УДК 341.9.019

«Автономная» квалификация юридических понятий как современный тренд в международном частном праве

Олейников Михаил Антонович – студент факультета Права Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Аннотация: В статье детально охарактеризован подход «автономной» квалификации к наполнению юридических понятий в международном частном праве. Данный анализ проводится через призму ряда нормативно-правовых актов Европейского союза, а также некоторых положений национальных правовых систем ряда государств.

Ключевые слова: международное частное право, lex fori, «автономная» квалификация, обобщение юридических понятий, Регламенты Европейского союза, преддоговорная ответственность, обычное место жительства.

О всяком предмете можно сказать
двояко и противоположным образом.

Протагор

Международное частное право является инструментом, цель которого состоит в урегулировании гражданских, семейных и трудовых юридических отношений, в которых присутствует иностранный элемент. При разрешении споров, возникающих в рамках обозначенных правоотношений, суд или состав арбитража, может столкнуться с ситуацией, когда значение одних и тех же юридических понятий может существенно отличаться в правопорядках различных государств. Следовательно, суду или составу арбитража до применения коллизионной нормы необходимо будет разрешить вопрос того, в соответствии с каким правом следует определять значение и наполнение юридических терминов, содержащихся в ней. Классическим подходом является квалификация в соответствии с «lex fori», то есть по праву страны местонахождения суда. [8, с.120] Следствием этого является то, что в ряде случаев иностранное право, которое применимо в конкретном споре, искажается через призму права страны суда. Это свидетельствует о том, что отсутствие единообразного определения содержания правовых терминов и конструкций различных систем права является одним из острейших и проблемных аспектов в международном частном праве.

В подтверждение реального существования обозначенной проблемы можно привести множество примеров, однако одним из классических является квалификация термина «место заключения договора» по праву Российской Федерации и по праву Англии. В соответствии с отечественным подходом им является то место, где акцепт был получен оферентом. В то же время английский подход основан на доктрине «почтового ящика». Это означает, что место заключения договора определяется в соответствии с тем, откуда был отправлен акцепт. Таким образом, российский и английский подходы находятся в коренном противоречии друг с другом. Данный пример позволяет прийти к выводу, что поиск путей преодоления отсутствия единства в квалификации юридических терминов и конструкций является весьма трудной, но при этом крайне актуальной и требующей решения задачей.

Одним из вариантов решения обозначенной проблемы является уход от квалификации в соответствии с «lex fori» к так называемой «автономной» квалификации. Она заключается в унификации понятий, имеющих разное значение в различных правовых семьях и системах права. Основная идея «автономной» квалификации состоит в том, что не следует привязывать юридические термины и конструкции к какому-либо конкретному правопорядку, а необходимо унифицировать подходы, используемые различными правопорядками. Это, в свою очередь, позволит эффективно разрешать колоссальный комплекс юридических проблем, которые обусловлены, в первую очередь, терминологическими различиями систем права различных государств.

«Автономную» квалификацию можно уверенно охарактеризовать в качестве современного тренда международного частного права. Аргументом в пользу этого является факт успешной имплементации «автономной» квалификации в наиболее прогрессивное законодательство, которое регулирует международное частное право. В качестве примера подобных документов можно привести Регламенты Европейского союза, а именно: Регламент ЕС № 864/2007 от 11 июля 2007 г. о праве, подлежащем применению к внедоговорным обязательствам, а также Регламент ЕС № 593/2008 от 17 июня 2008 г. о праве, подлежащем применению к договорным обязательствам. Существуют также и другие источники права, использующие методологии «автономной» квалификации, однако указанные Регламенты имеют весьма широкую сферу применения. Представляется необходимым проанализировать ряд положений указанных Регламентов Европейского союза, которые позволят лучше понять природу «автономной» квалификации. Анализ следует проводить в соответствии с хронологией принятия Регламентов, так как это позволит проследить развитие подходов к квалификации в Европейском союзе.

Первым из них является Регламент ЕС № 864/2007 от 11 июля 2007 г. о праве, подлежащем применению к внедоговорным обязательствам. Интересным применительно к вопросу «автономной» квалификации является пункт 1 статьи 2 и пункт 1 статьи 12 рассматриваемого Регламента. Пункт 1 статьи 2 гласит, что «вред обозначает любой ущерб, являющийся результатом причинения вреда, неосновательного обогащения, действий в чужом интересе без поручения или "culpa in contrahendo"». [4] Следует отметить, что формулировка пункта 1 статьи 2 прямо отсылает к пункту 1 статьи 12, который, в свою очередь, устанавливает, что «правом, подлежащим применению к внедоговорному обязательству, возникающему вследствие деловых переговоров, предшествующих заключению договора, независимо от того, был ли фактически заключен договор или нет, является право, которое применяется к договору или которое подлежало бы применению к нему, если бы договор был заключен». [4]

Анализ формулировок указанных пунктов в их взаимосвязи позволяет прийти к выводу, что Регламент квалифицирует преддоговорную ответственность как обязательство из причинения вреда, являющееся по своей юридической природе внедоговорным обязательством. Следует отметить, что даже в рамках самого Европейского союза существуют правопорядки, которые не разделяют внедоговорную природу преддоговорной ответственности. В качестве наиболее яркого и показательного примера можно привести немецкое право.

В соответствии с позицией немецкого права подобие договорного отношения возникает между сторонами уже на этапе ведения переговоров и установления контакта между ними. Таким образом, между сторонами возникают так называемые поведенческие обязанности, которые заключаются в проявлении уважения к контрагенту, а также недопустимости причинения ему какого-либо вреда своими действиями. В немецком правопорядке преддоговорная ответственность представляет собой «договороподобную» ответственность и квалифицируется как элемент «как бы договорного обязательства». [7, c.251-256] Следовательно, защита прав осуществляется по правилам о договорной ответственности, а не деликтной. Следует отметить, что рассмотренная конструкция обладает некоторой сложностью. Она связана с тем, что в немецком праве деликтная ответственность носит строго ограниченный характер и привлечение к ней правонарушителя весьма затруднительно и обременительно для пострадавшего. В связи с этим немецкой доктриной был выработан такой оригинальный способ привлечения к ответственности за недобросовестное ведение переговоров.

Исходя из изложенного выше, становится понятно, что Регламент делает выбор в пользу альтернативного, более распространённого и простого подхода к квалификации и наполнению понятия «преддоговорная ответственность». При этом уникальные особенности некоторых правопорядков отходят на второй план. Это связано с тем, что такие уникальные особенности, даже несмотря на их детальную разработку в доктрине и нормативно-правовой базе конкретного государства, в ходе практической юридической деятельности в области международных частноправовых отношений только затрудняют решение правовых задач.

Вторым документом, на который хотелось бы обратить внимание, является Регламент ЕС № 593/2008 от 17 июня 2008 г. о праве, подлежащем применению к договорным обязательствам. Необходимо отметить значимую особенность данного международного нормативно-правового акта. Она состоит в том, что он вообще переходит к разрешению проблемных вопросов путём «четкой дефиниции отдельных терминов». [9, с.74] Описанное явление можно охарактеризовать как некий суррогат «автономной» квалификации. Такая характеристика обусловлена тем, что его цель абсолютно идентична цели «автономной квалификации», которая состоит в создании единых и однообразных подходов к юридическим терминам и конструкциям для различных правопорядков. При этом чёткое определение юридических терминов и конструкций даже более эффективно, чем сама квалификация. Это связано с тем, что конкретная дефиниция позволяет в большей мере избежать каких-либо противоречий или неясностей.

