УДК 327

Прагматизм во внешней политике Китая

У Циншу – Красноярский государственный педагогический университет им. В.П. Астафьева.

Аннотация: Не смотря на громкие высказывания и популизм, внешняя политика Китая остается верна принципам прагматизма. Этим принципам Китай следовал с самого основания КНР, и особенно ярко они проявлялись при Дэн Сяопине. Подобный подход связан с рядом особенностей политической системы Китая. В данной статье рассматриваются основные характеристики прагматизма во внешней политике Китая и его причины.

Ключевые слова: Китай, внешняя политика, прагматизм, Си Цзиньпин, КПК, международные отношения.

Индуктивный ситуационный анализ имеет тенденцию преобладать во внешней политике Китая с 1949 года, особенно после прихода к власти Дэн Сяопина. Приняв лозунг «искать истину в фактах», Мао Цзэдун последовательно выступал за постоянный учет изменений в международной обстановке и внесение в соответствии с этим политических изменений (хотя на практике это не всегда осуществлялось). Другие последующие лидеры усовершенствовали тот же подход. Дэн Сяопин, например, наблюдал за развитием американо-советских отношений при президенте Рейгане и, как прямой результат этого, занял «независимую» (то есть не связанную ни с США, ни с Советским Союзом) позицию после нормализации отношений США и Китая. В то же время Дэн предпочел сознательно занимать сдержанную внешнеполитическую позицию, но при этом осознавал, что экономическая траектория Китая в конечном итоге предоставит ему средства для более активной роли в международных делах. Эта политика своих преимуществ продолжалась в течение всех лет правления Цзян Цзэминя. За это время китайское руководство заняло скромную позицию в международной системе, которая в целом соответствовала либеральным аргументам, описанным выше. Например, он принял относительно строгие иностранные ограничения в обмен на вступление во Всемирную торговую организацию (ВТО). Действительно, в эпоху после 1989 года, то есть в период, известный как «конец истории», соглашения о свободной торговле и экономическая глобализация были нормой в рамках международной системы, и Китай с энтузиазмом присоединился к ним. Китаю еще не пришло время для яркого выхода на мировую арену, как это было отмечено после крайне негативной иностранной реакции на любые признаки китайского самоутверждения. Так, например, когда идея «мирного подъема» Китая стала широко известна за границей и вызвала беспокойство у политиков, дипломатов и ученых, она вскоре была изменена на «мирное развитие», чтобы быть более приемлемой для общественности.

Более того, хотя Си Цзиньпин вел себя гораздо более агрессивно во внешней политике, чем любой предыдущий лидер со времен Мао, идея «искать истину в фактах» оставалась неизменной даже в самые напористые моменты его правления.

Частично это можно объяснить внутренней политикой Китая. Понятно, что руководство Китая обладает гораздо большей властью, чем их коллеги в более демократических государствах. Тем не менее оно далеко не способно действовать произвольно и полностью бесконтрольно. Руководство полагается на постоянную поддержку партии и своей собственной фракции внутри нее, а также на поддержку соперничающих фракций внутри системы. Вдобавок к этому лидер КНР часто не может прибегнуть к популистской поддержке своей политической программы, если сталкивается с несогласием со стороны своего правительства и коллег по партии. Си Цзиньпин, возможно, является самым популистским лидером в Китае, но его власть по-прежнему основывается на его положении внутри партии. Чтобы убедить сторонников и других функционеров, его политика должна быть обоснована с помощью опыта, а не апеллирования к чувствам или личным предпочтениям. В результате важное место в процессе принятия решений отводится экспертам по внешней политике – хорошим примером этого является Ван Хунин, работавший при сменявших друг друга правительствах, начиная с Цзян Цзэминя.

