УДК 94

Некоторые аспекты религиозной политики Марка Антония в I веке до н.э.

Беляева Дарья Андреевна – магистр Российского государственного гуманитарного университета.

Научный консультант Булычева Елена Владимировна – кандидат исторических наук, доцент Российского государственного гуманитарного университета.

Аннотация: В статье рассматриваются некоторые представления о религиозной политике триумвира Марка Антония. Выделяются основные аспекты его политики, которые связывают Антония как с его римским наследием, так и с эллинистическими влияниями, которым он подвергся на Востоке. Марк Антоний таким образом оказывается между двумя противоположными тенденциями, он проявляет себя и в качестве римского магистрата и в качестве эллинистического монарха.

Ключевые слова: Марк Антоний, Клеопатра, второй триумвират, Дионис, религиозная политика, эллинизм.

Марк Антоний, соратник Цезаря, полководец и триумвир, был одним из самых одиозных политиков своего времени, и с его именем связано множество скандальных поступков. Одной из самых интересных тем представляется религиозная политика Антония. Попытки синтеза римского и эллинистического, драматичные и зрелищные эпизоды, и, наконец, провал этой политики — все это делает ее темой, достойной исследования. Религиозная политика Марка Антония изучается не очень активно. На это есть несколько причин. Во-первых, Антоний проиграл Октавиану, поэтому ему не вполне удалось построить свой римский проект, и многое из того, что он мог бы сделать, осталось за кадром. Во-вторых, именно религиозная политика Марка Антония стала, и не случайно, мишенью для пропаганды Октавиана. Одиозность этой политики, ее подчеркнутая ориентация на эллинистический Восток — стали прекрасными поводами для нападок Октавиана, кроме того, скандалы, связанные с поведением Антония, подкрепляли его основные обвинения.

Тем не менее, религиозная политика Антония остается крайне интересным феноменом слияния западного и восточного. Если эллинизм много лет назад ознаменовал первый культурный контакт Востока и Запада, то политика Антония подразумевала новый контакт, на этот раз с уже изрядно истощенным эллинизмом.

Здесь следует выделить несколько аспектов.

Во-первых, Антоний объявил себя Дионисом. Несмотря на то, что смерть Цезаря и его последующее обожествление подготовили некоторую почву для обожествления и последующего правителя, Антоний объявил себя не просто богом, не абстрактным божественным существом, но богом воплощенным. Это уже разительно отличается от того, что могло быть воспринято римским народом. Однако в эллинистическом мире, с которым Антоний был неразрывно связан после своего отъезда на Восток по окончанию битвы при Филиппах, божественный образ использовался правителями уже несколько столетий. Синтез греческих традиций и восточной деспотии, а также необходимость удерживать в цельном состоянии этнически разнородные регионы породили необходимость легитимации абсолютной власти. Культ царей может также считаться некоей формой культурного реванша, в котором проигравшие восточные народы влияют на изменение греческого религиозного восприятия власти, тем не менее Байбаков пишет, что восточные представления о божественности правителя не были чужды и самим грекам на начальном этапе становления их государственности и культуры [2, с. 772]. Представляется примечательным, что Антоний объявил себя именно Дионисом. Плутарх пишет о том, что образ Диониса согласовался с его характером и о том, что всей своей жизнью Антоний служил этому божеству [3, с. 256]. Но выбор Антония, с большой вероятностью, не объясняется только его личными предпочтениями, а обоснован политически и культурно. Дионис в эллинистическом мире обладал не только широким мистериальным культом и древней традицией почитания, но также являлся традиционным образом для отождествления с правителем. Примером может послужить прославленный царь Понта Митридат. В эпизоде появления Митридата Аппиан пишет: «Ему наследовал его сын Митридат, которому было прозвище Дионис и Эвпатор» [1, с. 300]. Митридат использовал не только имя бога, но так же помещал его атрибуты на своих монетах [6, с. 360]. Влияние Диониса в эллинистической Греции представляется весьма сильным [10, с. 295].

Религиозная политика Антония была связана с крупными политическими перформансами. Таковыми могут считаться, въезд в Эфес, [3, с. 247] встреча в Тарсе [3, с. 251] и раздел земель между его детьми от Клеопатры в Александрии [3, с. 253], описанные Плутархом. Все три эпизода демонстрируют высокую степень зрелищности. Въезд Антония в Эфес был оформлен роскошной дионисийской процессией. Плутарх упоминает, что Антония называют Дионисом, Подателем Радости [3, с. 246]. В этом эпизоде разночтений не возникает. Антоний использует традиционные символы Диониса: плющ, тирсы, актеров, переодетых в сатиров и вакханок. Антоний выставляет себя в качестве Диониса сознательно, путем долгой подготовки и организации праздника. В дальнейшем этот ход эксплуатирует уже Клеопатра во время их встречи в Тарсе. Она явилась на встречу с Антонием в роскошной ладье, наделенная, кроме того, атрибутами Афродиты [3, с. 247]. Клеопатра, без сомнения, знала о том, что Антоний эксплуатирует образ Диониса, и дополняла его так, чтобы встреча Афродиты и Диониса естественным образом переросла в выгодный ей священный союз. Наконец, третий эпизод связан не столько с религиозной идентификацией Антония, сколько с его погружением в мир эллинистических монархий. В Александрии Антоний не только сидит на золотом троне, что не может считаться ничем иным, кроме как проявлением царской власти, но еще и проводит в жизнь волюнтаристские решения по поводу своих детей от Клеопатры и принадлежащих им земель, в том числе еще не захваченных, а также называет своих сыновей царями царей [3, с. 253]. Таким образом вокруг Антония, частично его стараниями, частично стараниями Клеопатры окончательно складывается образ Диониса.

Важна явная ориентация культа Антония на жителей эллинистического Востока в противовес римлянам, вызвавшая столь бурную реакцию в Риме. Е.В. Смыков пишет о том, что Антоний оказался на Востоке без осознанного стремления к власти именно над этим регионом [8, с. 91]. Это косвенно подтверждается и Свенцицкой, которая пишет о том, что опыт Антония в в эллинистическом мире был, скорее, неудачным, а его знания об эллинистическом мире и особенностях его отношения со своими правителями — неполными [5, с. 50]. Следует предположить, что Антоний не вполне ясно представлял себе собственное будущее на Востоке, во всяком случае, сначала, и делал то, что казалось ему наиболее согласным с теми сведениями об эллинистическом мире, которыми он обладал. И, разумеется, в первую очередь он руководствовался таким примером, как Александр Македонский. Прославленный своим величием, Александр становился примером не только для эллинистических царей, его образ прочно вошел и в римские представления об эллинистическом мире. Антоний, судя по всему, в некоторой степени подражал ему и до того, как отправился на Восток. Примером этому может служить эпизод у Плутарха, в котором Антоний укрывает тело Брута роскошным плащом так же [3, с. 252], как это сделал когда-то Александр с телом Дария, своего врага [3, с. 255]. Можно было бы предположить, что этот эпизод — домысел Плутарха, однако Плутарх не проводит никаких параллелей между Антонием и Александром. По-видимому, этот эпизод символизирует желание самого Антония подражать Александру, которое проявилось позже и в его представлениях об обожествленном монархе. Антоний, вероятно, полагал, что, подражая Александру, он сможет завоевать любовь и верность своих новых подданных.

Оценка религиозной политики Марка Антония, тем не менее, не может однозначно исчерпываться представлениями о ее восточном характере и должен быть рассмотрен так же подробно ее римский компонент. С. Л. Утченко, например, однозначно определяет политику Марка Антония, как восточно-ориентированную, однако Е.В. Смыков справедливо замечает, что политика Марка Антония не может вполне определяться лишь эллинистическими тенденциями [7, с. 101].

Без сомнения было бы странно полагать, что Марк Антоний, гражданин Рима, воспитанный в своеобразных римских традициях ориентировался бы исключительно на Восток, проводя ксенофильскую политику и при этом не оставляя своих притязаний на Рим. Антоний никогда не отказывался от своего римского статуса и никогда не оставлял своих амбиций именно по поводу Рима. Предположения об эллинистической составляющей политики Антония, безусловно, отчасти являются правдой в силу многих факторов: стратегического, политического, личностного, однако нельзя недооценивать и силу римской традиции, вполне отраженной в его деятельности.

Сюда следует отнести свидетельства участия Антония в Луперкалиях, римском празднике плодородия [3, с. 244], косвенно соотносившемся с вакхическими мотивами. Луперк отождествлялся с Паном Ликейским, являвшимся спутником Диониса. Кроме того, наряду с явным архаическим происхождением многих элементов этого пастушьего культа, нельзя не усмотреть в Луперкалиях мистериальные мотивы. Началом Луперкалий служило таинство жертвоприношения, происходившее в пещере, а прошедшие его наделялись особенной плодородной силой. Исторически засвидетельствовано участие в Луперкалиях взрослого Антония, но можно предположить, что, так как роль молодежи в этом празднестве была крайне велика, Антоний участвовал в Луперкалиях и в юности. Этот небольшой эпизод из жизни Антония, может, в то же время, позволить предположение о том, что это обращение к дионисийскому образу не оценивалось Антонием, как абсолютно чуждое римскому религиозному сознанию. О Луперкалиях пишет в своих «Фастах» Овидий, характеризуя их при этом в том числе и как очистительный праздник:

«Месяца имя февраль потому, что ремнями луперки
Бьют по земле и ее всю очищают кругом.» [4, с. 215]

Так же Овидий связывает Луперкалии с греческой культурой, говоря о том, что Луперкалии это «праздник древних пеласгов» [4, с. 218], народа, который населял Грецию до появления ахейцев. Овидий напрямую связывает Луперкалии с культом Пана (он употребляет и именование Пан и именование Фавн) и приписывает им очень архаический смысл и происхождение:

