УДК 329

Социалистические партии в России и террористическая идея

Суворов Алексей Иванович – кандидат исторических наук, доцент Государственного университета «Дубна».

Аннотация: В статье исследуются истоки террористической идеи в деятельности социалистических партий дореволюционной России, а также указываются причины, способствующие росту терроризма и в современных условиях.

Ключевые слова: террор, террористическая идея, русская социал-демократия, анархизм, максимализм, безмотивный террор, национальный сепаратизм.

В авангарде политического терроризма в начале ХХ века шла партия социалистов-революционеров (эсеров), возникшая в 1901 году на базе уцелевших остатков народовольческих групп и организаций. У ее истоков стояли бывшие активные участники народнического движения. Основателями эсеровской партии стали В.М. Чернов, М.А. Натансон, Е.К. Брешко-Брешковская, Н.Д. Авксентьев, М.Р. Гоц, Г.А. Гершуни, А.А. Аргунов. В дальнейшем выделились и такие ее активные функционеры, как Б. Савинков, М. Спиридонова, В. Зензинов, П. Рутенберг, А. Аргунов, А. Трауберг, М. Швейцер, С. Слетов, Л. Шишко и др.

В теоретическом обосновании террористической деятельности эсеры в значительной степени шли по стопам своих предшественников - народовольцев, внося некоторые коррективы в связи с изменившейся обстановкой. Основные программные положения в этом плане были изложены в статье лидера и теоретика эсеров В.Чернова «Террористический элемент в нашей программе», опубликованной в центральном органе партии – газете «Революционная Россия» [18]. Обосновывая необходимость и целесообразность террористической борьбы, автор, прежде всего, отмечает ее как средство защиты, необходимой обороны. Однако в отличие от народовольцев трактует это в более широком плане – как способ самообороны общества от произвола властей. В основном в народовольческом плане подчеркивается агитационное значение террора и его дезорганизующее воздействие на правящие круги [25].

В обстановке подъема массового оппозиционного движения лидеры эсеров в программных установках отказались от народовольческого взгляда на террор, как основного средства политической борьбы, подчеркивая его вспомогательную роль на фоне развертывания массовой революционной борьбы. «Террор, - отмечает В. Чернов, - не есть какая-то самодовлеющая система борьбы, которая одною собственной внутренней силой неминуемо должна сломить сопротивление врага и привести его к капитуляции…. Террор — лишь один из родов оружия, находящийся в руках одной из частей нашей революционной армии. Отнюдь не заменить, а лишь дополнить и усилить хотим мы массовую борьбу смелыми ударами боевого авангарда, попадающими в самое сердце вражеского лагеря… мы впервые будем протестовать против всякого однобокого, исключительного терроризма» [24].

Позднее В. Чернов еще более подчеркивает это положение, что «террор должен быть; да и не может не быть, лишь одним из вспомогательных средств борьбы; …что террористические акты должны иметь возможно более тесную связь с массовым движением, опираться на нужды этого движения и дополнять его и, в свою очередь, давать толчок проявлениям массовой борьбы, возбуждая революционное настроение в массах...» [26].

Чтобы подстраховать себя от сползания к преимущественно террористической борьбе (чтобы тем самым не повторить ошибки «Народной воли»), решено было в организационном отношении придать этой деятельности некоторую обособленность, возложив основные функции по руководству ею на Боевую организацию (БО). Основателем и первым руководителем БО был 30-летний Григорий (Герш) Гершуни – выходец из еврейской семьи мещан Ковенской губернии. Среди лидеров и активистов ее выделялись Б. Савинков, Е. Азеф, И. Каляев, Е. Брешко-Брешковская, Н. Швейцер, А. Трауберг, П. Карпович, Д. Брилиант, А. Покотилов, Е. Сазонов и др. В отдельных регионах страны БО имела своих уполномоченных, которым подчинялись местные боевые группы. В БО существовала строгая конспирация, жесткая дисциплина, требовалась полная самоотверженность, готовность пожертвовать жизнью во имя общей цели организации. По числу активных функционеров, степени организации и масштабам своей деятельности БО эсеров в это время не имела себе равных среди террористических организаций мира. За центральным руководством оставалось лишь координирование террористической борьбы с другими формами революционной деятельности, определение времени и объектов покушений. Все же остальное, включая подбор исполнителей, возлагалось полностью на БО. При этом местные комитеты партии не должны были проявлять инициативы и активности в терроре. В программной статье «Из партийной деятельности» разъяснялось: «Отводя террору не главенствующую и тем более не исключительную, а лишь вспомогательную, хотя и очень важную роль, партия имела в виду в лице боевой организации создать охранительный отряд, под прикрытием которого возможна более успешная общепартийная созидательная работа». Б.О. действует совершенно самостоятельно, местные комитеты партии никаких непосредственных сношений с нею не имеют» [8, с. 1].

