УДК 930.2

Сетевой анализ в исторических исследованиях на материалах переписки советского руководства в 1928-1941 гг.

Ямандий Алексей Иванович – студент Владимирского государственного университета им. Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых

Быкова Виктория Андреевна – студентка Владимирского государственного университета им. Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых

Научный руководитель Соловьева Валерия Владимировна – кандидат исторических наук, доцент кафедры истории, археологии и краеведения Гуманитарного института Владимирского государственного университета им. Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых

Аннотация: Работа посвящена анализу советской переписки с точки зрения сетевого анализа, то есть представления переписки как информационной сети. Выявлена сетевая структура, порождаемая перепиской, а также закономерности информационного (политико-информационного) пространства периода 1928-1941 гг. Обоснованы границы применимости метода и его эвристический потенциал.

Ключевые слова: сетевой анализ, переписка советского руководства, дискурс-анализ, источниковедение, политический дискурс, теория информации.

 Данное исследование посвящено сетевому анализу переписки советского руководства (она дается по [5] и [6]) и последующему анализу его результатов. Следует отметить, что данная методика является новой, а также то, что она никогда ранее не применялась по отношению к этому источнику, или, точнее сказать, к этой группе источников. Стоит отметить, что исследователями этого метода – метода сетевого анализа – стали такие авторы, как Бородкин, Быстрицкий, Милов и другие [1, 3, 2, 4].

Сама переписка как исторический памятник, будучи взятой в коммуникативном аспекте, индуцирует, или порождает сетевую эго-структуру, где, следовательно, узлами являются субъекты переписки, а связями – соответствующие отношения “адресат” и “получатель”. Основной смысл такой структуры заключается в том, что информация является ценнейшим ресурсом в политическом дискурсе и в целом в политическом пространстве. Параллельно с этим становится возможным выделить позицию главных субъектов-обладателей информации, определить основные аспекты и контуры политико-информационного пространства. Одновременно мы вводим характеристику, ассоциированную с самой перепиской, – это “вес” переписки, т.е. интенсивность переписки, количество “сообщений” в рамках переписки между двумя субъектами-узлами. Таким образом, мы можем получить следующую структуру [см. прилож. №1].

Прежде чем перейти к собственно анализу самой сетевой структуры, необходимо разъяснить ее ключевые аспекты, отображенные цветами: во-первых, на основании коэффициента модулярности мы можем заключить, используя при подсчете коэффициента модулярности разрешение в 1,5, о существовании 4 групп тесно взаимодействующих субъектов, обозначенных визуально соответственно бирюзовым, синим, фиолетовым, темно-красным (коэффициент модулярности при этом равен 0,748 с коэффициентом разрешения, и 0,396 – без); во-вторых, сама величина текста-имени, поскольку она отображает степень узла; в-третьих, цвет ребер, поскольку он отображает вес соответствующей связи. От желтого как минимального показателя веса связи до зеленого и фиолетового, но при этом отдельно выделены красный, коричневый и темно-фиолетовый, характеризующие соответственно пары “Сталин-Ворошилов”, “Сталин-Молотов” и “Сталин-Орджоникидзе”). Наше исследование мы, далее, разобьем на 3 вопроса:

  • общие структурные замечания;
  • позиция субъектов;
  • группы субъектов.

Средний коэффициент кластеризации равен 0,36, а коэффициент плотности графа 0,043, из чего мы можем заключить о том, что граф в общем и целом является разреженным, то есть что коэффициент транзитивности не такой высокий, а это говорит нам о том вместе с индуцированными коэффициентом модулярности группами, что информационное пространство характеризуется “сегментарностью”, то есть оно предполагает разбиение на группы и выделение “авторитетных” лиц внутри них, причем последние зачастую несут одновременно функцию посредничества. О разреженности так же свидетельствует тот факт, что диаметр графа, определяемый как максимальное расстояние между 2 узлами, равен 6. Очевидно, подобный инструмент невозможно использовать для рассмотрения вопроса о том, почему такая ситуация вообще сложилась, но он позволяет определить ее характерные черты.