«Грубым был этот люд и неискусным еще.
Домом была им листва, вместо хлеба питались травою,
Нектаром был им глоток черпнутой горстью воды.» [4, с. 221]

Луперкалии в интерпретации Овидия причудливо смешивают в себе греческие и римские мотивы. Корни праздника черпают себя в истории о неудавшемся покушении Фавна на любовницу Геракла, настолько же, насколько в истории о соревнованиях Ромула и Рема (обе истории обосновывают обычай луперков бегать без одежды). Название же «Луперкалии» и вовсе возводится к выкормившей Ромула и Рема волчице. Е.М. Штаерман отмечает, что Фавн широко почитался народом Италии: «Фавны в Италии и Риме почитались как боги леса, дававшие пророчества в шуме листвы или во сне спящим в лесу, как защитники стад от волков, не смевших трогать скот в день их праздника Фауналий» [9, с. 93]. Бог Фавн, отождествляющийся со спутником Диониса, Паном, глубоко укоренился в римской культурной традиции.

Не менее важно и расхождение между религиозной политикой Антония и его функциями римского магистрата, о котором прекрасно пишет в своих работах Е.В. Смыков [7, с. 100-106]. Антоний продолжал оставаться римским магистратом с присущими ему функциями и возможностями, и никогда не поворачивался спиной к римским политическим традициям окончательно.

Историография, раскрывающая личность и деятельность Антония, безусловно в какой-то мере также раскрывает и вопрос религиозной политики Антония. В этой статье, однако, следует выделить некоторые работы Е. В. Смыкова, которые главным образом сосредоточены именно на религиозном аспекте политики Антония. Это статьи «Антоний и Дионис (из истории религиозной политики триумвира Марка Антония» и также упомянутая выше работа «Марк Антоний в мире эллинистических монархий: магистрат или государь». Обе работы формулируют несколько отличную от общепринятой точку зрения, отстаивая римские корни политики Антония и ситуационность ориентации его на восток. Смыков характеризует Антония, как римского магистрата, действующего исходя из римских политических традиций. Смыков утверждает, что невозможно сказать, к чему привела бы политика Марка Антония на Востоке, и какая эллинизированная структура могла бы появиться благодаря ей. Смыков тщательно анализирует то, как отождествление с Дионисом дало, в конечном итоге, Антонию религиозно-политическую санкцию для похода на Восток.

Проанализировав некоторые аспекты религиозной политики Марка Антония, мы можем сделать выводы о ее двойственной природе. Во-первых Антоний старался управлять своими провинциями так, чтобы снискать популярность у местных жителей. Во-вторых он никогда окончательно не разрывал свою связь с Римом, будучи активно включенным в борьбу за власть именно в Республике. В силу обстоятельств Антоний вынужден был лавировать между Римом и эллинистическим Востоком, ориентируя свою политику и на жителей восточных провинций и на граждан Рима. Пышные политические перформансы Антония явно были рассчитаны на жителей Востока, но при этом Антоний продолжал исполнять обязанности римского магистрата. Он обращался к образу Диониса, традиционному для эллинистических царей, однако так никогда и не объявил себя царем.

Его политика привела к тому, что Антоний оказался непопулярен в Риме, чем, в конце концов, воспользовался Октавиан.

Список литературы

1. Аппиан. Римские войны. / Пер. с лат.: И.С. Кондратьев. Санкт-Петербург: Алетейя, 1994. - 784 с.
2. Байбаков Е. И. Происхождение эллинистического культа царей. Харьков: Издательство Харьковского университета, 1914. - 791 с.
3. Плутарх. Сравнительные Жизнеописания. / Пер. с лат.: С.П. Маркиш. Москва: Наука, 1994. - 448 с.
4. Публий Овидий Назон. Элегии и малые поэмы. Москва: Художественная литература,1973. - 1036 с.
5. Свенцицкая И.С. Особенности культа императора в Малоазийских провинциях в I в. н. э. // Вестник древней истории. М.,1987. - Вып. 14. С. 43-55.
6. Смекалова Т.Н. Персидская и дионисийская символика митридатовских монетных типов и датировка некоторых боспорских монет. //Боспорский феномен: греческая культура на периферии античного мира. Материалы международной научной конференции. СПб.,1988. С. 353–359.
7. Смыков Е.В. Марк Антоний в мире эллинистических монархий: государь или магистрат? // Гуманитарные и юридические исследования. Ставрополь, 2017. - Вып. 3. С. 100-106.
8. Смыков. Е.В. Антоний и Дионис (из истории религиозной политики триумвира М. Антония). // Античный мир и археология. Саратов., 2002. - Вып. 11. С. 80-106.
9. Штаерман Е.М. Культура древнего Рима. Москва: Наука,1985. - 310 с.
10. Э.Д. Фролов, Е.В. Никитюк, А.В. Петров, А.Б. Шарнина. Альтернативные социальные сообщества в античном мире. Санкт-Петербург: Центра антиковедения СПбГУ, 2002. - 324 с.