УДК 1(091), 123

Прикладная этика и психоанализ

Журавлева Алена Владимировна – кандидат философских наук, доцент кафедры Теологии и религиоведения Российского православного университета святого Иоанна Богослова.

Аннотация: В статье рассматривается генезис прикладной этики как синтеза медицины, политики, бизнеса, экологии, права и т.д. Анализируется теория большого разнообразия школ и подходов к основным проблемам морали в новой прикладной этики, в качестве значимой теории для современного стиля философского мышления рассмотрена концепция психоанализа.

Ключевые слова: этика, мораль, психоанализ, Зигмунд Фрейд, человек, общество, наследственность, психика, инцест.

Понятие прикладная этика возникло в процессе знакомства и последующего исследования острых и необычайно напряженных проблем, связанных со здоровьем и болезнью человека, возникающих перед лицом страданий и даже смерти. Когда этические проблемы начинают обсуждаться в госпиталях и больницах, у постели больного, во время болезни его или его близких, то с этикой, с самой этой наукой происходит некоторое чудо.

Попытаться понять природу этого феномена заставляет и тот факт, что в последние десятилетия в западной этике наметился явный переход именно к такого типа проблематике. Уже возник и все более четко формируется новый образ этики, никогда ранее не существовавший в почти трехтысячелетней ее истории. Именно этот новый образ этики автор называет прикладной этикой. Ибо только так можно зафиксировать и понять тот поворот к конкретно-практическим человеческим проблемам, который осуществила этика в конце текущего столетия. Только так можно объяснить широту и разнообразие прикладных проблем, в которых оказалась востребованной этика.

Действительно, казалось бы, что может быть общего между медициной, политикой, экологией, бизнесом? Их объединяют возникающие в них этические проблемы. И именно потому, что круг проблем прикладной этики необычайно широк, и каждая отдельная из составлявших ее частей – биоэтика, этика бизнеса, экологическая этика и др. имеет достаточно самостоятельный характер, требуется углубленная разработка (и пока еще существует неодинаковая разработанность) и соответствующий объем для каждого ее вида.

Несомненно и то, что возникновение и особое внимание к прикладной этике составляет, пожалуй, самое яркое явление в этике конца двадцатого века, ее самую характерную черту, и даже своеобразный предмет гордости.

Так, издатели фундаментального международного энциклопедического словаря «Этика», вышедшего в свет в 1995 г., подчеркивают два (всего лишь) отличия данной этической энциклопедии от всех предшествующих, одно из которых, как указывается во вступительной статье, и состоит именно в том, «что в нее включены многие статьи, посвященные прикладной этике». Она является единственной обзорной работой, – пишут они, – охватывающей такие сферы этического исследования, как биоэтика («генная инженерия», «суррогатное материнство»), «права животных», экологическая этика («природа и ее права», «выбросы»), политическая и юридическая этика («шпионаж», «смертная казнь»), военную этику, сексуальную, политическую, компьютерную, этику искусства, цензуры, и т.п.[2, 382 с.].

Авторы данной работы стремятся не только воспроизвести и отразить в ней современные достижения прикладной этики, но попытаться объяснить генезис и причины возникновения этого особого вида этики. Их ответ прост, это рост человеческих знаний и технологических возможностей. Именно в них они видят причину увеличения количества этических проблем, с которыми столкнулось современное человечество: «С тех пор, как возникла генетика, – пишут они, – возникли вопросы, которые никогда раньше не вставали перед человечеством: следует ли рожать детей искусственным способом? Должно ли общество пытаться создать сверхживотных и сверх-людей средствами генной инженерии? – В связи с развитием компьютерной технологии, встали проблемы использования роботов вместо рабочих и отношения людей к искусственно созданным мыслящим существам»[2,Макинтайр А. После добродетели : Исслед. теории морали / А. Макинтайр; пер. с англ. В.В. Целищева. – М. ; Екатеринбург : Акад. проект : Деловая книга, 2000. – 381 с. ]. Наряду с прочими называются и такие драматические проблемы как распределение мировых пищевых и сырьевых ресурсов, рост народонаселения и др. И поэтому этика становится предметом интереса многих людей.

Современная философская этика отличается большим разнообразием школ и подходов к основным проблемам морали. Психоанализ, родоначальником которого является венский психиатр Зигмунд Фрейд (1856-1939), в наиболее существенных моментах весьма близок марксизму. Во-первых, эти учения единит то, что они стали «властителями дум» для целых эпох и поколений; их популярность и распространенность в различных общественных кругах достигла невероятно высокого уровня, что позволяет по силе воздействия на массовое сознание часто сравнивать их с религией. Во-вторых, их объединяет то, что свое учение о человеке они стремятся построить на строго научной основе. В-третьих, обе теории выводят высшие проявления человеческого духа из низших природных; в одном случае – это экономический интерес, за которым физическая и физиологическая нужда, в другом – инстинкт. И самое, главное, оба учения претендуют на моральный абсолютизм в том смысле, что в случае марксизма именно исходя из этических аргументов должна быть преобразована жизнь, в случае фрейдизма – объяснена.

Свою необыкновенную популярность фрейдизм получает именно благодаря трактовки морали (и культуры в целом) как репрессивного начала, усматривая в этом все коллизии, трудности, проблемы и загадки человеческого существования. Конечно на мораль как регулятор, правило, защитный механизм смотрели и до Фрейда, но именно в психоанализе идея репрессивной функции морали (культуры) получает наибольшую полноту и основание. И нужно сказать, это обоснование оказалось столь заманчивым, что привлекло к себе не только ученых, но и широкие круги творческой интеллигенции, среди которых много известных писателей, художников, режиссеров и т. д.

Психоанализ выходит за границы медицинской теории и практики и находит применение в различных областях знания: в антропологии, этнографии, религиоведении, социальной психологии, социологии. Особое место принадлежит этике, так как теория Фрейда имеет непосредственное отношение к объяснению базовых механизмов культуры, в которой этика составляет ее ядро.

Прежде всего, этические взгляды Фрейда делает научными сама апелляция автора к науке как единственному средству что-то понять, прояснить, решить. Как правоверный наследник Просвещения Фрейд является страстным апологетом естественно-научного материализма и позитивизма. Имя науки для него свято, с ней он связывает самые глубинные надежды и чаяния. В работе «Будущее одной иллюзии», посвященной критике религиозного сознания, Фрейд пишет: «Загадки мира лишь медленно приоткрываются перед нашим исследованием, наука на многие вопросы еще не в состоянии дать никакого ответа. Научная работа остается для нас, однако, единственным путем, способным вести к познанию реальности вне нас… человек все-таки не совершенно беспомощен, наука много чему научила его со времени потопа, и она будет и впредь увеличивать свою мощь»[3, 198 с.].

Эти представления Фрейда не являются только лишь благими пожеланиями, они основываются на его представлениях о познавательной природе человека, которая и стала таковой благодаря научной работе. Фрейд пишет: «наша природная организация, т. е. наш психический аппарат, сформировались как раз в ходе усилий, направленных на познание внешнего мира, поэтому в ее структуре непременно должно иметь какое-то место соответствие этой цели; что она сама [научная работа] есть составная часть того мира, который мы исследуем, и она отлично приспособлена для такого исследования; что мы полностью очертим весь круг задач науки, если ограничим ее функцию демонстрацией того, каким нам должен представляться мир с учетом своеобразия нашей природной организации»[3, 201 с.].

Таков «психический аппарат» человека, который соответствует науке, ее сущности, целям и задачам; иначе говоря, сущность человека коренится в науке – так можно выразить идеи Фрейда относительно значимости науки для человека.

Основная научная методология Фрейда заключается в редукции (сведении) сложного к простому, элементарному и архаичному. На этику и культуру Фрейд смотрит как врач, видя в них преимущественно биологические закономерности. Поэтому Фрейд утверждает, что основы культуры передаются не через институты культуры (традиции, воспитание), а посредством биологического механизма наследственности. Научной основой для этого служат и ламаркистское учение о наследуемости приобретенных признаков, биогенетический закон Геккеля, эволюционистские теории Дарвина, Фрейзера, Тейлора, Р. Смита, которые используются Фрейдом в его построениях[3, 202с.].

Главный вывод Фрейда относительно природы человека (и в индивидуальном и социокультурном плане) таков: принципиальной разницы между животным миром и человеческим нет, так как законы эволюции универсальны, отличие лишь в некоторых количественных показателях, таких как объем памяти, рациональные способности и т.д. В культуре нет ничего специфически человеческого, она является частью всеобщей биологической эволюции, подчинена общим законам развития и существования живого. Это позволяет Фрейду провести широкую аналогию между человеческим и природным, спроецировав на человека некоторые исключительно природные феномены.

Как уже было сказано, мораль объясняется Фрейдом исключительно как феномен подавления природных агрессивных импульсов.

 «Всякая культура, - утверждает он, - вынуждена строится на принуждении и запрете влечений». И это утверждение основывается на априорном постулате о врожденной деструктивности человеческой природы: «у всех людей имеют место деструктивные тенденции, т. е. антиобщественные и антикультрные тенденции»[3, 198 с.].

Этим и определяется репрессивный характер человечной морали и культуры в целом.

Наследие животных предков столь сильно и велико, что пронизывает современную культуру, которая безрезультатно стремится оградится от него жесткой системой запретов: «К своему изумлению мы обнаружили, что они все еще действуют, все еще составляют ядро враждебных чувств к культуре. Страдающие от них импульсивные желания заново рождаются с каждым ребенком; существует целый разряд людей, невротики, которые уже и на эти реагируют асоциальностью. Речь идет об импульсивных желаниях инцеста, каннибализма и кровожадности»[3, 206 с.].

Исходя из такого видения природной сущности человека и формируется собственное понимание культуры как защитного механизма от природной деструктивности: «Именно из-за опасностей, которыми нам грозит природа, мы ведь и объединились, и создали культуру, призванную между прочим сделать возможной нашу общественную жизнь. В конце концов, главная задача культуры, ее подлинное обоснование – защита нас от природы»[3, 208 с.].

В качестве объясняющей модели исторического генезиса морали Фрейд прибегает к гипотезе «отцеубийства» и связанной с ним «Эдиповым комплексом». Посредством этих двух идей Фрейд стремится строго научно объяснить происхождение морали и религии, используя данные тотемической теории Фрейзера и эволюционной теории Дарвина и о первоначальном облике дикой человеческой орды гаремного типа, которая находилась под властью сильного, жестокого и ревнивого отца, а также собственные разыскания в области психологии, согласно котором существует инцестуозное влечение сына к матери, порождающее враждебное отношение к отцу. Формирование собственно человеческого сообщества произошло тогда, когда сыновья убили и съели отца-вожака, в результате чего наступило раскаяние, послужившее основой для всех свойств нравственного сознания (совесть, вина, стыд, любовь-ненависть, любовь-страх, благоговение и т.д.)[3, 200 с.].

Так появляется тотемическая религия, и в дальнейшем первородный грех, как чувство вины перед убитым отцом. Здесь корни человеческой культуры, в которой мораль и религия являются главными табу. «И первые, но всего глубже осевшие, этические ограничения, - запрет убийства и инцеста – возникают на почве тотемизма» - утверждает Фрейд с силой непреложного закона[3, 206 с.].

Происходит, таким образом, глубокое сцепка тотема и табу, образующего все наличные формы человеческой культуры. В работе с таким названием «Тотем и табу» Фрейд пишет: «Тотемическая трапеза может быть первое празднество человечества, была повторением и воспоминанием этого замечательного преступного деяния, от которого многое взяло свое начало: социальные организации, нравственные ограничения и религия»[3, 208 c.].

Классический вид понятие морали получает у Фрейда в его теории бессознательного, согласно которой структура личности включает три инстанции: безличное «Id» («Оно»), руководимое принципом удовольствия и состоящие из Эроса и Танатоса (инстинктов жизни и смерти), как деструктивных сил, влекущих человека и к инцесту, и к каннибализму; личностное «Ego» («Я»), руководствующееся утилитарным принципом реальности, в основе которого защитные механизмы (осмотрительность, рассудок); высшая моральная инстанция «Super-Ego» («Сверх-Я»), которая формируется на основе нравственности и соответственно формирует ее[6, 566 с. ].

Сам механизм образования морали получает название «интериоризация культурных запретов», иными словами, введение моральных норм на бессознательные слои психики, которые становятся неосознаваемым регулятивным принципом, подчиняющим себе человека.

В собственном смысле нравственность принадлежит лишь этому третьему уровню личности, которая, однако, в силу сохраняющихся репрессивных функций, не может выступить источником человеческого счастья и достоинства и выступает как защита от трагической сущности мира[5, 343 с.].

Здесь также сильный психологический акцент, проявляющийся в том, что Фрейд трактует религию как массовой невроз, в контексте которого личностный невроз отдельного человека, как бы растворяется в нем, теряя свою исключительность и силу.

Иными словами, добродетельный человек не может быть счастливым, а счастливый добродетельным.

Развитие психоанализа проходило различными путями, но наиболее продуктивных этических результатов оно достигло в гуманистической этике Эриха Фромма (1900-1980).

Огромная заслуга Фромма в том, что он обратил самое серьезное внимание на этические проблемы, на значимость моральных факторов, которые со времен Фрейда перестали играть какую бы то ни было значимую самостоятельную роль. «Психологию нельзя отделить от философии, этики, социологи или экономики»[6, 112 c.], утверждает Фромм в книге «Человек для самого себя», по сути дела реабилитировав этику в глазах психологии, показав непродуктивность и пагубность для самой психологии отрыва от этики.

Особенно важной и значимой выглядит критика Фромма канонического фрейдизма, который, делая ставку на темные и иррациональные влечения психики, по сути дела устраняет автономности этики в качестве продуктивного творческого начала, определяющее наиболее существенные характеристики человека. Основная ошибка психоанализа, считает Фромм, заключается в попытке утвердить психологию в качестве естественной науки, оторвав ее от проблем философии и этики. Весьма интересной выглядит мысль о сходстве фрейдизма и марксизма, которые фактически проигнорировали человеческую потребность искать ответы на вопрос о смысле жизни и не учли важности ценностных и моральных конфликтов как таковых. В этом смысле «homo psychologicus» Фрейда и «homo economicus» классической экономической науки в равной мере являются не реалистическими созданиями, приводящие в конечном счете к этическому релятивизму[1, 189 с.].

При этом гуманистическая этика Фромма также является научной этикой. Во-первых, здесь исключается трансцендентная перспектива существования, так как отрицается трансцендентный источник этических норм, во-вторых, основная цель гуманистической этики заключается в достижения счастья, благополучия и гармонии в мире. «Единственный критерий этической ценности – это благополучие, благоденствие человека… Гуманистический принцип заключается в том, что нет ничего более высокого и более достойного, чем человеческая жизнь»[6, 492 с.].

Среди этических ценностей, способных сделать человеческую жизнь счастливой, является любовь, понимаемая исключительно как имманентное свойство человека, предназначенное для его гармоничного устройства в этом мире. Фромм пишет: «любовь к ближнему не трансцендентный по отношению к человеку феномен, а его врожденное качество, которое он способен излучать. Любовь не есть некая высшая сила, нисходящая на человека, или налагаемая на него обязанность; она его собственная сила, связывающая его с миром, который тем самым становится подлинно его миром»[6, 320 c.].

Гуманистическая этика – это посюсторонняя этика счастья и здоровья, из которой исключено трансцендентное понимание нравственности и предпринята попытка ограничить действие иррациональных импульсов и страстей, делающих человека в конечном счете несчастным. Люди, полагает Фромм, обладают сильнейшим побуждением к здоровью и счастью, которое является частью их естественного, природного состояния. И поэтому, остроумно замечает он, полемизируя с классическим фрейдизмом, следовало бы удивляться не тому, что на свете так много больных неврозами, а тому, что большинство людей все же относительно здоровы, несмотря на огромное влияние неблагоприятных факторов, которым они постоянно подвергаются[6, 566 c.].

Список литературы

1. Агапова И.И. Экономика и этика : Аспекты взаимодействия / И.И. Агапова. – М. : Юристъ, 2002. – 189 с.
2. Гудинг Д. Мировоззрение : Для чего мы живем и каково наше место в мире / Д. Гудинг; пер. с англ. Т.В. Барчуновой. – Ярославль: Норд, 2001. – 382 с.
3. Зигмунд Фрейд. Малое собрание сочинений / Зигмунд Фрейд, Перевод: Додельцев Рудольф, Медем О., Коган Яков Моисеевич, М.: Азбука, 2015 г. - 198 -296 с.
4. Макинтайр А. После добродетели : Исслед. теории морали / А. Макинтайр; пер. с англ. В.В. Целищева. – М. ; Екатеринбург : Акад. проект : Деловая книга, 2000. – 381 с.
5. Парриндер Д. Сексуальная мораль в мировых религиях / Д. Парриндер ; пер. с англ. Т. Логачевой. – М. : Гранд : Фаир-Пресс, 2002. – 343 с.
6. Фромм Э. Психоанализ и этика / Э. Фромм. – М. : АСТЛТД, 1998. – 112 - 566 с.