УДК 347.1

Человек и искусственный интеллект – новый тип правоотношений как объект правового регулирования

Журавлева Алена Владимировна – кандидат философских наук, доцент кафедры Гражданского права и процесса Российского православного университета святого Иоанна Богослова.

Аннотация: В предложенной статье автор анализирует современные правовые концепции о перспективах возможных правоотношений сложных систем с искусственным интеллектом и человека, автор рассматривает различные теоретические конструкции юридического статуса и перспективу их применение к системам с искусственным интеллектом.

Ключевые слова: человек, право, искусственный интеллект, правосубъектность, юридическое лицо, физическое лицо, субъект права, объект права, искусственный интеллект, корпорация, авторское право.

Современный мир, перегруженный большим объемом информации, сложно представить без глобального применения систем с использованием искусственного интеллекта (ИИ). Человечество давно пыталось алгоритмизировать процессы анализа больших объёмов информации при решении сложных задач и сегодня нет ни одной сферы деятельности или производства без участия автономных систем ИИ.

В правовом поле сегодня отсутствует правовой статус данного объекта и это порождает серьёзны дискуссии в юридическом сообществе о необходимости введение новых юридических терминов и предоставления определенного юридического статуса ИИ.

Важной задачей для законодателя сегодня является ликвидация правовой лакуны в нормативно-правовых актах, регулирующих гражданско-правовую и другие виды ответственности в правоотношениях с участием сложных систем с ИИ.

Есть концепции, которые предлагают считать системы с ИИ объектами права интеллектуальной собственности, не придавая им отдельного и особого правового статуса, предотвратив тем самым возможные манипуляции и злоупотребления с системами с ИИ. Системы с ИИ в этом случае рассматриваются как программа для ЭВМ, согласно ст.1261 Гражданского кодекса РФ - «совокупность данных и команд, предназначенных для функционирования электронно-вычислительных машин и других компьютерных устройств в целях получения определённого результата» [2].

Большинство теоретиков права уже сейчас обосновывают основания, по которым законодатель может признать автономные и непрозрачные системы с ИИ субъектом права как физическое лицо. Известный австралийский ученый, философ, профессор права Национального Университета Сингапура Саймон Честерман в своей работе «Искусственный интеллект и пределы правосубъектности» пишет: «По мере приближения систем искусственного интеллекта к точке неотличимость от человека, они должны иметь право на статус, сравнимый с физическим лицом» [6, c. 819].

В частности, Саймон Честерман считает, что возможно рассматривать системы со сложным ИИ как физическое лицо только при условии прохождения ими теста Тьюринга, - «в этом случае ИИ имеет право на статус, сравнимый с физическими лицами» [6, c. 814]. Однако сторонники этой концепции не могут прийти к однозначному мнению - на каком основании систему с ИИ можно наделить правосубъектность физического лица, «так как возникновение правосубъектности у системы с ИИ по факту «рождения» или создания невозможно» [6, c. 820].

Возможно, ввиду этих обстоятельств большинство правоведов предлагают предоставить правосубъектность сложной системе с ИИ как искусственно созданному юридическому лицу с ИИ в объеме наиболее распространенной организационной правовой форме - корпорации.

Детально рассматривая корпорацию, как оптимальную организационно-правовую форму для систем с ИИ необходимо отметить, что в современном мире существует большое количество теоретических конструкций юридического лица, которые не содержат единой и четкой концепции юридического лица. Многие зарубежные авторы используя признаки юридического лица признают юридическими лицами различные образования, в этом случае понятие «юридическое лицо» и корпорация используются как синонимы, другие авторы большое значение в этом вопросе придают самой природе юридического лица [7, c. 10].

Современное российское законодательство согласно ст. 65.1 ГК РФ корпорацией признает «организацию, наделенную набором признаков: должна иметь в собственности, хозяйственном ведении или оперативном управлении обособленное имущество и отвечать по своим обязательствам в рамках принадлежащего ей имущества, может от своего имени приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права, нести гражданские обязанности, быть истцом и ответчиком в суде» [2].

Правоспособность, как дееспособность и деликтоспособность корпорации возникают одновременно в момент государственной регистрации и прекращается в момент ликвидации корпорации. Сторонники различных теорий о юридических лицах сходятся в своих взглядах в одном - корпорация обладает правосубъектность, объем которой регламентирован государством, является искусственным образованием и существует только с точки зрения закона. Принято считать, что для предоставления статуса юридического лица необходимо законодательное или судебное решение, но сторонники этой концепции полагают, что пробелы в законодательстве предполагают возможность предоставить статус юридического лица программному обеспечению с элементами ИИ без необходимости внесения поправок в законодательство или принятия судебного решения [7, с.12].

Судья Московского Aрбитражного суда П.М. Морхат предлагает ввести в правовое поле новый субъект правоотношений - электронное лицо, указывая, что «правосубъектностью электронное лицо следует наделять только в отношении сложных роботизированных систем с ИИ», данное понятие автор предлагает называть «гибридным», объясняя это тем, что «правосубъектность электронного лица содержит в себе как элементы правосубъектности физических так и юридических лиц, которые пересекаются, при этом обладая своей уникальностью» [4, c. 86]. Как полагает П.М. Морхатов, «электронное лицо» - это «обладающий некоторыми признаками юридической фикции технико-юридический образ, отражающий, воплощающий и детерминирующий в юридическом пространстве конвенциально специфическую правосубъектность персонифицированного юнита искусственного интеллекта, обособленную от человеческого субстрата и гетерогенную в зависимости от функционально-целевого назначения и возможностей такого юнита, и в силу этого аппроксимированный к конкретному целеполагание производства и задействования такого юнита, т.е. его функционально-целевому назначению»[4, c. 91].

Известный российский цивилист Р.О. Оморов по этому поводу пишет: «Наиболее популярными являются предложения, приравнивающие ИИ к юридическому лицу в форме корпорации и возможности придания ИИ статуса физического лица, так же интересны предложение рассматривать ИИ как электронное лицо». [5, с. 48]. Автор полагает, что данный тезис далеко не бесспорный, и в связи такой постановкой вопроса не избежать возможных злоупотреблений со стороны пользователей и разработчиков систем с ИИ.

Необходимо отметить, что в юридической литературе предпринимались и продолжают предприниматься попытки классифицировать возможные формы правоспособности интеллектуальных систем с ИИ, сегодня предложено множество вероятных промежуточных вариантов правосубъектности, как полагает автор, к наиболее перспективным организационно-правовым формам относятся - «объект с особым правовым положением», «особый участник правоотношений», «квазисубъект», «субъект отдельных правоотношений с полномочиями лица, замещающего государственную должность» [4, с. 102].

В Российской Федерации большинство ученых отдают предпочтение концепции «квазисубъектности» искусственного интеллекта, «рассматривают его способность быть как бы субъектом права» [3, с. 53].

Информационные технологии стремительно развиваются, сегодня они используются для получения прибыли в частных и публичных гражданских правоотношениях и интересах. Для гарантии высокоэффективного функционирования робототехники с интеллектуальными система ИИ необходимо ликвидировать правовую лакуну в сфере использования указанных технологий. В этом контексте по мнению ученых законодателю будет необходимо принять ряд мер по ограничению прав разработчиков, пользователей и собственников таких сложных объектов права.

Предполагается возможным ограничить или вовсе изъять у обладателей вещных прав возможность уничтожить вещь или ограничить возможность влиять на степень ее функциональности и производительности. В рассмотренном случае корректно будет говорить об уменьшении объема правоспособности до «объекта права с особым правовым положением» или «участника правоотношений с ограниченной правоспособностью» [3, с. 68].

При наделении систем с ИИ личностными качествами возможно предоставить им только права без обязательств. Эта модель позволяет собственнику действовать от имени правообладателя, не являющегося человеческим индивидам.

Возможен вариант, когда правосубъектность сложной системы с ИИ будет наделена только обязательствами, на первый взгляд эта перспектива выглядит достаточно привлекательно, но если говорить о возможной гражданско-правовой ответственности, то в это варианте убытки могут быть выплачены только при условии наличия права собственности у правонарушителя. Эта конструкция создает большие возможности для перекладывания возможных рисков на новые электронные лица и позволяет физическим и традиционным юридическим лицам уходить от ответственности.

Аналогичная проблема может возникнуть и с корпорациями, организационно-правовой формой которых могут прикрываться недобросовестные владельцы и пользователи систем с ИИ. Обязательное требования гражданского законодательства любой страны о необходимости указывать организационно-правовую форму юридического лица позволяет предотвратить «злоупотребление формой».

В предложенной статье автор делает попытку рассмотреть насущные вопросы, связанные с возможностью наделения сложных систем с ИИ определенным юридическим статусом. На современном этапе вопросы, касающиеся признания систем с ИИ личностью пока представляют собой только теоретические конструкции, но это не означает, что они не будут осуществлены в юридической практике. В 2017 году Европейский парламент признал, что способность нести ответственность является одним из основных достоинств сложных систем с ИИ, это утверждение предполагает скорейшую ликвидацию правовых лакун в этой сфере. Созданная Европейская комиссия в приоритетные направления развития «Стратегии формирования цифровой доктрины» поставила вопрос о «создании правового статуса для роботов в долгосрочной перспективе, с тем, что бы самые сложные автономные роботы могли быть в скорейшем времени наделены статусом «электронных лиц», ответственных за возмещение любого ущерба, который они могут причинить, и, возможно использующих электронное лицо в случаях, когда роботы принимают автономные решения или иным образом независимо взаимодействуют с третьими сторонами» [1].

Вышеизложенный в статье материал позволяет сделать вывод, что возможности сложных систем с ИИ в ближайшем будущем могут совпасть с возможностями человеческого интеллекта, и скорее всего на этом системы с ИИ не остановятся. Нужно быть готовым к тому, что самообучающийся высокоразвитый интеллект сможет превзойти человека.

С точки зрения автора для законодателя в первую очередь сегодня необходимо определить рамки правосубъектности сложных систем с ИИ, просчитать вероятность наложения любых форм ответственности, выделить допустимость и пределы применения современных норм права об ответственности в отношении разработчиков систем с ИИ, их пользователей, операторов и других заинтересованных лиц.

Список литературы

1. Резолюция Европарламента от 16 февраля 2017 г. С рекомендациями Комиссии по нормам гражданского права в области робототехники. - URL: https://www.europarl.europa.eu/doceo/document/A-82017-006_EN.html (дата обращения 26.12.2021)
2. Гражданский кодекс Российской Федерации: Часть четвертая: Принят Гос. Думой 23 апреля 1994 года, с изменениями и дополнениями по состоянию на 10 апреля 2009 г. // Собрание законодательства РФ. – 1994. – № 22.
3. Каплиев А.С. Критика национальной стратегии развития искусственного интеллекта на период до 2030 года // право и государство: теория и практика. - 2020. - №2 (129). С. 53-68.
4. Морхат П.М. Правосубъектность юнитов искусственного интеллекта. Гражданско-правовое исследование. - М, 2020. - С. 95-102.
5. Оморов Р.О. Интеллектуальная собственность и искусственный интеллект// E-management. - 2020.- № 1. - С.48
6. Chesterman S. Artificial intelligence and the limits of legal personality// International and comparative low quarterly. - 2020.- Vol.69, №4. - Р. 814-819.
7. Ympolskiy R.V. Human indignity: From legalAl personhood to selfish memes // machine low, ethics and morality in the age of Artificial Intelligence// ed. by S.J. Tompson. - Hershey, 2021. - P.7-10.