На деле теоретические установки эсеров все более приходили в противоречие с практикой: роль и место террористической борьбы неуклонно повышались, к ней все активнее приобщались местные комитеты, террор в деятельности боевой организации далеко выходил за охранительные функции. Это нашло отражение в принятом уставе БО. В нем записано: «…цель боевой организации заключается в борьбе с существующим строем посредством устранения тех представителей его, которые будет признаны наиболее преступными и опасными врагами народа. Устраняя их, боевая организация не только совершает акт самозащиты, но и действует наступательно, внося страх и дезорганизацию в правящие сферы, и стремится довести правительство до сознания невозможности сохранить далее самодержавный строй» [21, с. 89]. Один из лидеров партии В. Зензинов впоследствии признал, что «отношение к террору у эсеров было почти благоговейное», и они считали его «апогеем, высшей точкой приложения революционной энергии» [7, с. 270, 271].

Большим стимулом активизации эсеровского террора явилось убийство министра внутренних дел В.К. Плеве, а также организованная при их активном участии грандиозная провокация, получившая название «Кровавого воскресения». Исследование новых документов позволяет воссоздать объективную картину событий 9 января 1905 г. Эсеровское руководство вместе со свои сообщником авантюристом Г. Гапоном сумело не только вовлечь в поход к Зимнему дворцу большие массы населения столицы, но и внедрить в их ряды немало вооруженных боевиков, совершавших провокационные выстрелы и ставивших целью при благоприятных условиях захват Зимнего дворца [2, с. 131]. В выступлениях эсеровского руководства стали преобладать призывы к массовому и беспощадному террору. «Революционная Россия» летом 1905 года провозглашает «систематический террор по всей линии, сверху донизу, от крупных воротил до мелких сошек». И далее уточняет – «Пусть знает каждый губернатор, каждый прокурор, военный судья, полицмейстер, офицер, командующий стрелять в народ, каждый рядовой жандарм, агент сыска и даже простой полицейский, арестовывающий революционера, что ему грозит свинцовая пуля» [20].

Стремясь в обстановке всеобщего хаоса и революционного подъема превратить индивидуальный террор в террор толпы, эсеровское руководство большое внимание уделяло развертыванию так называемого «аграрного террора». В деревне велась агитация за создание крестьянских боевых дружин, за захват помещичьих земель, порубку лесов, погром имений, не останавливаясь перед убийствами помещиков и управляющих [16]. В апреле 1905 года Екатерина Брешко-Брешковская обращалась к сторонникам «аграрного террора» с призывом: «Мы, интеллигенты, должны не только звать народ на образование боевых дружин, нет, мы должны самолично стать рядом с крестьянином, взять ружье и нож в свои руки, дать ружье и нож в руки товарища крестьянина и – плечо с плечом, грудью впереди – нападать на врага народа нашего. Дети и внуки! Идите за нами, они, ваши деды и бабки уже открывают шествие, они уже кличат вас на помощь...» [23]. В мае 1905 года Центральный Комитет эсеров призывает деревню превратить «террор единоличный» в «террор массовый» [19].

После опубликования царского манифеста 17 октября 1905 года ЦК партии эсеров вынес решение о временном прекращении террора. С этим решением были не согласны наиболее радикально настроенные террористы, заявившие о своем выходе из партии и образовании самостоятельной организации, получившей наименование «Союза социалистов-революционеров максималистов». Среди их лидеров выделялись М. Соколов, В. Виноградов, Е. Лозинский, В. Мазурин, В. Михайлов.

В программе Союза максималистов было записано, что союз будет вести «самую энергичную террористическую и партизанскую борьбу как в деревне, так и в городе, завершая эту борьбу всеобщим вооруженным восстанием во имя захвата в общественное владение фабрик, заводов, рудников, средств передвижения, всей земли в городе и деревне и пр.». Особо в программе ставились задачи «экспроприации казенных и общественных капиталов», а также «капиталов частных лиц» на цели «борьбы трудового народа с полицейско-буржуазным строем…» [24].

Наряду с эсерами, активной партией в терроре проявили себя в эти годы анархисты. Противники всякой государственности, религии, частной собственности, любых институтов, ограничивающих беспредельную свободу личности, они объявили войну всем правительственным деятелям, служащим государственных учреждений, всем владельцам частной собственности. Безудержное насилие и всеобщее разрушение были главными атрибутами их политической деятельности [17]. Основным средством достижения полной свободы анархисты считали всенародный бунт, а детонатором к нему – массовый террор. В одном из программных документов анархистов утверждалось: «Только массовый террор ведет к социальной революции, и ничто так не воспитывает в народе революционность, как атмосфера взрывов бомб, которая, закаляя боевой дух народа, учит его готовить и обходиться динамитом» [1, с. 113].

В анархистской листовке от апреля 1905 года содержался призыв к народу «с оружием и бомбами в руках разбивать правительственные учреждения, банки, участки, тюрьмы, магазины и брать все, что нужно, так как все сделано вашими руками и принадлежит вам по праву». Другая листовка призывает к массовым убийствам «полицейских и начальников – сверху до низу и снизу до верху» [1, с. 143].

В отличие от эсеров, практиковавших в основном выборочный террор, ориентируясь главным образом на высших правительственных деятелей и крупных представителей карательных органов, анархисты развернули тотальный, так называемый «беспочвенный» (безмотивный) террор. Объектом их нападения мог быть чиновник любого ранга, рядовой полицейский, даже казак или солдат, проходящий воинскую службу, всякий человек в униформе, а также владелец предприятия, управляющий, купец, служитель церкви.

Руководствуясь такими идеями, анархисты проводили массовые террористические акции, убивая людей без всякого разбора. Они бросали бомбы не только в полицейские участки и скопления войск, но и в клубы, театры, рестораны, взрывали жилые здания, торгово-промышленные предприятия и даже святые храмы, исторические памятники. По мнению ряда исследователей [5, с. 124; 4, с. 262], анархисты в 1905-1907 годах по числу политических убийств превзошли все другие террористические организации России. Больше других леворадикальных групп они прибегали к революционным экспроприациям (эксам), поэтому наиболее тесно смыкались с уголовными элементами, пополняя свои ряды профессиональными грабителями и убийцами, прикрывающими преступную деятельность революционной фразеологией. В этом отношении российские анархисты на деле подтверждали слова своего «крестного отца» М. Бакунина о том, что «настоящий революционер» в России – это разбойник [3, с. 239-240].

Большевистские лидеры временами на словах не признавали террор в качестве основного средства политической борьбы, однако, в удобный момент считали его вполне уместным, особенно когда дело касалось проведения экспроприаций, зачастую сопровождавшихся кровопролитием и убийствами. Ленин в 1901 году писал: «Принципиально мы некогда не отказывались и не можем отказываться от террора», и далее добавлял: «Это боевой прием, без которого невозможно обойтись на определенном этапе борьбы» [11, с. 7]. По выражению видного большевика Ю.М. Стеклова, террор – это «костюм, который с изменением условий можно сдать в архив и снова извлечь оттуда в случае надобности» [23, с. 80]. Руководитель екатеринбургских большевиков Я. Свердлов в 1905 году поучал своих единомышленников: «Революцию в белых перчатках не делают», «революция не может быть без крови, без выстрелов», «кто думает иначе, тому с нами не по пути» [6, с. 46].

В отношении использования террора большевики руководствовались указаниями своих идейных учителей и наставников Маркса и Энгельса, которые восторженно отзывались о деятельности российских террористов-народовольцев [13] и рассматривали революционный террор вполне уместным и оправданным средством политической борьбы [14]. «…Существует лишь одно средство сократить, упростить и концентрировать кровожадную агонию старого общества и кровавые муки родов нового общества, только одно средство – революционный терроризм» - писал К. Маркс [12]. Энгельс одобрял «беспощадный терроризм» «в интересах революции» [14].

