УДК 94

Сопоставление двух образов: сходства и различия в представлении роли якутского шамана на основе исследований этнологов XIX – XX веков и олонхо

Садовская Ярослава Романовна – студентка магистратуры Исторического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Аннотация: В настоящей работе был рассмотрен аспект традиционной культуры якутов – феномен шаманизма. Фокус внимание был сосредоточен на изучении сравнения образа шаманов в эпической поэзии и работах отечественных этнологов в последние два столетия. Сравнение продемонстрировало ряд черт, которые роднят два этих образа между собой. В особенности оно прослеживается в области функций и способностей шаманов, разумеется, с учетом художественного преувеличения возможностей героев эпических произведений. Порой даже описание некоторых ритуалов шаманов XX века согласуется с действиями героинь олонхо, а характер осуществления заклинаний при помощи специальных атрибутов весьма схож в обоих случаях.

Ключевые слова: шаман, шаманизм, обряд, камлания, шаманские облачения, Якутия, якутская культура.

Разумеется, достаточно непросто сравнивать шамана-героя эпоса и шамана, описанного в этнографических исследованиях. Как уже упоминалось выше, мы должны понимать, что образы, сохранившиеся в олонхо, создавались как минимум с VIII-IX вв. и испытывали позднейшие наслоения. Роль шамана и отношение к нему в якутском обществе также менялись с течением времени, поэтому шаман XVII в. мог отличаться от своего собрата XX в. Кроме того, нужно учитывать и тот факт, что шаманы в одно и то же время всегда и везде были разными, имели специфику одеяний, использовали разных духов, по-разному видели мир. Однако мы все же попытаемся выделить основные особенности двух этих категорий, а также выявить различия и сходства между ними.

Первым ярким отличием двух образов является то, что главными героинями-эпоса становятся женщины-удаганки, шаманки-героини или злые шаманки. В якутском эпосе магический дар явно представлен как женская способность. Такое особое значение женщины-заклинательницы в начале прошлого столетия связывалось П.А. Ойунским с сохранением пережитков матриархата, отразившихся в олонхо [4, c. 136; 3, c. 5]. Например, И.В. Пухов разделяет эту концепцию, говоря о том, что в якутском эпосе мужчина-шаман – редкое явление, в то же время каждая женщина потенциально является шаманкой [5, c. 133]. Н.В. Емельянов тоже считает, что в сюжетах о женщинах-богатырках, которые нередко являются шаманками, «угадываются древние мотивы, теряю­щиеся в глубине исторической памяти народа» [1, c. 9]. Исследователь в качестве доказательства данного утверждения приводит легенду о некой могущественной женщине из племени ураангхай, которая стала женой Омогой Баай и передала свое имя потомкам – племени якутов. Именно от этого имени, согласно легенде, происходит самоназвание якутов – ураангхай саха.

Как уже говорилось в первой главе, даже обладая магическими способностями, герои-мужчины часто не называются шаманами. При этом они все время пользуются помощью своих соратниц-удаганок. Злые заклинательницы тоже в основном женского пола, в то время как в изученных нами текстах олонхо нельзя встретить образ мужчины-шамана, который на равных противостоит положительному герою.

Шаман, описанный в работах отечественных этнологов, это преимущественно мужчина. Хотя упоминается, что функции шамана могли выполнять представители обоих полов, в описании камланий чаще говорится о представителях мужского пола, а авторы научных работ используют собирательный термин «шаман», который ассоциируется именно с представителем мужского пола.

Важной дихотомией, которая наблюдается в образах шаманок в эпосе, является противопоставление «светлых» и «темных» удаганок. Первые становятся служительницами добрых сил или положительными героинями, а вторые – противниками богатырей. Эти отличия очень четко прослеживаются в описании облика и облачения шаманок. Используемые в олонхо средства выразительности позволяют создать весьма привлекательный образ удаганок. В то же время отталкивающая внешность злых шаманок подчеркивает их отрицательную роль в эпосе.

При этом шаман-мужчина, даже представленный сторонником добра, вовсе не является внешне привлекательным, во всяком случае, он не оставляет впечатления приятного персонажа. Это перекликается с описанием в научной литературе, согласно которой профессия шамана не считалась престижной среди якутов, и они не желали ее для своих детей. В этой связи можно представить, что, удаганки и злые шаманки из эпоса могли восприниматься якутами, которые, безусловно, слышали о них, как яркие герои древних сказаний. В то время как знакомый им образ шамана достаточно блекло отражался в текстах олонхо, поскольку не был чем-то экзотическим.

В научной литературе прослеживается другая, хотя и перекликающаяся дихотомия – белые и черные шаманы. Это разделение касается обоих полов, в данном случае указанный признак не принимается во внимание. В этом контексте речь идет скорее о природе дара и функций двух разрядов шаманов. При этом, исследователи не сходятся во мнении, откуда происходили истоки этого разделения. Условно можно выделить представление о том, что изначально белые шаманы служили светлым духам айыы, в то время как «темные» имели связь с духами среднего и нижнего миров и обладали гораздо более широким спектром способностей. При этом именно черные шаманы стали теми заклинателями, которые условно представляли народных колдунов, в то время как белые шаманы, по предположениям некоторых ученых, могли стать служителями официального культа, если бы не произошло русского завоевания земель якутов. В этом смысле можно провести определенную параллель между удаганками-служительницами айыы и белыми шаманами, злыми шаманками и черными шаманами. Тем не менее, в отношении шаманов, описанных отечественными этнологами, нельзя усмотреть отрицательных коннотаций. Шаман изгоняет злых духов абаасы и взывает к айыы, желая получить помощь в излечении болезней. В отношении к нему не усматривается идеи его служения темным или напротив светлым силам. Хотя именно черный шаман гораздо лучше знаком этнологам, а образ белого зачастую представляет собой лишь историческую реконструкцию [2].

В.И. Харитонова полагает, что в отличие от белого шаманства, которое несло в себе черты раннего жречества, черное шаманство сохраняет архаический топос. Исследовательница ставит именно черного шамана в центр сакрального пространства якутов, в то время как белых представителей этого ремесла она называет «не шаманами, а шаманствующими», отмечая, что белые шаманы имеют иной общественный статус и не обладают многими магическими дарованиями, присущими черным шаманам [6, c. 69 – 70].

Что же касается роли шамана в эпосе и в обществе, описанном в работах этнологов, то следует отметить большую разницу, которая прослеживается из сравнения двух видов текстов. Как положительные, так и отрицательные персонажи-шаманки весьма значимы для развития событий в олонхо. Высшие духи айыы и абаасы обращаются к удаганкам для решения важнейших дел всего мироздания. Злые шаманки на равных выступают против богатырей. Кроме того, могущественные героини тоже называются именно шаманками, их магические дарования постоянно используются в ходе развития сюжета.

В то же время, как можно заключить из исследований отечественных этнологов, роль реальных шаманов у якутов постоянно трансформировалась, вместе с отношением к этому разряду заклинателей. До прихода русских эта прослойка населения играла значимую роль в интеграции этнической общности. Вероятно, шаманы пользовались большим почетом среди якутов. Несмотря на то, что по-прежнему существовал ряд магических ритуалов доступных непосвященным членам общества, согласно исследованиям, шаманы постепенно монополизировали сферу сакрального, хотя этот процесс нигде не завершился полностью.

С другой стороны, к XX столетию, вероятно, влияние шаманов падало. Кроме того, размывались отличия между черными и белыми шаманами, поскольку традиционное значение последних как хранителей официального культа пришло в упадок. Якуты предпочитали сначала искать помощи в других источниках, обращаясь к народной медицине или даже православному священнику. Лишь убедившись в тщетности этих мер, они приглашали шамана для совершения обряда.

Итак, можно заключить о ряде расхождений, которые наблюдаются в описании шаманов из олонхо и в работах исследователей XX-XXI вв., которые работали в поле и имели дело с относительно современными шаманами. Основными особенностями можно считать:

  • преимущество женщин в обращении со сверхъестественными силами, которое наблюдается в олонхо и представление о преобладании шаманов-мужчин, которое складывается из прочтения этнологической литературы;
  • яркое противопоставление между «злыми» и «добрыми» шаманками в эпосе и отсутствие подобного деления в реальной практике шаманов XX в., черные и белые шаманы, даже имея разные истоки своих сил, могли выполнять схожие задачи;
  • большое значение шаманок и удаганок в сюжетах олонхо, подчеркнутое возвеличивание «добрых» образов и гиперболизирование «злых» персонажей и явно не столь весомое и неуклонно снижающееся значение шаманов, которых застали исследователи.

Список литературы

  1. Емельянов Н.В. Сюжеты олонхо о защитниках племени. - Новосибирск: Наука. Сибирская издательская фирма РАН, 2000. – 192 с.
  2. Ефимова Е.М. Эволюция семантики шаманского костюма якутов XVIII-XIX веков // Известия РГПУ им. А.И. Герцена. - 2007. - №40. [Электронный ресурс] URL: https://cyberleninka.ru/article/n/evolyutsiya-semantiki-shamanskogo-kostyuma-yakutov-xviii-xix-vekov (Дата обращения: 06.01.2021).
  3. Илларионов В.В. Олонхо Е.И. Кардашевского «Богатырь Уол Дугуй» // Уол Дугуй бу- хатыыр (‘Богатырь Уол Дугуй’) / со слов Е.И. Кардашевского; авт. и рук. проекта В. В. Илларионов). - Якутск: Бичик, 2014. – 208 с.
  4. Ойунский П.А. Якутская сказка (олонхо): ее сюжет и содержание // Ойунский П. А. Соч.: в 7 т. Т. 7 / сост. Г. Г. Окороков. - Якутск: Якут. кн. изд-во, 1962.
  5. Пухов И.В. Якутский героический эпос – олонхо. Основные образы. - М.: Изд-во Академии наук, 1962. – 242 с.
  6. Харитонова В.И. Феникс из пепла? Сибирский шаманизм на рубеже тысячелетий. - М.: Наука, 2006. – 372 с.

Интересная статья? Поделись ей с другими: