с. 231]. Конечная цель, реализации заговора сегодня,– уничтожение русского народа и других коренных народов, населяющих территорию России, для присвоения и использования ресурсов РФ в пользу «мирового правительства». Способ реализации процесса заговора, простой и надежный, – самоуничтожение. Соответственно, в настоящее время спланированы, согласованы и реализуются, сразу вместе ряд направлений: уничтожение признаков народа, т.е. языка, культуры (национальной религии, как часть культуры), совместного проживания на одной территории, на базе языка и культуры. Уничтожение образования, медицины, промышленности. Более того, все это пытаются делать на фоне деградации нравственности, морали, школы, семьи. Все это в купе с сомнительным «половым воспитанием», с разгулом проституции, алкоголизма и наркомании [6, с.45]. Добавьте сюда, западную концепцию «прав и свобод человека» [20, с. 45-54; 21, с.70-73] и геополитические технологии, на основе стравливания тем же Западом, различных соседних государств между собой на фоне театра военных действий и Вы получите, более-менее полную картину происходящего.

Рассматривая концепцию «прав и свобод человека», в контексте борьбы с преступностью  не нужно делать данную концепцию «истиной в последней инстанции» и гиперболизировать ее. В связи с этим уместна цитата В.Т. Томина: «Гиперболизация прав и свобод человека и гражданина, является сегодня стратегическим союзником организованной преступности в борьбе с правовым государством… Защита обширно и абстрактно сформулированных прав и свобод гражданина зачастую приводит к тому, что права и свободы конкретных граждан оказываются ущемленными» [25, с. 130]. Необходимо помнить всегда, что «часть» не может быть важнее и ценнее «целого», а человек полноценным элементом общества, без него.

Делая вывод, укажем, что не существует каких то «внеидеологических» или иных препятствий в концептуальном плане, использования результатов ОРД, с позиции допустимости доказательств, в качестве доказательств по уголовным делам. Существует проблема правовой политики ОРД [5 с.220-222; 15 с. 81-89], то есть отсутствие деятельности государства, направленной на повышение правовых знаний граждан в области ОРД, в рамках, предусмотренных ФЗ «Об ОРД». Эта проблема порождается, так же практически отсутствием в последние годы научных работ, где бы конкретно рассматривался симбиоз ОРД и политической власти в государстве, поскольку объективно сделанный анализ в данных работах, может не лучшим образом сказаться на дельнейшей карьере автора. Да и вряд ли ученые, занимающиеся проблемами правовой политики ОРД в контексте взаимодействия с государственной властью, не имеющие при этом практического опыта занятия данной «специфической» (где например, имеется приоритет морали, над нравственностью) государственной деятельностью, способны объективно «осветить» (исследовать) данный вопрос, с целью апробации его на практике [22, с.53-57]. Вследствие отсутствия исследований по вышеуказанной тематике, у граждан формируется мнение, что ОРД носит полулегальный, не официальный и не правовой характер. Соответственно, не только для большинства граждан в их сознании, не существует закона, регулирующего общественные отношения в области ОРД, но и для многих юристов, 23 статьи Закона «Об ОРД», регулирующий правоотношения в огромной области правоохранительной деятельности, – законодательный абсурд. Поэтому мы убеждены, дело не в праве, дело в совокупности идей, образующих определенную политико-правовую идеологию [23, с.87-94; 24, с.69-76] по отношению к ОРД.

Список литературы

1. Агутин А.В., Карамышев Д.А. Организационно-правовой механизм обеспечения допустимости доказательств в досудебном производстве: Учебное пособие.– М.,: ЮРКОМПАНИ, 2010.
2. «Аргументы и факты» от 25.05.2001 года. Пресс-конференция Е.Б. Мизулиной перед СМИ // https://www.yabloko.ru/Publ/2001/2001_3/010304_aif_mizulina.html (Дата обращения: 28.01.2024 г.)
3. «Аргументы и факты» (№5,1990) // https://gazetina.ru/p/9/1990/01/05 (Дата обращения: 09.01.2024 г.)
4. Ацюковский. В.А. Основы коммунистической идеологии и современность – М.: «Петит», 2009.
5. Барышников Ю.В., Цедрик В.А., Калашников С.С. Правовая политика в сфере оперативно-розыскной деятельности // Аграрное и земельное право.– 2022.– № 12 (216).– С. 220-222.
6. «Благовестие». Выпуск «Проект Россия». Рассылки «Ежедневное Русское Политическое Обозрение от 10 марта 2006 года. С. 45.
7. Гайдельцов В.С. Правоотношения в оперативно-розыскной деятельности – сущность и особенности // Общество в условиях трансформации социально-экономической системы: проблемы экономики и права / Моск. ин-т правовой экономики: сб. науч. ст.: в 7 ч. М., 2005.– Ч. VII.– С. 51-62.
8. Голенков А.Н. Коммунистическая трагедия.– М. 2003.– 242 с.
9. Гурджиев Л.К. Сталинизм – спасение России.– М.: Яуза- пресс, 2010.–345 с.
10. Зиновьев А.А. Русская трагедия. ( Философский бестселлер) – М.: Изд-во Алгоритм, Изд-во Эксмо, 2007. – 512 с.
11. Зиновьев А.А. Коммунизм как реальность: избранные сочинения.– М.: Астрель, 2008. – 759 с.
12. Кагарлицкий Б.Ю. Марксизм: не рекомендовано для обучения.– М.: Изд-во Алгоритм, Изд-во Эксмо,– 2005. – 475 с.
13. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020) URL:// https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_28399/ (дата обращения 12.01.2024 г.)
14. Лунеев В.В. Тенденции современной преступности и борьбы с ней в России//Государство и право. 2004. №1. С. 10.
15. Лучинкин Ф.М. К вопросу об оптимизации порядка использования результатов оперативно-розыскной деятельности в судебном доказывании по уголовному делу // Юридический вестник Кубанского государственного университета.– 2023.– № 1.– С. 81-91.
16. Ляхов Ю.А. Актуальные проблемы законодательного регулирования допустимости доказательств в российском уголовном процессе. // Материалы всероссийской научно- практической конференции.– Ростов-на-Дону, 2000. – С.25.
17. Розовский Б.Г. Ненаучные заметки о некоторых научных проблемах уголовного процесса: эссе.- Луганск: РИО ЛАВД,– 2004.
18. Середнев В.А. Проблемы допустимости доказательств в уголовном судопроизводстве // Мир науки, культуры, образования.– 2012. – №3. – С. 324-321
19. Середнев В.А.Теоретические проблемы взаимосвязи оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности // Юридическая наука и правоохранительная практика.– 2013.– № 2(24).– С. 90-95.
20. Середнев В.А. Идеология «прав и свобод человека» как вредоносный фактор для русской культуры и Российского государства//Экономика, социология и право. – 2016.– № 10.– С. 45-54.
21. Середнев В. А. К вопросу противостояния: идеология «прав человека» против идеологии «прав гражданина» //&nbspФилософия права.– 2017.– № 4 (83).– С. 70-73.
22. Середнев В.А. К содержанию «внутреннего мира» личности «разведчика» (о положительных сторонах «профессиональной деформации») // Журнал "Оперативник (сыщик)".– № 4 (53),– 2017.– С. 53- 57.
23. Середнев В.А. Оперативно-розыскная информация и донос, клевета, сплетня, слух, жалоба: сходстваа, различия, сущность (нравственно-правовые аспекты) // Гражданин и право.– 2021.– № 10.– С. 87-94
24. Середнев В.А. Оперативно-розыскная информация и донос, клевета, сплетня, слух, жалоба: сходстваа, различия, сущность (нравственно-правовые аспекты) // Гражданин и право.– 2021.– № 11.– С. 69-76.
25. Томин В.Т. «Права и свободы человека» – большой блеф ХХ века. (Уголовный процесс России: аспекты взаимодействия с международным правом)  Омск: Изд-во Омск. акад. МВД России, 2004.– С. 130..
26. Томин В.Т Уголовный процесс: актуальные проблемы теории и практики.– М: Издательство Юрайт, 2009.– 376 с.
27. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник / отв. ред. П. А. Лупинская. – 2-е изд., перераб. и доп. – М. : Норма, 2009. – 1072 с.
28. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. от 04.08.2023) (с изм. и доп., вступ. в силу с 11.08.2023) //URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_34481/ (дата обращения 03.01.2024 г.)
29. Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12.08.1995 N 144-ФЗ (последняя редакция) / URL:https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_7519/ (дата обращения 28.01.2024 г.)

{soxial}