Можно отметить, что существуют отдельные лица, которые перетягивают существенную часть информационного пространства на себя, консолидируя большую часть субъектов информационного пространства или некоторую его группу вокруг себя. В результате было выделено 4 группы, в каждой из которых есть минимум по 1 лицу (в одной группе – 2 ), – в итоге 5 отдельных людей: Сталин, Ворошилов, Молотов, Орджоникидзе, Андреев. Такая картина показывает нам распределение политико-информационного пространства на кластеры. Вместе с этим совершенно очевидно, что образованные этими субъектами “кластеризационные треугольники” являются следствием их политического положения, которое задает и их позицию в информационном пространстве. Из представленной картины также вытекает, – и такое заключение, о том, что Сталин является центральной фигурой политико-информационного пространства в период с 1928 по 1941 гг. Позиция Сталина, понимаемого как элемент информационной сети, характеризуется высокой степенью (т.н “node degree”, или “степень узла”). Составители сборников, на основании материалов которых и осуществлено построение известной структуры, совершенно справедливо отмечают, что с утверждением личной диктатуры Сталина необходимость в ведении переписок для согласования и координации политических решений отпадает, что вследствие этого объем переписок резко падает к середине 30-ых годов [5, с. 9], но при этом это совершенно не мешает нам анализировать вопрос циркуляции политической информации на основании переписки, пользуясь методами сетевого анализа, поскольку нас интересует структура взаимодействия, в меньшей степени – объем. Следует отметить, что этот анализ касается именно структуры взаимодействия, но он не открывает условий коммуникации и других релевантных аспектов - вот почему этот метод следует использовать лишь в комбинации с содержательными методами анализа: историко-сравнительным, системным и другими.

Отдельное место в анализе будут занимать группы, выделенные посредством модулярности. Что же мы можем выявить из этого? Коэффициент модулярности не является высоким, что видно из того, что плотность в кластерах не слишком велика, но при этом у нас высока центральность отдельных акторов в нашей сети, из чего мы можем выдвинуть предположение, имеющее функциональную природу: информационная сеть советского руководства как структура, индуцированная политическим пространством, направляется именно центральными акторами, что именно они “направляют” информационные потоки в этой сети. Возможно ли подтвердить такое предположение? – возникает естественный вопрос. Думается, что в определенной мере это и правда возможно: в письме №38 Сталина к Бухарину первый говорит, что Бухарин никаким образом не сумеет заставить Сталина “замолчать”, апеллируя к тому, что Сталин “всех поучает” [5, с. 73], также это можно наблюдать в письме № 59 [5, с. 108]; не иначе со статусом Орджоникидзе [5, с. 81, 96 и др.]. Мы выделили 4 группы, однако возникает естественный вопрос: а чем же объяснить их коммуникативную общность? В чем она состоит? Каков характер связей этого кластера с каким-нибудь другим? Подобные вопросы невозможно разрешить известным методом, что очевидно, поэтому частью здесь и простирается применимость данного памятника: позволив нам выявить группы тесно взаимодействующих индивидов, он не дает нам содержательных объяснений. В этом отношении он, хотя и информативен, но ограничен.

Настоящее исследование показало, что методы сетевого анализа с известными ограничениями, но с эффективностью могут быть применены в исторических исследованиях. Границей применимости метода является момент перехода от структурных объяснений к содержательным, то есть тот момент, когда требуется проанализировать возникновение некоторой структуры, а также принципы ее динамики, которые в широкой своей части подчиняются не структурным, но иным по типу закономерностям и влияниям (в т.ч. личностным и др.). Сетевой анализ показал нам структуру взаимодействий, позволил выделить группы тесно взаимодействующих индивидов, также позволил поставить ряд важных исследовательских вопросов. Этот метод возможно применять там, где мы имеем дело с массовыми источниками, которые обладают некоторой имманентной структурой.

1

Приложение. Визуализация сетевой структуры по переписке 1928-1941 гг.

 

Список литературы

  1. Бородкин Л.И., Гасанов А.А., Данилов Е.В. Исторический сетевой анализ: к пятилетию профильного международного журнала // Историческая информатика. 2022. №2 (40). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/istoricheskiy-setevoy-analiz-k-pyatiletiyu-profilnogo-mezhdunarodnogo-zhurnala (дата обращения: 11.09.2022).
  2. Быстрицкий Н.И. Исследования сетей в исторической науке // Исторический журнал: научные исследования. 2017. № 3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/issledovaniya-setey-v-istoricheskoy-nauke (дата обращения: 11.09.2022).
  3. От Нестора до Фонвизина. Новые методы определения авторства / Л.И. Бородкин, Т.В. Иванова, Л.В. Милов [и др.]. – Москва: Издательская группа "Прогресс", 1994. – 444 с. – EDN QFEBAE
  4. Гарскова И.М. Сетевой анализ историографии: динамика формирования региональных центров исторической информатики // Историческая информатика. 2017. № 3 (21). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/setevoy-analiz-istoriografii-dinamika-formirovaniya-regionalnyh-tsentrov-istoricheskoy-informatiki (дата обращения: 11.09.2022).
  5. Советское руководство. Переписка. 1928—1941 гг. / Сост. А.В. Квашонкин, Л.П. Кошелева, ЛА.Роговая, О.В. Хлевнюк. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1999. – 519 с.
  6. Сталин и Каганович. Переписка. 1931-1936 гг. / Сост. О.В. Хлевнюк, Р.У. Дэвис, Л.П. Кошелева, Э.А. Рис, Л.А. Роговая. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2001. – 798 с.; ил.

Интересная статья? Поделись ей с другими: