УДК 94

«Zeytregister» Ганса Геберле. Взгляд на Тридцатилетнюю войну из города

Шипков Павел Константинович – магистр Санкт-Петербургского государственного университета.

Аннотация: Статья посвящена изучению истории Тридцатилетней войны по материалу исторического источника крестьянина и земледельца из города Ненштеттен Ганса Геберле, выявлению причин написания автором своего труда, рассмотрению социальных и религиозных взглядов автора, через призму которых автор воспринимал происходившие события.

Ключевые слова: Священная Римская империя, Тридцатилетняя война, дневник, крестьяне, военные лишения.

Автор исследуемого текста – Ганс Геберле, крестьянин и ремесленник из города Ненштеттен, один из немногих представителей низших социальных слоев населения, составивший уникальные свидетельства относительно себя, своего социального окружения, быта и того, как его касались глобальные события Тридцатилетней войны.

 С одной стороны, рукопись Геберле являет собой пример хроники, в которой автор описывает все события и явления, происходившие с 1618 по 1648 года, начиная от падения цен и урожая, заканчивая известными событиями политической и военной истории Тридцатилетней войны.

С другой стороны, как утверждает сам автор, в тексте заложен некий нравоучительный посыл, ради которого он и стал писать свою работу. Для того чтобы выяснить, в чем заключается этот посыл, и для чего Ганс Геберле написал свой «Временник», перейдем к анализу основных сюжетных линий, представленных в источнике.

С самого начала текста мы видим очень важный авторский комментарий: «Многие люди вынуждены говорить и писать о том, о чем не имеют ни малейшего представления»[1. Zillhardt, 1975, с. 86]. Далее он пишет: «Я буду вещать лишь о тех вещах, о которых я слышал, или которые я видел своими собственными глазами»[1, с. 86]. «В дополнение к этому, – добавляет автор - я опишу все, что я терял год за годом, начиная от моего имущества, заканчивая моими родными и близкими»[1, с. 86], «Сам Бог дал мне столь крепкое здоровье и такую долгую жизнь, чтобы я успел всё написать»[1, с. 86]. Этими словами Геберле демонстрирует читателю уверенность в своей роли летописца, способного компетентно передать основные сведения о происходивших событиях.

Заканчивает своё вступление Геберле наставлением своим потомкам бережно хранить и передавать из поколения в поколение его книгу, написанную столь большим трудом[1, с. 87]. При этом мы не видим типичных для подобного жанра наставлений отцов своим сыновьям о том, как им жить. Перед нами лишь стандартное требование сохранить труд, столь важный для его автора. Но в тоже время, мы не можем назвать «Временник» Ганса Геберле простым отчетом, так как он выделил в качестве причин описываемых им печальных событий лишь то, что ему казалось таковым. Он пишет: «Я помню, как начал писать, потому что почувствовал себя внезапно подавленным, словно предчувствовал, будто приближается нечто ужасное»[1, с. 87]. То есть, мы не видим здесь привычных для официального отчета сведений, которые должен был прочитать заказчик. Мы здесь видим лишь субъективное мнение автора, которое и заставило его начать работу.

По ходу повествования мы всё более убеждаемся, что автор выстраивает свою систему координат с определенным скрытым смыслом, понятным только для него самого. Например, он с завидной точностью считает количество всех своих побегов вместе с его семьей из Ненштеттена. По этой же причине он начинает свой рассказ с упоминания особо яркой кометы, наблюдавшейся в 1618 году. Поэтому даже сам автор признается: «Лишь немногие найдут в моих записях истинную суть и причину всех тех бедствий, что коснулись нас»[1, с. 87]. 

Семейная хроника

Центральное место в повествовании автора занимают сюжеты, связанные с частной повседневной жизнью его самого и его ближайшего окружения. Он подробно рассказывает о свадьбах, похоронах своих родных и знакомых, в деталях рассматривает имущественные вопросы (поскольку для него это имело первостепенное значение) и т.д. Именно здесь можно отчетливо увидеть точку зрения самого Геберле на происходящие вокруг события, а не пересказ чужих суждений.

Взглянем поближе на один из таких сюжетов в тексте – на семейную хронику. С самого начала повествования, и вплоть до последних строк, мы видим своего рода равномерное движение семейной линии в его хронике. С чем это может быть связано? С тем, что для автора эта тема оставалась приоритетной на протяжении всего повествования: Геберле одинаково много говорит о своей семье как в начале, как в середине, так и в конце своей работы.

Недаром автор начинает рассказ с утверждения: «В дополнение к тому, что я испытал на себя, я описал все, что я потерял за все эти годы, что произошло со всеми моими друзьями, родителями, братьями и сестрами, когда они родились и когда вскоре умерли»[1, с. 86]. Сплошь и рядом появляются зарисовки: «С определенного момента не было больше возможности оставаться в лесах, потому что не было соли, хлеба и других продуктов, что были столь необходимы мне и моей семье; я не мог достать еды для своих детей, чтобы не умереть с голоду»[1, с. 154]. Или: «Тогда я, моя жена, мои маленькие дети, вместе с многочисленным людом, были вынуждены покинуть лес»[1, с. 154]. Перед нами разворачивается глубоко личная трагедия.

Её ипостаси встречаются постоянно. В «Записях в период зимы 1634-35 годов» мы видим следующее утверждение: «17 числа осеннего месяца мы с семьей вернулись домой, и собрали наши фрукты, нетронутые имперскими всадниками, которые к тому моменту уже полностью сгнили»[1, с. 152]. «Всю зиму не было покоя для нашей семьи и остальных, так как имперские всадники были неподалеку от Лайнингена, где мы находились»[1, с. 153]. 

На первый взгляд, можно смело утверждать, что цель автора источника передать максимально точно и во всех красках все лишения, что перенесла его семья в годы Тридцатилетней войны. Для этого он максимально воздействует на эмоции читателей, чтобы вызвать у тех чувство сопереживания.

Кроме того, в упоминаниях событий семейной истории Геберле, проглядывает протестантское мировоззрение автора. Например, он со всеми подробностями упоминает время смерти всех своих родных. Он пишет: «Мой сын Бартольд умер на 19 день осени, утром между 7 и 8 часами, прожив всего четыре недели. … На 30 день зимнего месяца моя мачеха умерла между 5 и 6 часами вечера. … Во второй день апреля скоропостижно скончался мой многоуважаемый отец в возрасте 67 лет и 8 недель…»[1, с. 152]. Или здесь: «На данный момент (1635 год) умерло ещё трое детей: Томас умер при побеге в Ульм, позже покойно усопла Катрин, и 15 дней спустя скончался мой самый любимый сын – Иоганн. Господь дал жизнь – Господь взял её обратно»[1, с. 153]. В этих предложениях мы видим мотив необходимой жертвы. Раз умер кто-то из близких, значит так решил Господь – думал Геберле.

Точно в таком же ключе автор пишет о важных событиях в истории своей семьи. Например: «Мы переехали с семьей в Вайденштеттен зимой 1635 года»[1, с. 152]. Так же Ганс Геберле перечисляет все свои побеги вместе с семьей из Вайденштеттена в город Ульм и обратно. Так, он постоянно пишет: «Это происходило в период 3 побега … То было во время 4 побега…»[1, с. 153]. И в итоге он подсчитывает, что всего побегов было тридцать, каждый из которых имел какую-то свою особенность.

Таким образом, семейная хроника автора, помимо назидательной функции потомкам, имеет ещё и ярко выраженную религиозно-дидактическую функцию, выражающуюся в мотиве благодати свыше всех лишений: Господь даровал мир, спас автора и его потомство[2. Laux, n.d, с. 57].

Свидетельства веры (религиозная дидактика)

Гораздо больше автор рассказывает о своих религиозных представлениях, и о том, какую роль они играют в написании его источника.

С самого начала повествования Геберле, как человек традиционного мировоззрения и убежденный лютеранин, пытается объяснить все несчастья (как и успехи), что предстоит ему вынести, причинами религиозного характера. Он даёт понять, что война – это наказание Господа за грехи человека. И спасётся только тот, кто проследует по пути божественного спасения. Мы читаем: «В год 1618 появилась большая комета в форме громадного и устрашающего изветвления, которая была послана разгневанным Богом в нашу сторону, в наказание за наши грехи»[1. Zillhardt, 1975, с. 93]. И далее: «Господь желает, чтобы мы встретили все испытания с горячими слезами»[1, с. 93]. Мы не видим отрицательных тонов в предложениях автора. Наоборот, он демонстрирует читателю спокойное отношение к предстоящим лишениям, ибо ему уже заранее известен их божественный замысел. Начальные сведения о комете 1618 года, согласно субъективной точке зрения автора, говорят о грядущих ужасных событиях.

Даже свой большой возраст автор объясняет тем, что Бог дал ему столь длительное здоровье, чтобы тот успел написать свой труд. Недаром он утверждает: «Бог и удача часто просветляют меня, отчего я знаю, как происходящие греховные дела оскорбляют Господа нашего»[1, с. 85].

Но тон автора меняется с 1619 года. Так, после обширного экскурса, описывающего катастрофические изменения в экономической и политической жизни империи начала войны, автор пишет о зловещих предзнаменованиях, что предвещают ужасные беды для его семьи. Вот, как автор описывает случай, датируемый 1623 годом: «Во время жатвы, когда мы уже стали снимать урожай, на стеблях появилась кровавая роса, из-за чего у людей все волосы были в крови, что предвещало грядущую кровавую войну»[1, с. 110]. А затем: «Схожее произошло и этим летом под Тюбингеном, в день Святого Якова, когда огромные огненные шары попадали с неба. … За одну субботу они выпадали три раза: утром, днём и вечером»[1, с. 110]. Следовательно, именно в этих изменениях в жизни империи, разрушивших привычный жизненный уклад, и кроется точка отсчета, с которой для автора начинаются испытания. Вот тот момент, после которого жизнь Геберле больше никогда не будет прежней. И все эти упоминания зловещих предзнаменований служат своего рода маркерами происходящего слома прежней стабильной жизни Ганса Геберле.

Чем можно объяснить подобную «знаковую» рефлексию со стороны автора? Возможно, дело здесь заключается в религиозных взглядах Геберле. Как убежденный лютеранин, он постоянно объясняет происходящие несчастья (как и успехи) причинами религиозного характера. Ещё в самом начале Геберле пишет, что война – это наказание Господа за грехи человека. И только праведники, то есть, лютеране проследуют по пути истинного божественного спасения. И чтобы выявить этот путь Геберле и обращается так часто к различным знакам и предзнаменованиям, надеясь найти в них скрытое божественное послание.

Все эти настроения автора были только усилены известиями, пришедшими из Богемии. Там, после того, как Фридрих V Пфальцский, лидер пражских повстанцев и венчанный король Богемии, был разбит в битве на Белой горе в ноябре 1620 года, император приступил к полной рекатолизации местных земель, преследуя протестантское население.

И, тем не менее, настоящие испытания для Ганса Геберле были ещё впереди, в то время как 20-е годы оставались относительно спокойными. Недаром, автор напишет следующие строки: «И в конце этого (1630) года хорошо бы вспомнить о том, какие трудные и печальные времена мы пережили; и не спроста, ведь Господь послал их нам как необходимое испытание, и мы достойно прошли его, за что и произнесли торжественные молебны за протестантское воинство во всех церквях, соборах и монастырях 24 июня, в день Святого Иоанна»[1, с. 130].

Куда больше внимания уделяется изобличению религиозных противников автора. Так, Геберле, как убежденный протестант, даёт крайне негативные оценки действий имперской и католической стороны. Например, он пишет: «В год 1619 Фердинанд II стал императором, под влиянием которого возникли большие гонения, приведшие к пролитию крови многих христиан, чему есть множество свидетельств»[1, с. 83]. В другом месте он сообщает: «В то время как император был упрям в вопросах веры, от него многие бежали на сторону шведского короля»[1, с. 131]. Доходит до того, что Геберле сравнивает имперских солдат с язычниками[1, с. 151]. 

По той же причине Геберле оправдывает действия шведского короля Густава II Адольфа: «В год 1630 всюду проигрывали протестантские силы, так что неизвестно, чтобы бы было, если бы шведский король не прибыл на помощь немецким протестантским князьям. … Сами они были очень слабы, поэтому никогда бы и не смогли в одиночку выбраться из кольца, выстраиваемого коварным врагом, плетущем дьявольские сети вокруг истинной веры»[1, с. 132]. И далее: «Но Господь, наш Повелитель способен изменить всё, что захочет на этом свете и сделать так, что тот, кто рыл яму для других, сам упадет в неё»[1, с. 132]. Как известно, 4 июля 1630 года шведский король Густав II Адольф вступает в войну и занимает Померанию. Для убежденного лютеранина, каким был Ганс Геберле, фигура шведского короля приравнивалась к мессии, что прибыл в империю, дабы спасти истинных христиан. Поэтому любые, которые будет совершать шведская сторона, будут находить поддержку со стороны Геберле. Поэтому вплоть до 1634 года мы видим воодушевленный настрой в тексте автора. Какие бы препятствия не сваливались на голову Геберле и его семьи, он всегда мог уповать на шведского короля, что мчится где-то там, на помощь правоверным христианам. 

Лишь начиная с 1634 года, в тексте автора вновь учащаются упоминания религиозных сюжетов. Но на этот раз в словах автора превалируют куда более негативные эмоции.

Связано это было с результатами битвы под Нордлингеном, состоявшейся 6 сентября 1634 года. Тогда истощенная летней компанией протестантская армия была разбита превосходящим силам имперской армии и армии Католической лиги. Так закончился период шведского владычества в Священной Римской империи. Шведские войска начали отступление с приобретенных ими позиций. А крестьяне, в числе которых и был Геберле, были вынуждены спасаться бегством от наступавших имперских солдат и всадников. После того, как Фердинанд III взял Регенсбург, протестантские войска во главе с герцогом Бернгардом Саксен-Веймарским и шведским полковником Густавом Горном были вынуждены оставить Баварию и уйти в соседнюю Швабию, разрушая всё на своём пути. На своём пути через территорию Ульма, изможденные и лишенные продовольствия войска Бернгарда разграбили местных крестьян (в числе которых и был Геберле). А вслед Бернгарду, в Швабию уже направлялись имперские всадники.

Таким образом, в 1634 году привычная жизнь Геберле полностью изменится до неузнаваемости, перевернется с ног на голову. Во-первых, Геберле уже больше не чувствует уверенность относительно происходящего, поскольку мессия, посланный Господом в лице шведского короля правоверным лютеранам, был убит, а значит и уповать больше было не на кого. К тому же, от осознания того факта, что лютеранское население было разграблено со стороны своего же союзника, у Геберле просто опустились руки. Он понял, что уповать ему больше не на кого, а остается только спасться бегством. Поэтому, в его утверждениях ощущается сомнение и страх, что он может не справиться с испытаниями, что уготовил для него Господь. Во-вторых, если в 20-е года была хоть какая-то надежда, то пришедшие зимой 1634 года имперские всадники, разграбившие дом Геберле, вынуждают автора окончательно порвать со своей прежней спокойной и комфортной жизнью и уйти в бега.

И как крайне религиозный человек, Ганс Геберле прежде всего негативно реагирует на радикальные перемены в духовной жизни, которая для него практически полностью прекратилась. Так, он каждый раз, с досадой, упоминает о том, что из-за войны религиозная жизнь нарушалась. Вот, например: «В это время никто не читал надгробные проповеди по причине великой войны. В нашей земле почти целый год не было пастора, который мог бы достойно хоронить людей»[1, с. 152]. Нужно понимать, что для крестьян и ремесленников в то время жизнедеятельность выстраивалась целиком вокруг устойчивых природно-религиозных циклов. И их нарушение только больше усиливало негативное восприятие происходящих вокруг несчастий. Именно это мы наблюдаем в тексте Геберле.

Кроме того, заметно, что после 1635 года Геберле начинает сомневаться в справедливости тех лишений, что ниспослал людям Господь. Теперь в описаниях автора всё больше видны искренние чувства страха и отчаяния перед лицом опасности, что поджидает его повсюду. Куда бы Геберле не направлялся со своей семьей, скрываясь от разъяренных солдат и наемников, везде встречает он невероятные страдания, что приходится переносить ему и его окружению. Это видно и в предложении, где Геберле цитирует Второй Псалом Давидов:

«Итак, вразумитесь цари; научитесь, судьи земли!

Служите Господу со страхом и радуйтесь пред ним с трепетом.

Почитайте Сына, чтобы он не прогневался, и чтобы вам не погибнуть в пути вашем, ибо гнев его возгорится вскоре.

Блаженны все, уповающие на Него» [1, с. 155].

Здесь Геберле не применяет распространенную в то время эсхатологическую формулировку, как это часто можно встретить в начале его работы, а выражает свое крайнее отчаяние. Он больше не может вынести все эти несчастья.

Поэтому после 1634-1635 годов мы все больше встречаем желания автора, чтобы поскорее закончились все эти испытания, ниспосланные Богом, чтобы он, наконец, помиловал несчастный люд, чтобы вновь наступил мир, и восстановилась довоенная жизнь. Но несчастья продолжали ссыпаться как из рога изобилия. Не было ни единого проблеска. Не за что было надежде уцепиться. Вот, что он пишет: «Увы, Господь желал для нас печальной Страстной недели, чтобы потом одарить нас счастливым пасхальным днём, когда Солнце вновь засияет после длительной бури»[1, с. 155].

А вот, как Ганс Геберле описывал смерть своего отца: «2 апреля 1635 года мой любимый отец покинул этот бренный мир и отправился в объятия к Господу… Хвала Богу, что мой отец дожил до 67 лет, что спас моего отца от всех несчастий, которых полно в наше время, и позволил ему умереть своей смертью, когда тысячи других умирают от насильственных смертей»[1, с. 156]. Даже здесь мы замечаем, как тяжело Геберле даются все те испытания и лишения, если он рад за своего отца, что тот умер своей смертью, избежав насилия.

Небольшой перерыв в умонастроениях Геберле случается лишь летом 1635 года, когда пришли известия о заключении Пражского мира, обещавшего положить долгожданный конец всем страданиям и мучениям Геберле и его семьи. Вот, что он пишет: «В честь этого события во всех церквях пели молитву “Te Deum laudamus”, звенели колокола на всех церквях и часовнях в течение часа, а с городских стен был произведен торжественный артиллерийский залп…»[1, с. 157].

Однако долгожданного мира и успокоения так и не настало. Для Геберле и его семьи продолжились различные лишения и несчастья. Так что, чем дальше по тексту, тем всё больше усиливаются отрицательные эмоции, дойдя их до максимального уровня в самом конце записей. Ближе к концу Геберле часто упоминает «трёх всадников Апокалипсиса, что бродят повсюду, и забирают человеческие жизни»[1, с. 196].

И в итоге автор изображает Божий мир как кульминацию тех страданий, что ниспослал людям Господь Бог за стойкое перенесение этих испытаний. Описывая несчастья, с которыми он столкнулся, он пишет: «Одного человека застрелили из-за куска хлеба и забрали всю его одежду»[1, с. 225]. И далее Геберле продолжает: «Вот почему мы должны хвалить Бога за то, что он, наконец, дал Благой мир, до которого мы достойно дошли, пережив все несчастья»[1, с. 225]. Бог одарил праведников столь желанным миром и порядком. 

Итак, как мы видим, традиционная христианская апологетика играет огромную роль в представлении Ганса Геберле. С самого начала автор дает понять, что заставило его начать писать свой труд. Понятно, что автор писал источник с определенной дидактической целью. Он стремился кому-то что-то доказать (а возможно, что и самому себе). Изначально автор пытается найти божественное послание в тех событиях и явлениях, что происходят у него на глазах, и как он сам может быть с ними связан. Недаром большинство упоминаний религиозных сюжетов приходится на начало и конец работы. Очевидно, автор, вышедший из традиционной, сельской среды, желая найти причины грядущих бедствий, находит их в эсхатологических представлениях, царивших среди его окружения.

Однако их количество постепенно снижается до событий 1634-1635 годов. До этого автор стремится положительно воспринимать все лишения, зная, что Господь велел вынести все испытания, что он ниспослал христианам. После 1634-35 годов мы уже видим, что автор начинает жаловаться, что он не может вынести столь тяжкое бремя. Что Господь требует чрезвычайно большой жертвы от праведных христиан.

То, как автор постепенно меняет свои оценки от нейтрально-положительных к резко отрицательным, показывает, как тяжело ему давался тот надлом, произошедший в его жизни в 1634-1635 годах. И спасает он себя только одной мыслью, что Господь воздаст праведникам за все испытания, что послал им. Это и происходит в конце повествования, когда, наконец, был заключен Вестфальский мир 1648 года. Поэтому в тексте и присутствует столь красочное описание банкета 1649 года, устроенного в честь заключения мирного договора. «И все молились о сохранении достигнутого мира» - пишет Ганс Геберле[1, с. 226]. 

Что означало завершение военных действий, закрепленное мирным договором, для самого Геберле? Прежде всего, то, что он вновь может вернуться к прежней спокойной, тихой и мирной жизни, потеря которой и стала для автора настоящей трагедией.

Таким образом, религиозная сюжетная линия занимает одно из важнейших мест в повествовании автора. Она сопровождает впечатления автора от происходящего и, тем самым, делает его переживания и мучения ещё более выразительными. В конечном итоге, цель Ганса Геберле – показать, что все эти лишения, с которыми он столкнулся, являются необходимостью на пути к обретению божественного блага в конце войны.

Насилие. Взгляд из города

Началось всё с того, что в 1634 год, впервые, Ганс Геберле, вместе со своей семьей, был вынужден покинуть родные окрестности Ненштеттена и направиться в город Ульм. По прибытии их продержали целую ночь за городскими стенами, и впустили только на утро. Обеспечение продовольствием прибывшей группы беженцев стало практически неразрешимой задачей для городских властей Ульма. А война, голод и чума стали постоянными спутниками жизни в Ульме и его окрестностях на протяжении многих месяцев. Естественно подобное положение беженцев, в числе которых была семья Геберле, приводило к проблемам во взаимоотношениях между городским населением и новоприбывшими людьми[3. Bussmann, Schilling, 1999, с. 102]. И на фоне всего этого Геберле и пишет о своих внутренних переживаниях, о проблемах, вызванных необходимостью жить в иной социальной среде.

Кроме того, города, в которых пребывал автор, также сталкивались с рядом проблем, вызванных тем, что Пражский мир 1635 года не сыграл большой роли в отдельных областях империи. Территория Ульма и его окрестностей продолжала использоваться как место для квартирования имперских и протестантских войск. Тот факт, что Геберле больше всего сбегал в период с 1634 по 1648 года, говорит нам о том, что квартирование войск в пригородах явилось невыносимым испытанием, как для правительства Ульма, так и для отдельных его жителей (в том числе и для Геберле)[4. Helfferich, 2003, с. 203].

По поводу всех этих лишений автор явно испытывает сильный психологический шок. Постоянно он повторяет: «В год 1635 пережили мы серьезные и тяжкие испытания; война, голод и чума забрали жизни многих людей»[1. Zillhardt, с. 157]. Или вот ещё более красноречивое сообщение: «В городе (Ульм) продолжались такие лишения, что и не описать словами. От голода и эпидемий умирало всё больше и больше людей. То было зло худшее из всех зол»[1, с. 157]. Ещё одно интересное утверждение: «Торговля была в таком упадке, что на людей были готовы охотиться в лесу как на диких животных, бить, резать ради еды. Одного случайного прохожего застрелили из-за куска хлеба и забрали всю его одежду»[1, с. 157].

Геберле пытается даже привести точные цифры, чтобы показать масштаб бедствий. Вот, он пишет: «Проповедник Конрад Дитрих из Ульма написал в своей Новогодней проповеди от 1635 года, что в Ульме умерло 15000 человек. Каждый город в этой земле лишался более ста человек, каковых выносили за пределы городских стен, чтобы захоронить их там»[1, с. 158]. После чего автор закономерно вопрошает: «Разве это не ужасно»![1, с. 158]. То есть, мы видим серьезные переживания Ганса Геберле относительно происходящих ужасов. Очевидно, что количество людей, умирающих ежедневно просто не укладывается у автора в голове.

Отдельного внимания заслуживает описание Геберле случаев каннибализма. Так он описывает случай в Брайзахе: «24 ноября 1638 года один пленный солдат умер в тюрьме. Когда его собрались захоронить, то обнаружили, что другие сокамерники расчленили его тело и стали поедать. Другие заключенные проделали дыры в стенах, чтобы также принять участие в поедании человечины. Некоторые заключенные смогли выбраться наружу, вскрыть могилы двух человек, после чего достать кишки из этих трупов и съесть их. 12 декабря произошел ещё один случай, когда заключенные яростно набросились на тело мертвого солдата, разорвали и съели его»[1, с. 167].

Другой случай: «За один день было съедено три ребенка. Другие сообщают также, что два голодных солдата слезно попросили у сына пекаря принести им в бараки хоть кусочек хлеба. Когда же ребенок явился к солдатам, те схватили его, убили, а потом и съели»[1, с. 167].

Дошло до того, что у жителей города стали массово пропадать дети. Например: «10 декабря, в Фишерхальдене ряд известных семей бюргеров внезапно лишились своих детей. Все тогда решили, что их съели, поскольку никто больше не мог их найти. Чего уж говорить о детях бездомных и нищих, о судьбе которых вообще никто не знал»[1, с. 167].

Соответственно, можно понять, какие чувства вызывали все эти новости у автора источника, учитывая, что он и сам скрывался со своей семьей. Недаром он приводит такие ужасающие свидетельства, что на одной только городской площади Ульма было найдено десять трупов, а чего уж говорить про мелкие улицы и переулки.

По описанию жертв Ганса Геберле можно понять, насколько сильно военные действия прервали его традиционный образ жизни. Например, когда Геберле рассказывает о борьбе с волками, мы сразу видим противопоставление его нынешней несчастной жизни и славных довоенных времен: «В начале 1640 года, когда военные действия временно затихли, и на время воцарился мир, главной задачей для нас было истребить всех волков. Много волков прибыло в наши края, пока шли активные боевые действия. До войны трудно было встретить хотя бы одного волка не то что в городе, а даже в лесу, но сейчас они повсюду, старые и молодые. Они нападают на домашний скот, даже если поблизости находятся несколько человек»[1, с. 182]. Таким образом, автор хочет показать, что он потерял тот традиционный многовековой порядок, столь привычный ему, отчего и страдает.

Помимо этого, мы видим, как часто Геберле рефлексирует по поводу изменений в привычных временных циклах. Из-за войны всё словно поменялось, перевернулось с ног на голову. Поэтому автор начинает использовать определенные события, как новый ориентир времени. Для этого, видимо, он и ведёт счёт всех своих побегов, которые становятся чем-то вроде нового времяисчисления: «Всего было 30 побегов. Один из них произошел глубокой ночью, другой – во время крупнейшего за последнее время ненастья, а третий произошел, когда была опасность внезапного появления на нашем пути солдаты»[1, с. 159].

Поэтому он не показывает по-отдельности и хорошие, и плохие события, но создает свою хронологию постоянного, ежедневного, тяжелого несчастья. Например, он пишет: «Разве не было это величайшее из всех зол, что испытывал каждый, и чему я был свидетелем каждый год, месяц, неделю и час»[1, с. 161].

Для этих же целей Геберле использует даты смертей своих родных и близких: «Мой сын Бартольм умер на 19 день осени, утром между 7 и 8 часами, прожив всего четыре недели. … На 30 день зимнего месяца моя мачеха умерла между 5 и 6 часами вечера. … 10 января, между 7 и 8 часами утра умер мой брат – Бартле. 7 числа, между 11 и 12 часами ночи, во время побега в Юнгинген, умер мой сын – Томас»[1, с. 152].

Точно также он подает события, что происходили с ним: «Всадники на 7 и 8 день июня направились в Лаунсен и Бернштадт и сожгли Альбек»[1, с. 165]. Геберле показывает свое глубокое отчаяние, встретившись с непривычным для него образом жизни, полного ежедневного насилия и лишений.

Изначально насилие, в подаче автора, четко связывается с действиями исключительно только имперско-католической стороны. Император и его приближенные являются источником насилия. Они развязали кровавый конфликт. Потом, после переломного момента 1634-1635 годов, автор уже более конкретно выражается относительно своих врагов, солдат и всадников, из-за набегов которых ему приходиться терпеть столь грандиозные несчастья. Но с того момента, как Геберле оказывается в Ульме, сюжеты лишений становится неразрывно связан с описанием жизни автора в новой социокультурной среде. А значит, данная сюжетная линия призвана показать не только впечатление автора от масштаба происходящих у него на глазах смертей, но и отобразить метаморфозы в самоидентификации автора источника, вынужденного привыкать к новой – городской жизни.

Таким образом, Ганс Геберле написал свой «Временник», чтобы зафиксировать свои переживания в связи с потерей традиционного порядка, который он бы хотел вернуть. Автор показывает, как трудно ему далась потеря традиционного, многовекового образа жизни, к которому он привык, и который был нарушен начавшейся Тридцатилетней войной. Последнее приносит автору наибольшее страдание. Вот, почему Ганс Геберле так часто описывает события, происходившие лично с ним. Вот, почему для Геберле именно тридцатилетний конфликт стал чем-то из ряда вон выходящим, из-за чего и считался Божьей карой, ниспосланной людям в наказание за их грехи. Поэтому Геберле цитирует 2 Псалом, чтобы показать своё отчаяние и надежду на то, чтобы вновь воцарился мир. Поэтому автор постоянно связывает события своей частной жизни, явления политической жизни империи и особенно свои религиозные чувства.

Список литературы

1. Zillhardt, G. Der Dreißigjährige Krieg in zeitgenössischer Darstellung: Hans Heberles /-'Zeytregister' (1618–1672). Aufzeichnungen aus dem Ulmer Territorium; ein Beitrag zu Geschichtsschreibung und Geschichtsverständnis der Unterschichten. Forschungen zur Geschichte der Stadt Ulm. Band 13. (zugleich Universität Tübingen, Dissertation 1975). Stuttgart: Kohlhammer Verlag, 1975.
2. Stefan Laux, „Etwas gross“ aufschreiben. Quellenkritische Anmerkungen zum „Zeytregister“ des Ulmer Chronisten Hans Heberle (1597-1677), in: zeitenblicke 1 (2002), Nr. 2, URL: http://www.zeitenblicke.de/2002/02/laux/index.html (дата обращения: 17.06.2023).
3. 1648, Krieg und Frieden in Europa, Ausstellungskatalog Münster/Osnabrück (24.10.1998 - 17.1.1999). Hrsg. von Klaus Bußmann und Heinz Schilling. Münster: Veranstaltungsgesellschaft 350 Jahre Westfälischer Friede, 1998.
4. Helfferich, T. The Thirty Years War: A Documentary History. Cambridge: Hackett Publishing, 2009.