Относительно длительные периоды пребывания в должности в КПК также способствуют выработке более сильной долгосрочной стратегии в Китае, чем во многих демократических государствах с более быстрой политической сменой кадров. Стоит отметить, что, хотя суверенитет часто называют «красной линией» в дискурсе, касающемся внешней политики Китая, в действительности руководство часто более чем готово проявлять чрезвычайное терпение в отношении территориальных вопросов, учитывая, что долгое время международные тенденции требовали этого. Так, по вопросу об островах Сэнкаку/Дяоюйдао и Дэн Сяопин, и Цзян Цзэминь прямо заявили, что готовы подождать столетие или больше, чтобы решить этот вопрос[1].

Прагматичный подход руководства КПК к внешней политике часто приводит к политическим гибридам. Таким образом, подход «одна страна – две системы» к управлению Гонконгом можно рассматривать как пример этого явления, как и совместные проекты развития, касающиеся Южно-Китайского моря и островов Сэнкаку/Дяоюйдао. Несмотря на регулярные упоминания территориального суверенитета в дипломатических документах, правительства за правительствами в действительности демонстрировали свою впечатляющую готовность изобретать творческие решения территориальных конфликтов и – в крайнем случае – прибегать к заученной двусмысленности. Хотя территориальные споры в других государствах часто являются причиной военных конфликтов, оспариваемые претензии Китая чаще всего решаются с относительной терпимостью и удивительной готовностью жить с неопределенностью в краткосрочной и среднесрочной перспективе.[2]

Часто КПК достигает компромисса по этим вопросам и оправдывает его идеей «гибкого применения принципов». Хотя официальная политика может следовать заявленным идеологическим принципам, ее реализация может осуществляться таким «гибким» способом, что фактически становится противоположным заявленному намерению. Таким образом, хотя официальная политика заключается в том, чтобы не допускать посягательств на национальную территорию, считается, что лучший способ добиться этого – проявлять терпение в краткосрочной и среднесрочной перспективе. Принципы можно интерпретировать гибко, если это позволяет достичь желаемых конечных целей политики. На китайском языке это известно как «динамическое применение принципов к заданному контексту» [3].

Система правления, преобладающая в настоящее время в Китае, имеет тенденцию побуждать иностранных наблюдателей к проведению анализа, который фокусируется в первую очередь на личностях лидеров при анализе решений. Однако стоит иметь в виду, что эти лидеры не действуют полностью бесконтрольно, и на самом деле можно увидеть, что они постоянно модерируют свои собственные предпочтения, чтобы учитывать различные структурные и политические силы, которым они подчиняются.

Таким образом, в ситуациях внутренней опасности или неопределенности марксистско-ленинская система имеет явную тенденцию замыкаться в спирали чистоты, в условиях которой участники обязаны проявлять крайнюю преданность национальной идеологии. С другой стороны, когда давление извне сильнее, появляется больше стимулов для компромисса в отношении идеологии в пользу национальных интересов. Однако это может произойти только тогда, когда в государстве есть лидер, который достаточно силен дома, чтобы быть уверенным в том, что его решения будут приняты его коллегами и конкурентами, даже если они кажутся противоречащими фундаментальным идеологическим принципам государства.

Таким образом, даже несмотря на то, что руководство Китая не подчиняется общепринятым демократическим ограничениям, которые могут возникнуть в США или Европе, китайские лидеры фактически действуют в двухуровневом контексте, в котором они обязаны примирять национальные и международные интересы. Прагматизм обычно является более выгодной позицией, но способность китайского руководства идти по такому пути сдерживается внутренними ограничениями. Другими словами, это осуществимо только до тех пор, пока лидер достаточно силен на национальном уровне, чтобы быть в состоянии противостоять последствиям своих идеологических компромиссов во внутреннем контексте.

Список литературы

1. Dellios R. “nternational Relations Theory and Chinese Philosophy. East Asia Security Centre 东亚安全中心 1, no. 1, 2009, р. 5696.
2. Hyer E. The Pragmatic Dragon: China’s Grand Strategy and Boundary Settlements. Vancouver: UBC Press, 2015.
3. Phua, Ch. Chao Rong. Towards Strategic Pragmatism in Foreign Policy: Cases of United States of America, China and Singapore, 2021.