УДК 341.96

Концепции об иммунитете государства: опыт внедрения в России

Цукарев Артём Евгеньевич – студент Юридического факультета Национального исследовательского Мордовского государственного университета имени Н. П. Огарева.

Аннотация: В статье рассматривается историко-правовой аспект внедрения концепций об иммунитете государства в России. Также описываются проблемы, вынудившие отказаться от той или иной концепции иммунитета государства, и раскрываются недоработки и противоречия российского законодательства, регулирующего вопросы иммунитета государств.

Ключевые слова: Концепция абсолютного иммунитета, концепция ограниченного иммунитета, концепция функционального иммунитета, судебный иммунитет, юрисдикционный иммунитет.

Первые проявления иммунитета в истории российского права относятся к феодальным отношениям Древней Руси, при которых вассал обладал иммунитетом, основанным на его юрисдикционной независимости и имущественной обособленности. Местные князья обладали иммунитетом в пределах своих владений, что проявлялось в их праве взимать дань и вершить суд на подконтрольных им территориях с получением доходов от этого и в невмешательстве великого князя и прочих князей в их внутренние дела.

В Российской империи, а позже и в СССР существовал также иммунитет от национальной юрисдикции, означающий наличие в национальном законодательстве норм, запрещающих судебное рассмотрение исков против государства и оспаривание актов, решений и действий государственных органов; подобное обжалование ограниченно допускалось лишь в административном, а не в судебном порядке. Такая ситуация была характерна для империй с тоталитарным или авторитарным политическим режимом и невозможна в современных демократических государствах [5, с. 108].

Существенное оживление международного общения и сотрудничества в начале XX века привело к выработке в законченном виде концепции абсолютного иммунитета государства, отвечающей господствующим представлениям о статусе государства в международном праве того времени. Эта концепция предполагала полную недоступность одного государства (суверена) для воздействия со стороны судебных и административных органов другого государства без явно выраженного согласия первого (принцип «равный не имеет власти над равным»).

Концепция абсолютного государственного иммунитета продемонстрировала свою неэффективность, поскольку участие государства в частноправовых отношениях, осложненных иностранным элементом, без ограничения его иммунитета не обеспечивало реального равенства сторон и должную защиту прав его частных контрагентов по сделкам, тем самым препятствуя развитию международных хозяйственных связей. Возможность рассмотрения исков к государствам в судах этих государств не вызывало доверия у иностранных инвесторов из развитых государств, скептически оценивающих как законодательство развивающихся стран, так и беспристрастность судей и эффективность их судебной системы [6, с. 129].

В настоящее время на международном уровне доминирует концепция функционального иммунитета государства, ограничивающая действие иммунитета государства сферой реализации публично-властных полномочий и не позволяющая использовать его при выступлении в качестве частного лица. Однако внедрение этой концепции было проблемным. Работа над проектом Конвенции ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности была начата еще в 1977 году, но затянулась на годы, поскольку представители социалистических стран (СССР, КНР и другие) и ряда развивающихся государств выступали за концепцию абсолютного иммунитета государства, хотя большинство высказывалось за концепцию функционального иммунитета государства. Принятая в 2004 году конвенция до сих пор не вступила в силу, хотя имеет ярко выраженный компромиссный характер, как к сторонникам, так и к противникам концепции функционального иммунитета государства. Она основана на концепции функционального иммунитета, но содержит и условия, обеспечивающие иммунитет государства при осуществлении властных функций, что обеспечивает более эффективную защиту имущественных интересов государства от иностранных посягательств на государственную собственность, не связанную с коммерческой деятельностью государства.

В советском законодательстве вплоть до распада СССР господствовала концепция абсолютного иммунитета государства, закрепленная в статье 61 Основ гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1961 года и статьи 435 Гражданского процессуального кодекса РСФСР 1964 года.

Со временем Советский Союз, а затем и Российская Федерация, заинтересованные в привлечении иностранных инвестиций, приняли участие в ряде международных соглашений о защите капиталовложений, предусматривающих разрешение споров в этой области в международном коммерческом арбитраже. Участие испытывающей экономические трудности России во внешнеэкономических сделках, кредитных и иных коммерческих отношениях вынудило ее соглашаться на включение в контракты оговорок об отказе от использования своих иммунитетов, что само по себе не означало отхода от концепции абсолютного иммунитета государства.

Принципиальные изменения в понимании иммунитета государства начались лишь в конце XX века. В 1999 году статья 3 Кодекса торгового мореплавания Российской Федерации закрепила нераспространение иммунитетов на государственные морские суда, используемые для коммерческих целей. Статья 251 АПК РФ прямо указывала, что судебный иммунитет предоставляется лишь иностранному государству, выступающему в качестве носителя власти, тем самым закрепляя функциональный иммунитет [5, с. 306]. В пункте 55.3 Концепции единого Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации 2014 года была отмечена необходимость отражения концепции функционального иммунитета иностранного государства как носителя власти в положениях об исках к иностранным государствам и международным организациям [3].

Статья 127 ГК РФ определяла особый порядок ответственности Российской Федерации и ее субъектов в гражданских правоотношениях с участием иностранного элемента и отсылала к специальному закону об иммунитете государства и его собственности, который еще не был принят [1].

Однако старая редакция статьи 401 ГПК РФ, действовавшая до внесения в нее в 2015 году изменений в связи с принятием Федерального закона «О юрисдикционных иммунитетах иностранного государства и имущества иностранного государства в Российской Федерации», закрепляла иммунитет иностранного государства от исков в российских судах, если иное не предусматривалось федеральным законом (на момент принятия ГПК РФ его не существовало) или международным договором Российской Федерации. Фактически утверждался абсолютный государственный иммунитет, поскольку совершение юридически значимых действий по общему правилу допускалось только с согласия компетентных органов иностранного государства.

Установление в российском гражданском процессуальном законодательстве абсолютного иммунитета не приводило к взаимности в этой части со стороны других суверенов: иностранное государство уходило от российского правосудия, а российские граждане были вынуждены участвовать в дорогостоящих и сложных тяжбах за рубежом [6, с. 130]. Российский законодатель осознал необходимость изменения статьи 401 ГПК РФ посредством ограничения предоставления иммунитета иностранному государству лишь ситуациями, когда оно действует в политической сфере и реализует публичные функции [4].

Подобный вывод был обусловлен проведением законодательной экспертизы проекта Федерального закона № 127618-4 «О юрисдикционном иммунитете иностранного государства и его собственности», внесенного Правительством Российской Федерации на рассмотрение Государственной Думы в 2005 году и основанного на идее установления пределов иммунитета государства. В его разработке приняли участие ведущие специалисты в области международного частного права, а сам законопроект отличался высоким уровнем юридической техники, был одобрен двумя комитетами Государственной Думы Российской Федерации и даже был принят 11 марта 2005 года в первом чтении. Однако 24 марта 2011 года Комитет по собственности Государственной Думы Российской Федерации рекомендовал Государственной Думе отклонить проект этого Закона.

Тем самым, к 2015 году концепция абсолютного иммунитета, которого придерживалась ранее Россия, была поколеблена, в отдельных нормах был закреплен принцип функционального иммунитета применительно к судебному иммунитету государства, но полной ясности не наступило из-за отсутствия на тот момент специального закона о государственном иммунитете.

Ситуация изменилась с принятием 3 ноября 2015 года Федерального закона «О юрисдикционных иммунитетах иностранного государства и имущества иностранного государства в Российской Федерации», закрепившего концепцию ограниченного иммунитета государства, основанную на одностороннем отказе государства от иммунитета. Такой отказ должен быть ясно выражен в письменной форме в международных актах, национальных актах, а также в конкретном международном договоре. В связи с принятием вышеуказанного закона в российские правовые акты, содержащие положения о государственном иммунитете, были внесены соответствующие изменения [2].

Таким образом, в России теперь есть как специальный закон о государственном иммунитете, так и отдельные нормы о государственном иммунитете в материальном и процессуальном законодательстве, закрепляющие ограниченный иммунитет государства. Отказ от концепции функционального суверенитета был обусловлен сложностями в четком разграничении суверенных и коммерческих функций государства. Вместе с тем концепция функционального иммунитета как наиболее широко распространенная на международном уровне по-прежнему применяется к России при ее участии на коммерческих условиях в мировых торговых отношениях.

Список литературы