Более детально изучить описанное явление можно на примере конкретного термина, содержащегося в Регламенте ЕС № 593/2008 от 17 июня 2008 г. о праве, подлежащем применению к договорным обязательствам. Например, в пункте 1 статьи 19 анализируемого Регламента был введен термин «обычное место жительство». Однако Регламент не только ввёл данный термин, но и наполнил его нормативным содержанием. В соответствии с указанной статьёй Регламента для юридических лиц он обозначает «место расположения… центральной администрации», а для физических лиц таким местом «является основное место осуществления им предпринимательской деятельности». [5] Следует отметить, что термин «обычное место жительства» пришёл на замену термину «домициль», единообразного понимания которого европейскими правопорядками выработано не было. Таким образом, путём принятия Регламента ЕС № 593/2008 от 17 июня 2008 г. государствам Европейского союза был предложен единый и унифицированный подход в отношении разрешения юридического вопроса по поводу определения места нахождения юридического или физического лица.

С другой стороны, существуют и крайне критические замечания в отношении «автономной» квалификации и практики её применения. Противники использования подобной модели квалификации в качестве основного аргумента используют идею того, что «нельзя требовать от суда знания и применения метода сравнительного правоведения». [8, с.125] С данной позицией следует не согласиться, так как она строится на строго формалистском подходе. В его основе лежит идея о том, что судья является экспертом исключительно в области отечественного права и не обязан знать какие-либо подходы иностранного права. Однако это не означает, что у судьи отсутствует обязанность установить верную квалификацию терминов и юридических конструкций в целях правильного разрешения спора. В противном случае судом будет вынесено несправедливое решение, что является недопустимым. Альтернативой данному решению может быть возложение на стороны спора обязанности представить подходы к квалификации, которые должны применяться, по их мнению, а также обоснование того, почему именно такой подход к квалификации актуален в рассматриваемом споре. А в том случае, если дело рассматривается в арбитражном учреждении, данный вопрос не стоит так остро, так как состав арбитража вообще не привязан к правопорядку какого-либо конкретного государства.

Более того, у любого профессионального судьи должно быть представление как минимум о наиболее общих и базовых подходах иностранных правопорядков к содержанию юридических понятий и наполнению правовых конструкций. Это связано с тем, что невозможно адекватно и эффективно применять отечественное право без осведомлённости о подходах, используемых в других государствах. Таким образом, судье просто необходимо обладать хотя бы минимальными знаниями в области квалификации юридических терминов и конструкций в соответствии с иностранным правом.

В качестве ещё одного аргумента противники «автономной» квалификации указывают на то, что сравнительный метод, лежащий в её основе, позволяет только лишь формулировать противоречия. При этом подобная методология не способна каким-либо образом разрешать выявленные ею же противоречия. [6, c.419] Следовательно, «автономная» квалификация является лишь интересным интеллектуальным продуктом, использование которого не имеет какой-либо ценности для разрешения юридических казусов, возникающих в ходе практической юридической деятельности.

В качестве примера ситуаций, в которых «автономная» квалификация не позволяет эффективно добиться результата, можно привести следующие кейсы. Во-первых, небезызвестным является тот факт, что исковая давность в соответствии с подходом общего права представляет собой институт процессуального права. При этом континентальные правопорядки квалифицируют исковую давность как материальный гражданско-правовой институт. Указанное противоречие носит очень серьёзный характер, так как даже отрасли права, в которых урегулирован институт, отличаются. В данном случае инструментарий «автономной» квалификации вряд ли позволит примирить указанные подходы.

Применительно к российскому праву вопрос квалификации исковой давности детально рассмотрен в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 июля 2019 г. N 24 «О применении норм международного частного права судами Российской Федерации». В пункте 7 указанного Постановления обозначена позиция, что «само по себе то обстоятельство, что в праве соответствующего иностранного государства нормы о сроках исковой давности и порядке их исчисления относятся к процессуальному праву, не является основанием для неприменения положений статьи 1208 ГК РФ об определении права, подлежащего применению к исковой давности, поскольку в соответствии с российским правом исковая давность квалифицируется в качестве материально-правового института». [11] Таким образом, позиция высшей судебной инстанции Российской Федерации состоит в том, что процессуальный характер норм об исковой давности в некоторых иностранных правопорядках не должен приниматься во внимание российскими судами. Следовательно, приоритет отдаётся исключительно отечественному подходу к квалификации исковой давности.

Во-вторых, из-за несовершенства юридической техники некоторые нормы, которые по существу являются процессуальными, могут быть размещены в материально-правовых источниках. В качестве примера можно привести пункт 1 статьи 162 Гражданского кодекса Российской Федерации. Он устанавливает, что «несоблюдение простой письменной формы сделки лишает стороны права в случае спора ссылаться в подтверждение сделки и ее условий на свидетельские показания, но не лишает их права приводить письменные и другие доказательства». [1] Данная норма по существу ориентирована на те ситуации, когда спор уже рассматривается в судебной инстанции. Она устанавливает ограничение возможностей стороны по доказыванию фактов в судебном процессе определённым образом, в случае нарушения требований к форме сделки. Таким образом, квалификация пункта 1 статьи 162 Гражданского кодекса Российской Федерации иностранным судом становится непредсказуемой. Интересной представляется квалификация данной нормы английским судом в деле Б. Березовский против Р. Абрамовича. В нём английский суд отказал в применении данной нормы, так как, по его мнению, эта норма является процессуальной. [10, с.119] Отказ в применении нормы, в свою очередь, обусловлен тем, что суд применяет процессуальные нормы исключительно своего государства.

Следует подчеркнуть, что в обоих описанных случаях вопрос о квалификации стоит крайне остро. Это связано с тем, что в анализируемых кейсах нормы права в зависимости от правопорядка относятся к разным отраслям права. Следовательно, в данных ситуациях выработка какого-либо единого подхода представляется крайне затруднительной и в целом маловероятной.

Однако с негативной оценкой «автономной» квалификации в целом следует не согласиться. Следует признать, что существуют примеры, когда подходы к регулированию отдельных вопросов в различных правопорядках настолько противоречивы, что примирить их каким-либо образом порой крайне непросто. Однако «автономная» квалификация и не претендует на универсальный характер, а также не предполагает создания какой-либо жёстко урегулированной схемы уяснения юридических терминов в международно-правовом ключе. «Автономная» квалификация должна лишь предоставлять суду возможность отойти от квалификации по праву страны суда, когда имеется такая необходимость.

В качестве примера адекватной и эффективной реализации идеи «автономной» квалификации можно привести положения Закона о международном частном праве Болгарии. В частности в пункте 3 статьи 39 данного нормативно-правового акта указано, что «при осуществлении квалификации необходимо учитывать международный элемент в регламентируемых отношениях и особенности международного частного права». [3] Подобное регулирование не связывает суд чрезмерно жёсткими требованиями и, таким образом, позволяет ему быть более гибким при осуществлении квалификации. Следовательно, «автономная» квалификация является очень полезным инструментом для работы с юридическими отношениями с иностранным элементом, так как такие отношения, как правило, крайне изменчивы, а споры не могут быть справедливо разрешены при излишней жёсткости нормативно-правовой базы.

В заключение следует отметить, что основная идея «автономной» квалификации сводится к тому, что следует использовать не только национальное понимание юридических конструкций, но и принимать во внимание иностранные подходы к значению терминологии и наполнению юридических понятий. Однако это не означает, что рассматриваемая модель квалификации носит обязательный характер, а также, что она всегда и в любом случае будет эффективно работать.

В Российской Федерации по общему правилу в силу положений пункта 1 статьи 1187 Гражданского кодекса Российской Федерации «при определении права, подлежащего применению, толкование юридических понятий осуществляется в соответствии с российским правом, если иное не предусмотрено законом». [2] Таким образом, по общему правилу квалификация осуществляется исключительно по российскому праву. При этом использовать иностранное право для целей квалификации разрешается лишь в том случае, если юридический термин неизвестен российскому праву. Это указано в пункте 2 статьи 1187 Гражданского кодекса Российской Федерации. [2]

Следует отметить, что методология «автономной» квалификации, используемая в ряде нормативно-правовых актов, позволяет эффективно решать правовые конфликты между различными правопорядками. Рассмотренные акты (прежде всего ими являются Регламенты Европейского союза) устанавливают единый правовой режим на территории крупнейшего экономического и политического пространства – Европейского союза. В связи с этим представляется целесообразным задуматься о либерализации отечественного законодательства, так как сфера экономического, а, следовательно, и правового взаимодействия с государствами, являющимися членами Европейского союза, достаточно обширна и многогранна. Этого можно достичь путём включения в российское законодательство положений о возможности использования методологии «автономной» квалификации при разрешении правовых споров в отношении значения и наполнения юридических терминов. Это позволит в целом повысить эффективность правоприменительной деятельности в рамках урегулирования конфликтов в области международных частноправовых отношений.

Список литературы

I. Нормативно-правовые акты:

  1. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 N 51-ФЗ (ред. от 08.12.2020) // Собрание законодательства РФ. 05.12.1994. N 32. Ст. 3301.
  2. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья) от 26.11.2001 N 146-ФЗ (ред. от 18.03.2019) // Собрание законодательства РФ. 03.12.2001. N 49. Ст. 4552.
  3. Кодекс международного частного права Болгарии 2005 г. / Научно-учебная группа «Современная конструкция международного частного права» // URL: https://pravo.hse.ru/intprilaw/doc/041701, свободный, (дата обращения 19.11.2020).
  4. Регламент № 864/2007 Европейского парламента и Совета от 11 июля 2007 г. о праве, подлежащем применению к внедоговорным обязательствам («Рим II») / Кафедра интеграционного и европейского права МГЮА // URL: https://eulaw.edu.ru/spisok-dokumentov-po-pravu-evropejskogo-soyuza/reglament-864-2007-evropejskogo-parlamenta-i-soveta-ot-11-iyulya-2007-g-o-prave-podlezhashhem-primeneniyu-k-vnedogovornym-obyazatelstvam-rim-ii-perevod-a-o-chetverikova/, свободный, (дата обращения 17.11.2020).
  5. Регламент (ЕС) № 593/2008 Европейского парламента и Совета от 17 июня 2008 г. о праве, подлежащем применению к договорным обязательствам («Рим I») / Кафедра интеграционного и европейского права МГЮА // URL: https://eulaw.edu.ru/spisok-dokumentov-po-pravu-evropejskogo-soyuza/reglament-es-593-2008-evropejskogo-parlamenta-i-soveta-ot-17-iyunya-2008-g-o-prave-podlezhashhem-primeneniyu-k-dogovornym-obyazatelstvam-rim-i-perevod-a-o-chetverikova/, свободный, (дата обращения 20.11.2020).

II. Исследовательская литература:

  1. Morris J. The Conflict of Laws. 4th ed. (by D.VcClean) / J. Morris – L.: Sweet&Maxwell Ltd., 1993.
  2. Егоров А.В. Структура обязательственного отношения: наработки германской доктрины и их применимость в России // Вестник гражданского права. 2011. №3. Т. 11. 241-274 с.
  3. Канашевский В.А. Международное частное право: учебник / В.А. Кагашевский. – 4-е. изд., перераб. и доп. – М. : Международные отношения, 2019. – 1064 с.
  4. Пирцхалава Х.Д. Институт правовой квалификации в международном частном праве Российской Федерации и зарубежных стран // Международное сотрудничество евразийских государств: политика, экономика, право. 2017. №3. 69-75 с.
  5. Ходыкин Р.М. Статья 162 (П. 1) Гражданского кодекса РФ глазами английского суда: по следам дела Березовский против Абрамовича // Закон. 2014. №5. 114-121 с.

III. Судебная практика

  1. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2019 г. N 24 «О применении норм международного частного права судами Российской Федерации» / Гарант // URL: http://study.garant.ru/#/document/72291252/paragraph/20/doclist/1341/showentries/0/highlight/пленум%20мчп%2024:0, по подписке, (дата обращения 23.12.2020).

Интересная статья? Поделись ей с другими: