УДК 82.01/.09+82.31

Образы кукол-двойников в новеллах Э. Т. А. Гофмана «Автомат» и В. Ф. Одоевского «Деревянный гость, или Сказка об очнувшейся кукле и господине Кивакеле»

Зорикова Карина Александровна – студентка Балашовского института (филиала) Саратовского национального исследовательского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского.

Аннотация: В статье посредством использования метода описательной поэтики подвергаются анализу особенности репрезентации образы кукол-двойников, представленных в новеллах Э.Т.А. Гофмана «Автомат» и В.Ф. Одоевского «Деревянный гость, или Сказка об очнувшейся кукле и господине Кивакеле». Установлено, что образ куклы в творчестве русского и немецкого романтиков является одной из форм двойничества, это образ-символ, олицетворяющий мертвенность, нереальность жизни, а также зависимость человека от иных, демонических сил.

Ключевые слова: В.Ф. Одоевский, Э.Т.А. Гофман, рецепция, образ куклы, двойник, романтизм, механизм, Кивакель, автомат.

Э. Т. А. Гофман (1776–1822) является одной из самых ярких фигур немецкого романтизма. В XIX веке его произведения пользовались большой популярностью в нашей стране. Рецепция художественного опыта Э.Т.А. Гофмана представлена в текстах многих отечественных писателей – В. Ф. Одоевского, А. Погорельского, Н. Полевого, А.С Пушкина, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского и т.д. В.Ф. Одоевского называли «русским Гофманом». Творческий диалог Э.Т.А. Гофмана и В.Ф. Одоевского изучался отечественными исследователями на уровне, тематики [8], мотивной структуры [3], психоанализа [4] и т.д.

Рассмотрим в настоящей статье особенности репрезентации образа куклы-двойника в новелле Э. Т. А. Гофмана «Автомат» и В. Ф. Одоевского «Деревянный гость, или Сказка об очнувшейся кукле и господине Кивакеле». Оба автора ставят в своих текстах один и тот же проблемный вопрос: способна ли кукла на проявление чувств, эмоций, которые свойственны живому существу?

Неотъемлемой частью гофмановского комплекса является проблема механизации жизни и человека, которую немецкий романтик одним из первых поднял в литературе [6, с. 19].

В новелле Э. Т. А. Гофмана «Автомат» перед нами предстает образ куклы-турка, который произвел большое впечатление на город: «Везде только и разговоров было, что о нем» [1]. Данная кукла имела нечто загадочное, нежели чем другие куклы. Во-первых, она была очень похожа на живого человека: «Умная восточная физиономия была исполнена удивительного, совершенно живого смысла, какой очень редко можно встретить в восковых фигурах... Когда автомату задавался вопрос, обычно шепотом на правое ухо, он поворачивал сначала глаза, а потом и все тело к спрашивавшему, и, судя по легкому дыханию, выходившему из его рта, можно было в самом деле подумать, что ответ давался им» [1]. Во-вторых, она имела способность предсказывать будущее людей.

Людвиг и Фердинанд пытаются проникнуть в тайну невероятного механизма, который «проникает в глуби души тех, кто его спрашивает» [2, с. 13].

Людвиг высказывался о таких куклах крайне нелицеприятно: «Я не люблю.... подобные фигуры, подделки под людей, напоминающие не то живого человека, не то покойника» [1]. Фердинанд, напротив, был убежден, что в них есть что-то таинственное и привлекательное для взора человеческих глаз: «...в движущихся автоматах есть все же настоящее искусство, которое способно заинтересовать» [1].

После встречи молодых людей с профессором, который создал человекоподобную куклу-турка, Людвиг говорит о своих чувствах и переживаниях на счет «очеловечивания» неживых предметов: «Уже один намек на сходство живого человека с чем-то мертвым, выражающееся во всех этих автоматах, производит на меня тяжелое, гнетущее впечатление» [1]. В данной фразе Людвига проявляется мысль о том, что нельзя допустить того, чтобы машины заменили живого человека, так как им недоступны подлинные чувства и эмоции: «Стремление механика подражать в своих игрушках музыкальным тонам, доступным только органам человека, кажется мне всегда объявлением войны духовному началу» [1]. Людвиг, сравнивая музыкальную машину с органом рукоятки, делает выбор в пользу второго, так как она «устроена без всяких претензий», т.е. не имеет никаких подвохов, и не требует для себя живого звучания.

