Динисламова Светлана Силивёрстовна – кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник Обско-угорского института прикладных исследований и разработок.
Аннотация: Статья посвящена исследованию творчества основоположника мансийской литературы Ювана Шесталова. Последним художественным произведением писателя является роман-камлание «Откровение Крылатого Пастора» (2007). Герой Ю. Шесталова, как шаман (няйт) во время камлания, свободно перемещается в небесных, подземных и земных сферах. Через мифологические образы писатель воссоздает личную драму: смерть жены и испытание новым счастьем. Творчество последних лет отличается от ранее изданных произведений неожиданными озарениями, философскими идеями, космическим видением мира, а гипотезы и поэтические прозрения захватывают неожиданными этимологическими объяснениями.
Ключевые слова: Юван Шесталов, роман-камлание, «Откровение крылатого Пастора», манси, мансийская литература, миф, новый миф, литература народов Севера, миф о сотворении земли.
Мансийская литература в числе других литератур народов Севера, Сибири и Дальнего Востока берёт своё начало в первой половине ХХ века. Типологической особенностью всех северных литератур, как известно, стала связь с художественными традициями, аккумулированными в мифологии и фольклоре того или иного народа. Исследователи отмечают, что, несмотря на многообразие национальных условий и разные уровни развития северных литератур, объединяющим началом в них выступает богатый опыт обращения и освоения фольклора своих народов. Обращение к фольклору позволяет писателям постичь те традиции, которые уже утрачиваются, сохранить их посредством художественной литературы. Ведь именно устное творчество каждого этноса позволяет судить об его воображении и интуиции, об индивидуальной и общественной психологии, об особенностях мировоззрения. При этом, конечно же, каждая национальная литература имеет свой собственный опыт, свою историю осмысления традиций и их трансформаций.
Обращаясь к творчеству Ювана Шесталова, отметим, что мировоззрение народа манси, формировавшееся на протяжении тысячелетий и получившее наиболее полное выражение в мифологии и фольклоре, во многом определило особенности развития его созидательной деятельности. К фольклорному наследию писатель обратился уже в самом начале творческого пути. Сначала в его поэзии было использование устно-поэтических тропов и введение в текст некоторых мифологических персонажей. На этапе обращения к прозе – в повести «Когда качало меня солнце» (1972), «Тайна Сорни-Най» (1976) Ю. Шесталовым охвачены уже все жанры устного народного творчества. Его произведения наполняются изысканностью традиционных тропов, представлением обрядовых сцен, всей аксиологической системой мансийской мифологии. Писатель легко обновляет фольклорные произведения: проводит их стилизацию, использует отдельные мифологемы, занимается мифотворчеством. Мифологические персонажи становятся многовариативными, с помощью их показывается влияние стихии народных поверий и легенд на формирование у героя веры в реальность многочисленных духов и богов.
В своих произведениях Ю. Шесталов принципиально обогащает и расширяет художественную интерпретацию целостной традиционной культуры народа её научным осмыслением (история, этнография, филология). С помощью мифа, героической песни или сказки он раскрывает истоки своеобразного видения мира, черты национального характера. Сказочные мотивы, ситуации, приёмы вплетаются в повествования в тех случаях, когда речь идёт о наиболее важных для героя ценностях.
В 1990-е годы у писателя-манси происходит новое переосмысление мифологических и устно-поэтических начал своей традиционной культуры: на их основе он создаёт учение о космическом и планетарном сознании (сознание Торума), в котором пытается указать путь духовного спасения народа и всего человечества. Открывает этот период творчества поэма «Клич журавля». Преобладающим фольклорным у поэта становится мифологический персонаж положительного характера: Мир-суснэ-хум.
В дальнейших произведениях, в книге-амулете «Космическое видение мира на грани тысячелетий» (2002) и в романе-камлании «Откровение Крылатого Пастора» (2007), авторская интерпретация образа Мир-суснэ-хума играет у Ю. Шесталова особую роль: его автобиографический герой-повествователь сам постепенно становится религиозно-мифологическим персонажем. В эти годы писатель всё чаще обращается к жанрам заклинания, молитвы, изречения как к «Спасительной Мутре предков, сохранившей Тайную энергию спасения» [8, c. 12], считая, что именно в них заключена духовно-мифологическая вера народа, направленная на сохранение и продолжение жизни.
В целом, в творческой деятельности Ю. Шесталова наблюдается постоянное «движение» его поэтического мировосприятия, обусловленное не только событиями времени, сменой этапов российской истории и истории народа манси, но и напряженным, стремительным развитием и обновлением тех начал, которые всегда были присущи ему как творческой личности (смелая опора на родной фольклор, открытый лиризм и автобиографизм как особый способ обоснования нравственных, религиозно-философских и эстетических идей, жанровое и стилевое новаторство т. д.). При этом в разные периоды исканий метод поэта, прозаика, публициста ярко и вариативно раскрывал возможности создания единого «шесталовского» текста. Так в постсоветский период писатель как будто бы переносит акцент с художественного творчества в сторону религиозно-философской публицистики, но и в ней оживают и получают иное звучание присущие автору мотивы, образы, ритмы и т. д., подготавливая новый возврат к художественной прозе последних лет. Через картины природы писатель-манси начинает воплощать раздумья о человеке, человечестве и мироздании. Природные образы нередко приобретают в произведениях очертания символов, позволяют делать глобальные обобщения. Образ реки часто имеет философское звучание: «Реки сливаются. Сливаются и судьбы народов. Жизнь становится глубже и шире <…> Тепло…» [7, с. 218]. «Жизнь играла свою вечную игру. Рядом с отцом мне она казалась полноводной рекой, выходящей из берегов» [7, с. 218], «Сказка <…> Она как родник. Прильнешь к ней, мучимый жаждой, напьешься прохладной живительной влаги и снова чувствуешь себя человеком» [7, с. 112].
В последние годы главным содержанием произведений Ю. Шесталова становятся философские проблемы бытия. Его раздумья о том, какое место занимает человек в мире, в чём его предназначение. Океан планеты Земля – уже малое понятие для писателя, он мыслит глобально, его океан становится космическим. Соответственно очищение человеческой души он «проводит» уже не водой, а крещением «морозом, огнем и духом / Северного сияния…» [5, с. 59], или «крещением северным сиянием Северного полюса в ледяных водах Ледовитого Океана» [5, с. 83]. Например, в стихотворении, начинающемся со слов «Апокалипсис… Гром и молния» Ю. Шесталов обращается к мотиву воды, сначала это цитирование мифа о сотворении земли, в завершении – новое его озарение: «Земля стала расти. Кочка превратилась в Землю. На третий день воды уже не было, а была темень, мрак и мразь полярной ночи», в которой проснулись Адам и Ева. Писатель спрашивает: «Страшный миг откровения / Разве не может повториться?» [5, с. 53]. В отличие от мифа о сотворении Земли, где вода, как составляющее продолжение жизни, в мифе Шесталова вода превращается в пустоту, темноту: «Печаль мировой души волновала и наших предков, и нам не дает покоя…» [5, с. 51].
Последним художественным произведением Ю. Шесталова является роман-камлание «Откровение Крылатого Пастора». Обозначение наряду с литературным фольклорного жанра говорит о том, что здесь представлены и романная, и эпическая поэтика. Известно, что камлание как основная форма культовой деятельности шамана выполняется для того, чтобы получить какое-либо сакральное знание или совершить путешествие в иные миры, узнать будущее, выполнить акт исцеления, сопроводить душу усопшего в царство мёртвых. Так и герой Ювана Шесталова, став мифологическим Крылатым Пастором, путешествует во времени и пространстве.
Начинается повествование с мифа о сотворении земли «М тлум ялпыӈ мйт»: «Тунра сяхыл кваг-йкаг лг. Акв яныг хӯлах ньсг….» – «Живут жена и муж торфяного клочка. У них есть один белый ворон. Вокруг дома повсюду вода; нет земли. Муж не выходит на улицу, что из себя представляет улица (мир вне дома), он не знает. Так поживали, однажды с верхнего мира (с неба) послышался гром (гул, грохот). Муж из окна смотрит на улицу, сверху с неба летит железная гагара…» [4, с. 137], которая нырнула в воду, чтобы найти землю. На следующий день прилетает с неба «железный лулы», когда он выныривает из воды, на кончике клюва у него «кусочек земли торчит», он мазнул его на угол дома и улетел в небо. На третий день земля начинает постепенно расти, расширяться.
В романе-камлании герой-повествователь, также как и шаман (няйт) во время камлания свободно перемещается в небесных, подземных и земных сферах. В первом камлании он живёт как в мифе о сотворении земли. В земной жизни он пошёл в баню «то ли погреться, то ли принять омовение в шаман-чуме на берегу шаман-речки» [6, с. 19], но оказался среди простора воды. В водных просторах, в отличие от мифа о сотворении земли, где есть мужчина и женщина, он совсем один. Его первое камлание начинается с темы одиночества. Он задаётся вопросами: «Почему я один? Где моя женщина?» [19, с. 19]. Камлание раскрывает внутренний конфликт героя, его взаимоотношения с окружающими.
Вскоре герой оказывается в товлыӈ хап – крылатой лодке среди роботов, будучи для них невидимым Сам-Сай, по мифологии манси, «духом по ту сторону глаз» (букв. Заглазный). Сам-Сай, как и Куль (Дух смерти) относится к обитателям Нижнего мира. Образ трактуется неоднозначно, он имеет как положительные, так и отрицательные характеристики. Иванова В. С. об этом пишет: «Среди всех богов Нижнего царства Хуль Отыр самый сильный, его имя произносят шёпотом. Предводителем «невидимых существ» является Сам-Сай ойка. Они в какой-то мере также помогают человеку: наказывают тех, кто нарушает запреты по отношению к окружающему миру» [1].
Крылатой лодкой манси называют самолёт, у Шесталова в произведении – это космический корабль. Интересна метаморфоза: во время настоящего камлания шаман встречается лицом к лицу с высшими небесными духами, в романе же, наоборот, герой находится на космическом корабле среди людей, которые не хотят его замечать, он для них невидимый дух – Сам-Сай. Рядом с ним появляется Куль – царь тьмы, подземелья, дух смерти, болезней и недугов: «Я – Куль! – изрек он угрожающе. – Разве ты меня не знаешь? Как не знать: каждый манси знает. С первого проблеска сознания каждый манси знает, что подстерегает его Куль, если что не так… Дрожь пронизала моё тело. Космический холод противоречил недавнему теплу и восторгу, наполнявшему меня с головы до пят. Я был потрясен до потери сознания» [6, с. 19].
В мансийской мифологии Крылатый и Ногастый Пастор – это две души, две ипостаси одного человека. Обе они «бессмертны», хоть и проходят через смерть. По одному мифу, когда они стали «чахнуть», женщины, по их завету, положили их в два липовых гроба. Но завет женщины всё же не выполнили: нужно было гробы поставить на землю, а они похоронили Пастор в этих гробах. Возможно, они думали, что Пастор умерли. На самом же деле они лишь обновляли существование. После смерти ипостась – Крылатый Пастор находится на небе, Ногастый Пастор – на земле. По другому мифу, Пастор, перед тем как умереть, точнее, обновить своё существование, предупредил жену, чтобы гроб не был предан земле, но женщина оказалась ленивой, ей надоело присматривать за ним, и он был закопан в землю. За грех женской ограниченности и слепоты, воскресший Крылатый Пастор определил людям короткий срок жизни – 100 лет.
В новом мифе Ю. Шесталова герой, оказавшись на космическом корабле, вскоре начинает ощущать себя уже мифологическим Крылатым Пастором. Он также как и в мифе, когда ногастого (земного) Пастора сделала крылатым женщина, начинает обвинять жену. Он ставит ей в вину то, что она не способна была поверить, что её Пастор – крылатый. Поддавшись новым чувствам и потеряв навсегда жену, он ищет для себя оправданий: «Ты же мой космос не признавала. Дурачество, мол, исписавшегося стихотворца. Мол, лишь мои юношеские стихи были настоящими. Ты знала их наизусть. Те книги для тебя были библией. А космос мой почему-то невзлюбила. Что ж ты сама оказалась в космосе?! Что ты мучаешь меня, почему не отпускаешь? Почему приходишь в мои сны?» [6, с. 66]..
Главной в романе-камлании является тема любви – к матери, к женщине, к жизни. Через мифологические образы отдельными штрихами писатель воссоздает личную драму: смерть жены и испытание новым счастьем. Став крылатым, герой размышляет: «Крылатый Пастор? Кто я? Я – существо загадочное, крылья есть у меня. Но и не лишен я ног, частенько ковыляю среди обыкновенных смертных. И всё же я крылат. И знаю наивысший путь к звёздам. Наводя мосты между мирами, я знаю такое, что недоступно простым смертным. Смерть и для меня тайна из тайн» [6, с. 19].
Г. Н. Ионин в предисловии к книге пишет: «Пять камланий… И в самом деле: читатель с первых же строк испытывает на себе энергетику неистовой шаманской импровизации. Образный поток оглушает и подчиняет себе не только стремительностью и мощью выражения чувств, но и доверительностью бесстрашного и безоглядного самораскрытия. Текст романа беспредельно свободен. В нём легко утонуть, из него поначалу трудно выплыть. Тут нужно быть самим автором, Крылатым Пастором, Юваном Шесталовым – тем, кто совершает камлание. И постепенно читатель становится им. Текст не отпускает, втягивает в себя» [2, с. 9]. Завершает произведение откровение «Мутра» («Мудрость»), в котором герой, став крылатым, как и в мифе о Крылатом Пасторе, взмывает в небеса, в космос, в первородную бездну времени.
Юван Шесталов покоится близ территории построенного им «Городища Мирового Смотрителя», которое находится недалеко от места слияния двух рек: Оби и Иртыша. В его романе, созданном в 2007 году, за четыре года до ухода в мир иной, пророчески звучат последние слова: «Жутко стало мне от сознания, что не увижу больше «Святого мыса» на слиянии Оби и Иртыша, не постою у шаман-дерева, не попью воды из шаман-речки. <…> Молитвы и покаяния жаждет Природа, растерзанная ржавчиной железа и жижей мазута. Природных слов и чувств лишились люди, превратившись в роботов. <…> Радиация и прочие акции извели Землю до потрясения, до Нового потопа… Не потому ли я оказался в «Опа-Хапе»? И куда мы плывём-летим? И на какой планете остановимся?» [6, с. 107].
В данном произведении Юван Шесталов переосмысливает и модернизирует сюжет древнего мифа. Миф начинается с потопа и завершается им. Модернистское мифотворчество прослеживается и в умножении персонажей из древних сказаний и сказок других народов, каждый образ которых вызывает определённые ассоциации. В романе-камлании представлены Нуми-Торум (Верхний Бог), Торум (Бог), Куль, Крылатый (и Ногастый) Пастор, Сам-Сай, Мир-суснэ-хум, Баба-яга (в интерпретации автора Опа-аги (Отец-дочь)), Сорни-нэ (Золотая женщина), Адам и Ева (в интерпретации автора Атя «отец» (манс.), Эви «девушка» (хант.)). Все персонажи в творчестве многовариантны. Они призваны показать влияние стихии народных поверий и легенд на формирование у героя веры в реальность разнообразных духов и богов. Примечательно, что в романе-камлании «Откровение Крылатого Пастора» особую роль играет авторская интерпретация образа Мирсуснэ-хума, и постепенно поэт сам становится религиозно-мифологическим персонажем.
Позднее творчество Ю. Шесталова отличается от ранее изданных произведений неожиданными озарениями, философскими идеями, космическим видением мира, а гипотезы и поэтические прозрения захватывают неожиданными этимологическими объяснениями.
В целом, романом-камланием «Откровения Крылатого Пастора» Ю. Шесталов открыто, через общение с духами, от которых не утаишь, не скроешь сокровенного Я, раскрывает самые заветные мысли, сомнения, радости, разочарования, страдания. «Кто вы духи вездесущие?» – задыхаясь от непонимания, спрашиваю я. И голос, преследующий меня, отвечает так: «Мы, Духи, деятельны: живее всех живых! Наши голоса звучные и беззвучные звучат в ощущениях, в откровениях знаний. Открываясь духам, вы открываетесь себе, воспринимая нас как единое существо, хотя нас множество» [6, с. 56]. Разрешение любой ситуации писатель видит в мифе.
Ю. А. Калиев отмечает, что «Миф как феномен сознания, характеризуется целостностью, структурной упорядоченностью, значит, отвечает важнейшим насущным общественным потребностям – конструированию иллюзорной стабильности социальной действительности» [3, с. 17].
Обращение к мифу обусловлено у Ювана Шесталова потребностью современного этапа развития общества в целом. И хотя его новый миф чаще основывается на достижениях современной научной и общественной мысли, но он всегда имеет древнее звучание. С помощью традиционных образов писатель, в первую очередь, раскрывает специфику мифологического сознания народа и помогает читателям понять черты национального характера; через образы показывается отношение героя к своей культуре, к национальным проблемам; также, мифологические образы помогли писателю выработать собственную философскую концепцию.
Список литературы