УДК 070

Политика в области средств массовой информации в эпоху цифровых технологий: Россия и Китай

Су Синь – магистр Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Аннотация: В то время как цифровые технологии дали правительствам по всему миру инструмент для общения со своим народом, понимания настроений населения, оценки потенциальных политических издержек и адаптации государственной политики, эти же инструменты дали автократическим и нелиберальным правительствам беспрецедентные возможности оставаться у власти. Действительно, в то время как слежка, пропаганда и дезинформация всегда были частью плана действий автократа, несколько технологий делают эти репрессии и контроль гораздо более распространенными, эффективными и изощренными. Нигде это не проявляется так очевидно, как в Китае и России.

Ключевые слова: Россия, Китай, СМИ, цифровые технологии, социальные сети.

Проникновение китайских ИТ-компаний в глобальную цифровую инфраструктуру вызывает растущую обеспокоенность в Европе. Крупные и частично поддерживаемые государством компании, такие как Huawei, Alibaba или Tencent, уже задействованы по всей Европе в телекоммуникационных сетях, центрах обработки данных и системах онлайн-платежей. Внедрение нового телекоммуникационного стандарта 5G, вероятно, будет способствовать тому, что аппаратное и программное обеспечение Huawei еще больше запутается в критически важной инфраструктуре Европы. Китай - единственная страна, которая опережает “график развития 5G на 2020 год” Международного союза электросвязи ООН. Китайские эксперты взяли на себя ведущую роль в группе 5G Международной организации по стандартизации (ISO), известной как 3GPP, представив 40 процентов стандартов и 32 процента документов.

Цифровой авторитаризм принимает множество форм: от онлайн-преследований до дезинформации, отключений Интернета, кибератак и целенаправленной слежки с использованием социальных сетей, искусственного интеллекта (ИИ) и программного обеспечения для распознавания лиц. Тактика Саудовской Аравии или такой экономической и технологической державы, как Китай, безусловно, более высокотехнологична, чем тактика лидеров Филиппин, России, Египта или Ирана. Тем не менее, более низкие технологии не означают уменьшения угрозы. Правительства, располагающие меньшими политическими, технологическими и экономическими ресурсами, тем не менее вполне способны подорвать демократию и права человека.

Дело в том, что глобальный упадок демократии за последние 15 лет совпал с появлением новых технологий сбора информации, коммуникации и наблюдения. Стоит изучить эту сложную взаимосвязь. Автократические лидеры и правительства научились извлекать выгоду из оцифровки. Они поняли, что выживание режима может зависеть от их способности развертывать такие технологии и использовать их в качестве оружия против своих собственных граждан. Авторитаризм был изобретен заново: он стал цифровым.

Страной, которая довела до совершенства цифровые технологии безусловно, является Китай. В течение многих лет Пекин инвестировал в широко распространенный технологический аппарат, предназначенный для контроля китайского населения во всех аспектах его жизни. Начиная с “Великого брандмауэра”, Интернета, зарезервированного для жителей Китая и жестко контролируемого властями, китайское видение кибернетического суверенитета противоречит всеобщим правам человека. Пекин также развертывает по всей стране камеры видеонаблюдения с замкнутым контуром, данные с датчиков и отслеживание с помощью искусственного интеллекта, что делает наблюдение вездесущим.

Китайское бюро безопасности извлекает выгоду не только из тесных отношений с китайскими технологическими компаниями, в частности Huawei, SenseTime, Hikvision, iFlytek и Megvii, но и из контекста, в котором нет ни законов о конфиденциальности, ни способов жаловаться властям, ни опросов общественного мнения, на которых можно выразить гнев. Поскольку отношения между китайским правительством и частным сектором становятся все более сложными, Пекин мог бы также принудить частный китайский технологический сектор создавать технологии специально для осуществления новых форм общественного контроля.

Глобальный и взаимосвязанный характер Интернета делает авторитаризм более транснациональным, чем когда-либо прежде. Авторитарные режимы способны заставить замолчать своих граждан в диаспоре с помощью цифровых угроз, принуждения через доверенных лиц и шпионских программ.

Создав небольшую армию цифровых стратегов, блоггеров и влиятельных лиц из всех слоев общества, Дутерте превратил информационные и коммуникационные платформы в оружие, чтобы оставаться у власти и дискредитировать оппонентов. Он наводнил социальные сети дезинформацией и нападками на журналистов, политиков и правозащитников. В сочетании с более традиционной тактикой, такой как произвольные аресты, внесудебные казни и уголовные обвинения, цифровой авторитаризм Дутерте, характеризующийся патриотическим троллингом и астротурфингом, оказался порочным.

Россия привлекла много внимания за использование дезинформации и пропаганды, особенно за ее попытки повлиять на выборы в США и кампанию по Brexit. Российские операции по иностранному влиянию не являются чем-то новым, и Кремль уже давно стремится использовать существующую социальную и политическую напряженность в западных обществах для усиления раскола, поощрения недоверия к демократическим институтам и процессам и дискредитации демократии внутри страны. Именно транснациональный характер Интернета дал России новый уровень возможностей для достижения этих целей. Конечно, Кремль также развертывает кампании слежки и взлома против российских активистов внутри страны и за рубежом.

Действительно, глобальная и взаимосвязанная природа Интернета делает авторитаризм более транснациональным, чем когда-либо прежде. Авторитарные режимы способны заставить замолчать своих граждан в диаспоре с помощью цифровых угроз, принуждения через доверенных лиц и шпионских программ, как показал Freedom House в своем отчете «Вне поля зрения, но не вне досягаемости». Транснациональный цифровой авторитаризм особенно изощрен, пагубен и малозатратен, поскольку он обходит вопросы национального суверенитета и не требует поездок. Как показывает отчет Freedom House, правительства Китая, Катара, России, Руанды и Саудовской Аравии были особенно искусны в угрозах и установлении контроля над гражданами за рубежом.

Цифровой авторитаризм также становится все более переносимым. Такие страны, как Китай, Саудовская Аравия и Россия, не только служат образцами для подражания в репрессивном использовании технологий, но и экспортируют часть своей информации и средств наблюдения. Степень, в которой Китай стратегически экспортирует свой цифровой авторитаризм, вызывает тревогу у многих. По мнению Алины Поляковой и Криса Мезерола, “опыт Пекина в использовании цифровых инструментов для внутренней цензуры и наблюдения сделал его предпочтительным поставщиком для нелиберальных режимов”. По меньшей мере 24 правительства в основном используют китайские технологии наблюдения, особенно в странах Африки к югу от Сахары. Аналогичным образом, в докладе Австралийского института стратегической политики утверждается, что Китай служит моделью цифрового авторитаризма для недемократических правительств, поскольку китайские технологические компании расширяются по всему миру. Совсем недавно Сенегал встал на путь к цифровому суверенитету благодаря китайскому оборудованию и технической поддержке Huawei.

Список литературы

1. Богдан, Е. Н. Медиаобраз России как понятие теории журналистики / Е. Н. Богдан. // Вестник Московского университета. Сер. 10: Журналистика. — 2007. — № 4. — С. 122-127.
2. Ван, Сюй. Китай в печатных российских СМИ (номинативный аспект) : 10.01.10 : дис. ... канд. филол. наук / Ван Сюй. — Санкт-Петербург, 2012. — 187 с.
3. Го, Лицзюнь. Образ цифрового Китая в российских средствах массовой информации / Го Лицзюнь. — Текст : непосредственный // Научный диалог. — 2020. — № 10. — С. 26-36. — DOI: 10.24224/2227-1295-2020-10-26-36.
4. Ду, Цюаньбо. Жанрово-стилистическое своеобразие имиджа Китая в российских интернет-СМИ / Ду Цюаньбо. // Филологические науки. Вопросы теории и практики. — 2016. — № 4 (58). — С. 12-14.
5. Карабулатова, И. С. Образ Китая в лингвоинформационной модели современного медиадискурса (на материале русских и китайских СМИ) / И. С. Карабулатова, М. Д. Лагуткина. // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Сер.: Гуманитарные и социальные науки. — 2021. — Т. 21, № 3. — С. 4053. — DOI: 10.37482/2687-1505-V124.
6. Колмогорова, А. В. Вербальные маркеры манипуляции в текстах информационно-политической войны / А. В. Колмогорова, Ю. А. Горностаева. // Лингвистика информационно-психологической войны : мо-ногр. Книга III / под ред. А. П. Сковородникова. — Красноярск : Сиб. федер. ун-т, 2020. — С. 73-98.