Настоящей музыкальной техникой Людвиг называют такую, которая «подслушивает тайну звуков у самой природы, изучая естественные, присущие физическим телам тона, а затем пытается уловить их и приспособить к какому-нибудь инструменту, чтобы звуки эти могли впредь вызываться одной человеческой волей» [1].

В конце новеллы Фердинанд приходит к выводу, что он и есть механизированная кукла, сознание которой захватил профессор: «Я чувствую, что какая-то чуждая, злобная власть проникла мне в душу и овладела всеми моими помыслами, так что может делать со мной что хочет, даже погубить по своему произволу» [1].

Гофман считал, что современный человек утратил свою целостность, попал в подчинение искусственной жизни, где автоматы ценятся больше, чем живой человек. По мнению писателя, человек превратился в маленькое звено в огромном механизме оракула человеческой судьбы [6, с. 19].

В новелле В. Ф. Одоевского «Деревянный гость, или Сказка об очнувшейся кукле и господине Кивакеле» также возникает мотив ожившей куклы. Повествование начинается с преображения внешнего и внутреннего образа куклы. Мудрец возвращает девушку в реальность, наполняет ее любовью к жизни, искусством «страдать и мыслить», «нечестивые цепи иноземного чародейства» при этом разносятся прахом.

Сновидение девушки с мечтами о прекрасном юноше в реальность воплощается в ужасном образе, мало похожим на человека: «...брюшные полости поглощали весь состав его; раздавленная голова качалась беспрестанно как бы в знак согласия; толстый язык шевелился между отвисшими губами, не произнося ни единого слова; деревянная душа сквозилась в отверстия занимавшие место глаз и на узком лбу его насмешливая рука написала Кивакель» [9].

Красавица встретила господина Кивакеля с деревянной душой и «поклялась посвятить жизнь на то, чтобы возвысить, возродить грубое, униженное существо», то есть девушка увидела в Кивакеле прежнюю кукольную себя [2, с. 14].

Кивакеле, увлеченный лишь одними лошадями, вел по сути рутинный, бездумный образ жизни, неживой, подобный существованию куклы «...каждое утро он вставал с утренним светом; пересматривал восемьдесят чубуков, в стройном порядке пред ним разложенных; вынимал табачный картуз; с величайшим тщанием и сколь можно ровные набивал все восемьдесят трубок: садился к окошку и молча, ни о чем не думая, выкуривал все восемьдесят одна за другою; сорок до и сорок после обеда» [9].

Мудрец Востока, подаривший девушке способность страдать, не наделили ее «искусством переносить страдания». В конце новеллы перед нами вновь предстает образ выброшенной куклы. В данном эпизоде отчетливо проявляется мысль, присутствующая и в новелле «Автомат»: кто не живой – никогда не станет живым. У человека есть выбор между чувствами и разумом, а кукла-робот всегда думать будет логически, ставя в приоритет – рациональность использования, проживания и многое другое, т.е. кукла действует по определенному алгоритму, который не свойственен живому человеку. И юноша, купивший куклу и ожившая красавица, пытающаяся возродить к жизни «деревянного» Кивакеля, – вместо того, чтобы вдохнуть жизнь в статую-куклу, им удается лишь обучить ее новым механическим движениям и фразам. Тем самым, они оказываются в одном ряду с мастером-механиком, но не с творцом [5, с. 187].

Лотман Ю. М. в статье «Куклы в системе культуры» пишет о двух представлениях лица куклы в нашем культурном сознании: одно манит в уютный мир детства, другое ассоциируется с псевдожизнью, мертвым движением, смертью, притворяющейся жизнью. Первое глядится в мир фольклора, сказки, примитива, второе напоминает о машинной цивилизации, отчуждении, двойничестве [7]. В данных произведениях Э. Т. А. Гофман и В. Ф. Одоевский акцентируют внимание на глобальной проблеме человечества, суть которой заключается в борьбе между живым человеком и механическим существом. Без сомнения, данные авторы вступают в ряды тех, кто считает, что никакие чудеса механизации не заменят порывы души человеческой. Э. Т. А. Гофман в новелле «Автомат» изображает людей-кукол, которые становятся управляемыми, подвластными чужому влиянию и мнению. Живое и человеческое утрачивается с самого начала: люди становятся «мёртвым телом». А В. Ф. Одоевский в новелле «Деревянный гость, или Сказка об очнувшейся кукле и господине Кивакеле» проводит параллель между живым и механическим существом. Кукла-робот не имеет возможности меняться как внутренне, так и внешне без участи своего созидателя. Она не может ни научить, ни научиться чему-то новому в отличие от живого человека, который в течение своей жизни растет, изменяется, чувствует, понимает, испытывает различную гамму чувств: гнев, равнодушие, отчаяние, страх, боль, радость, зависть, любовь и т.д.

Таким образом, куклы и автоматы становятся порождением современного мира, где человек утрачивает свою сущность. Образ куклы – в творчестве Э. Т. А. Гофмана и В. Ф. Одоевского является одной из форм двойничества, это образ-символ, олицетворяющий мертвенность, нереальность жизни, а также зависимость ее от иных, демонических сил.

Список литературы

1. Гофман Э. Т. А. Автомат. URL: https://royallib.com/book/gofman_ernst/avtomat.html (дата обращения 25.12.2022).
2. Гранкина А. В. Механические двойники в новеллистике Э.Т.А. Гофмана и В. Ф. Одоевского // Художественная картина мира в фольклоре и литературе: материалы всероссийской научной конференции, Астрахань, 23–24 апреля 2021 года. – Астрахань: Издательский дом «Астраханский университет», 2021. – С. 12– 14. – URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=46207574 (дата обращения 25.12.2022).
3. Ильченко Н.М. Мотив «белой женщины» в творчестве Э.Т.А. Гофмана и русских романтиков // Балтийский филологический курьер. – 2007. – № 6. – С. 92-106.
4. Карпенко А.В. Коллективное бессознательное в новеллах Э.Т.А. Гофмана «Песочный человек» и В.Ф. Одоевского «Игоша» // Студенческая наука Подмосковью. Материалы Международной научной конференции молодых ученых. – 2019. – С. 108-110.
5. Китанина Т. А. Щелкунчик и книдский миф (статуи, куклы и автоматы в литературе эпохи романтизма) // Литературный факт. – 2018. – №8. – С. 176–195. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/schelkunchik-i-knidskiy-mif-statui-kukly-i-avtomaty-v-literature-epohi-romantizma (дата обращения: 25.12.2022).
6. Королева В. В. «Гофмановский комплекс» в театральной эстетике Серебряного века // Вестник Томского государственного университета. – 2019. – № 439. – С. 18–25. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/gofmanovskiy-kompleks-v-teatralnoy-estetike-serebryanogo-veka (дата обращения: 25.12.2022).
7. Лотман Ю. М. Куклы в системе культуры // Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. – Т.I. Статьи по семиотике и типологии культуры. – Таллинн: Александра, 1992. – С. 377–380. – URL: http://philologos.narod.ru/lotman/lotman-pupp.htm (дата обращения: 25.12.2022).
8. Мельникова Л.А. Тема служения искусству в новеллах Э.Т.А. Гофмана «Советник Креспель» и В.Ф. Одоевского «Последний квартет Бетховена» » // Электронный научный журнал «Дневник науки». – 2021. – №7 (55). – URL: http://dnevniknauki.ru/images/publications/2021/7/philology/Melnikova.pdf (дата обращения: 27.12.2022 г.)
9. Одоевский В. Ф. Деревянный гость, или Сказка об очнувшейся кукле и господине Кивакеле / В. Ф. Одоевский. – URL: http://az.lib.ru/o/odoewskij_w_f/text_0280.shtml (дата обращения: 25.12.2022).