В 1905 году Ленин развернул целую программу терроризма перед «отрядами революционных армий». Он категорически настаивает, что «отряды должны вооружаться сами, кто, чем может (ружье, револьвер, бомба, нож, кастет, палка, тряпка с керосином для поджога, веревка или веревочная лестница, лопата для стройки баррикад, пироксилиновая шашка, колючая проволока, гвозди (против кавалерии) и пр.». Ленин советует готовить места и людей, даже безоружных, способных с верхних этажей «осыпать войска камнями», «обливать кипятком», готовить «кислоты для обливания полицейских», проводить «конфискацию правительственных денежных средств». Чрезвычайно важно, считает он, поощрять «убийство шпионов, полицейских, жандармов, черносотенцев» [9, с. 339-342]. По мысли вождя, уничтожать надо даже тех, кто сторонится революционной борьбы [10, с. 35,70]. Осенью 1905 года Ленин упрекает Боевой комитет при Петербургском комитете партии в бездеятельности и советует «начать обучение на немедленных операциях, тотчас же. Одни сейчас же предпримут убийство шпиона, взрыв полицейского участка, другие – нападение на банк для конфискации средств…» [9, с. 338].

Ленинские призывы воплощались в практические дела. Большевистские боевики убивали политических противников, нападали на жандармов и полицейских, часто прибегали к революционным экспроприациям. Активными террористами проявили себя среди большевиков Л. Красин, А. Сергеев, М. Литвинов, С. Познер, Н. Буренин, А. Богданов, С. Тер-Петросян (Камо), Э. Кадомцев, М. Лацис, М. Кедров и другие. Однако то, что позволяли себе большевики на заре своей революционной деятельности, было, как известно, лишь прелюдией, пробой сил перед тем разгулом красного террора, который они развернули с приходом к власти и особенно в 30-е годы.

Идеи терроризма в эти годы были взяты на вооружение также многими политическими объединениями национальных окраин России - Польши, Прибалтики, Украины и Кавказа. Особенностью политического террора в этих регионах была его националистическая окрашенность, связь с сепаратистскими устремлениями против российского имперского влияния.

Список литературы

  1. Анархисты. Документы и материалы. В 2 т. М., РОССПЭН.1998.
  2. Афонский Л. Еще раз о монархической идее // Москва. 1998. №12. С.131.
  3. Бакунин М.А. Речи и воззвания. СПб., 1906. С.239-240.
  4. Будницкий О.В. Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология (вторая половина XIX – начало XX в.) М., РОССПЭН. 2000. С.262.
  5. Гейфман А. Революционный террор в России. 1894- М., Крон-Пресс. 1997. С.124.
  6. Городецкий Е., Шарапов О. Свердлов. М., 1971. С.46.
  7. Зензинов В.М. Пережитое. Нью-Йорк, 1953. С.270, 271.
  8. Из партийной деятельности // Революционная Россия. 1902. №7.
  9. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.11. С.338.
  10. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.12. С.35, 70.
  11. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.5. С.7.
  12. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 5. С. 494.
  13. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 35. С. 147-148; Т.19. С.158.
  14. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 6. С. 306.
  15. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 6. С. 548; Т. 35. С. 181.
  16. РГАСПИ Ф. 274. Оп. 1. Д Л. 1.
  17. РГАСПИ. Ф.334. Оп.1. Д.1. Л.1-2.
  18. Революционная Россия. 1902. № 7.
  19. Революционная Россия. 1905. № 67.
  20. Революционная Россия. 1905. №72. С.1-2.
  21. Савинков Б.В. Воспоминания. М., 1990.
  22. Социалист-революционер. 1905. № 1.
  23. Стеклов Ю.М. Борцы за социализм. М., Л., 1924. Ч.2.
  24. Сущность максимализма. СПб. 1906.
  25. Чернов В. Террористический элемент в нашей программе // Революционная Россия. 1902. №7.
  26. Чернов В.М. Террор и массовое движение // По вопросам программы и тактики. Сб. статей из «Революционной России». Женева, 1903. С.122.

Интересная статья? Поделись ей с другими: