Сюжет без конфликта как особенность новой поэтики в книге «Ирлем» Е.Д.Марченко

Кичигина Виктория Викторовна - кандидат филологических наук, доцент Белгородского государственного университета. (г.Белгород)

Аннотация: В статье представлена попытка осмысления книги Е.Д.Марченко «ИРЛЕМ» как определённого культурного феномена, организация повествования в котором даёт возможность говорить о новых принципах построения сюжета на бесконфликтной основе.

Ключевые слова: Сюжет, бесконфликтность, конфликт, феномен, знак, пространство, время, событие, хронотоп, текст, реальность, жанр.

Поэтический мир художественного произведения – проблема, интересовавшая философов со времён Аристотеля. К настоящему моменту существует богатая традиция осмысления закономерностей создания и функционирования литературного текста, далеко выходящая за границы литературоведения. Это неудивительно, поскольку внутренняя организация художественного целого относительно стабильна на фоне его внешнего проявления. Знаковые тексты той или иной эпохи демонстрируют себя в истории человеческой культуры далеко не всегда адекватно её календарному времени. Книга, нашумевшая в момент её издания, может быть забыта через несколько лет и, напротив, недооценённые современниками произведения с течением времени поражают очевидностью попадания в болевую точку момента. Является ли данный феномен имманентно присущим тексту или привносится в него внешней интерпретацией – вопрос, не решённый до сих пор, поскольку коммерческий успех, реально просчитываемый по формуле, бессилен перед закономерностями времени, о которых человечеству по-прежнему известно немного.

В ноябре 2010 г. в Киеве прошла международная выставка «Книжный мир – 2010», главным девизом которой стали слова: «Право мыслить – право читать». Лучшей книгой из представленных на выставке изданий единогласным решением жюри была признана книга Евдокии Марченко «ИРЛЕМ». Директор Книжной палаты Украины, профессор Николай Сенченко, описывая достоинства этого издания, сказал: «ИрлЕМ» - это самая бесконфликтная книга!» [1, 7] Определение книги с яркими сюжетными линиями как бесконфликтной заставляет задуматься об особенностях организации повествования в ней, поскольку сюжет без конфликта – определённый литературоведческий парадокс.

Литературное произведение всегда событийно. Условия, определяющие характер событий и логику их следования друг за другом, - изображённые пространство и время. Таким образом, в основе понятия сюжета лежит три фундаментальных категории – пространство, время и событие [2, 178]. Их взаимодействие ставит целью передачу или воплощение определённой системы ценностей. Как правило, при её выявлении мы сталкиваемся с определённой традицией, фольклорной или литературной. И если пространственная организация текста достаточно легко поддаётся изучению, то время и его характер специально и систематически в литературоведении не рассматривался, хотя на связь пространства-времени достаточно чётко указал М.М.Бахтин, который ввёл в науку о литературе новый термин «хронотоп». Он отмечал, что в художественном образе мира «имеет место слияние пространственных и временных примет в осмысленном и конкретном целом… Приметы времени раскрываются в пространстве, а пространство осмысливается и измеряется временем» [3, 235]. Конкретно же хронотоп «конституируется в произведении путём называния физических объектов и их состояний и промежутков-интервалов между упоминаемыми объектами и состояниями» [4, 359-376].

Таким образом, хронотоп – это определённая граница, которая может существовать между автором и героем, создавать внутренние границы в мире героя или же являться воплощённой границей, точкой перехода в иную реальность. Однако, при достаточном разнообразии форм, хронотоп как граница имеет общий признак – оппозиционность, поскольку разделяет даже если и сопряжённые, то несовместимые друг с другом миры. Эти оппозиции существуют не только между пространством и временем изначально (что, кстати, делает парадоксальным само определение «хронотоп»), но и внутри пространства (верх-низ, своё-чужое, замкнутость-разомкнутость), и внутри времени (прошлое-будущее, детство-старость, жизнь-смерть на философском уровне, или, на уровне поэтики, время объективное и субъективное, биографическое и кризисное и т.д.). Естественно, в таком контексте художественное событие, которое, по определению Н.Д.Тамарченко, есть «переход персонажем границ, которые разделяют части или сферы изображённого пространства-времени» [2, 183], будет содержать конфликт в своей основе так же, как будет содержать его и сюжет в качестве организованного событийного ряда. При этом степень обострения конфликта может быть различной, как и его разрешение, но, по сути, эти вариации не меняют основы – противоречивости, изначально присущей дуальному миру. Эта особенность была отмечена ещё Гегелем. По его словам, во «всеобщем состоянии мира» «дремлет могучая сила раздвоения» [5, 206, 208].

Это утверждение кажется абсолютным, поскольку привычные стереотипы общественного сознания давно закрепили его в законе единства и борьбы противоположностей. Любая сюжетная линия литературы – от античного мифа до романов В.Пелевина - основана на конфликтной ситуации, разрешение которой ведёт к разрушению одного (или нескольких) участвующих в ней миров. Иная ситуация в данных пространственно-временных координатах абсурдна и ещё сильнее обнажает бессмысленность существования (как, например, в драме Ионеско «В ожидании Годо»). Такая модель мира обусловлена системой ценностей как зоной взаимодействия пространства, времени и события, поскольку утверждение системы ценностей как таковой неизбежно ведёт к отрицанию предыдущей, что и выражается в художественном единстве текста на разных уровнях повествования. Таким образом, вывод об изначальной конфликтности ситуации познания человеком мира и самого себя очевиден и закреплён тысячелетней традицией словесного творчества, проявленной совокупностью полных драматизма сюжетов.

Нарушает ли эту традицию книга Е.Д.Марченко, уже сейчас названная бесконфликтной, и в чём заключаются принципы движения сюжета в ней – вопрос, на который попытаемся ответить в рамках данной статьи. В книге «ИрлЕМ» две части, пространственно-временная организация которых принципиально различна: первая часть «Озаригн» включает в себя 22 главы и 8 достаточно автономных сюжетных линий, вторая часть «Радаст» помещает всех героев предыдущей части в единый пространственно-временной континуум общего события, разворачивающегося на протяжении 14 глав в течение нескольких календарных дней в единой точке пространства большого города. Непривычное звучание названий и некоторых имён (ИрлЕМ, Радаст, Озаригн, Уранэта) настраивает читателя на поэтику фантастического произведения, однако персонажи книги существуют в узнаваемых параметрах современного мира. «Много ли ты счастья достигла в своей жизни?» - спрашивает свою мать взрослый сын. – «Вся твоя жизнь сходится только к тому, чтобы заботиться обо мне, зарабатывать деньги, и никаких других аспектов твоего счастья я не вижу» [6, 42] . Эта узнаваемость проявляется и в оппозиционности некоторых пар, отражающих «вечные» конфликтные ситуации: муж-жена, мать-дочь, мужчина-женщина. Как правило, исходная точка их взаимоотношений – непонимание, возникающее на границе привычных стереотипов и неких новых форм, к которым прикоснулся один из участников оппозиции. Например, жена, успещная бизнес-леди, красивая и умная, мучается от непонимания любимого мужа, который легко дарит ей счастливый сон, избавляя от многолетних кошмаров, но как он это делает, при всей его готовности объяснить, она понять не в состоянии: «Наклонившись над книгой, пыталась читать, но глаза заливались слезами. Обида на себя, на него, на весь белый свет переросла в бурные рыдания» [6, с.17]. Или, в другом событийном ряду, дочь уговаривает родителей освободить ей комнату для того, чтобы «расставить книги в определённом порядке, развесить плакаты и, самое главное, чтобы в эту комнату никто никогда без моего ведома не входил» [6, с.75]. У родителей это заявление вызывает естественную реакцию: «Папа просил веской логичной аргументации. Мама чувственно доказывала, что иметь две комнаты одной девочке многовато. Когда она росла, даже одну комнату девочкам не позволяли…»  [6, с.75].

Целый ряд узнаваемых реакций обычного мира даёт довольно устойчивую пространственно-временную закреплённость в современной читателю действительности русскоговорящей страны. Легко спрогнозировать конфликт от исходной точки непонимания и вывести его либо в историко-литературный контекст «вечных» сюжетов, либо в социокультурную плоскость определённой точки исторического развития. Однако в книге Е.Д.Марченко этого не происходит. Иная реальность, созданная автором, не противопоставляется уже привычной существующей обыденности, а органично вбирает её, превращая будни в праздник встречи с собой незнакомым. Если обычный конфликт естественно завершается столкновением и имеет проекцию на внешний мир, то в процессе встречи с самим собой бессмысленно проживать  и демонстрировать весь комплекс претензий к миру. «Состояние полёта, счастья вынуждало отследить саму себя. Кто-то невидимый шептал: «Как хорошо, что ты рыдаешь, детка! Девочка, ты знаешь, что такое «слёзы мозга»? – «Кто это? Кто со мной говорит?» - «Да успокойся, это я, твой собственный мозг. Я с тобой всегда говорил, но ты меня впервые в жизни услышала» [6, с.17]. К героине данной сюжетной линии Уранэте первое прикосновение к иному состоянию происходит наяву, для мамы девочки Марины, желающей иметь волшебную комнату, - во сне: «Во сне… постепенно штурвал превратился в посолнух. Подсолнух опустился к ней, покрыл золотистыми лепестками всё её тело. Она успокоено заснула, оставляя в себе состояние чего-то полупонятого, полупрочувствованного. Исчезла обида на дочь и необходимость игры с мужем. Ей показалось всё это безнравственным, абсолютно ненужным» [6, с. 83].

Переход границы хронотопа в данном случае – это акт некоего изменения внутри мозга героя, отдалённо напоминающий превращение из куколки в бабочку, однако, в отличие от всех известных сравнений, новая стадия мозга не несёт в себе уничтожения предыдущего состояния, напротив, жизнь человека становится ярче, активнее, он узнаваем и любим. По словам одного из героев, «субстанция «время» допустила в себя, через неё можно узнать своё будущее и то, что не устраивает, переделать» [6, с. 43]. Прикосновение к субстанции времени и жизнь во времени – это основной сюжет книги «ИрлЕМ», объединяющий самые разнообразные сюжетные линии.

Прочтение книги – это постепенный вход во время. Первая часть демонстрирует различные стартовые позиции этого входа из обычной действительности проблем и конфликтов. Проживая определённые этапы становления вместе с героями, читатель имеет возможность отследить, как с помощью Метода 7Р0, созданного автором книги, разуплотняются проблемы и формируются события жизни, наполненной постоянным праздником узнавания себя и мира.

Вторая часть – «Радаст» - вводит в реальность времени, связанную со встречей с его источником – Основным Лучом. Один из героев так определяет состояние «Радаст»: это «совершенно особая форма существования людей без привязки к странам и континентам, без привязки языковой. Корневой привязки. Совершенно свободные люди, познающие субстанцию времени, которая на данный момент определяет жизнь разума на данной планете» [6, с.31]. Если в первой части книги ещё можно услышать эхо привычной жизни, то вторая часть выстроена совершенно по иным законам: «Пять, семь или девять дней сплошного праздника. Праздника мозга при полностью удовлетворённом состоянии тела, состоянии связей, погружения в неимоверную чистоту, когда всё становится понятным; любой вопрос, возникающий в голове, получает ответ» [6, с.364] Эти слова можно считать сюжетообразующей доминантой второй главы, поскольку каждая сюжетная линия предыдущей части становится здесь каплей в единой чаше необыкновенного радастового напитка. Искать аналогии с привычной жизнью здесь бессмысленно, поскольку повседневность обретает совершенно иной смысл и прочитывается в категориях, незнакомых обычному читателю: «переворот событийного мира», «личные сгустки», «ритмоциклы», «Ноль-сутки», «лучевое взаимодействие», «Радастейная чаша».

Однако удивляет не перспектива новой реальности, созданной автором, и не новая терминология, введённая для её обозначения. Если рассматривать этот аспект, то он естественен для любого фантастического романа. Поражает реальность дополнительной степени свободы, описанной в «ИрлЕМ». По сути, книга демонстрирует новое прочтение собственной жизни любого, прикоснувшегося к Методу 7Р0. В процессе чтения «ИРЛЕМ» происходит осмысление сюжета собственной жизни, но не за счёт наложения опыта читателя на опыт героя, а за счёт изменения ракурса видения обычных жизненных ситуаций.

«ИРЛЕМ» создан на границе литературы, философии и публицистики в том пространственно-временном континууме, из которого может быть прочитан по-разному, в зависимости от целей, задач и подготовки читающего. Неслучайно автор не определяет жанра своего произведения, позволив ему остаться «книгой», вбирающей в себя весь семантический ряд данного слова. Каждая сюжетная линия части «Озаригн» выделена своим особым рисунком, дающим возможность прожить определённый событийный ряд, прослушать тему отдельно от общего звучания, либо же составить собственный узор. Автор предлагает войти в книгу, как в волшебную дверь с голографической обложки, и самому ощутить волшебный вкус времени.

Таким образом, книга Е.Д.Марченко представляет собой определённый феномен, уникальность которого может рассматриваться на различных уровнях восприятия, в том числе и на уровне поэтики. «Рассказанное событие», как и «событие рассказывания» [2, с.176-264], не становятся здесь завершённым актом речевого высказывания, а выступают в качестве импульса для ощущения собственной жизни читателя через слово как живую субстанцию, взаимодействие с которой даёт возможность входа во время – время как реальность, ощущаемую ранее лишь в пространственных категориях.

Список литературы:

1. «Ритмовремя», №12 (75)
2. Теория литературы: Учеб.пособие для студ. филол. фак. высш. учеб. заведений: В 2 т.\Под ред. Н.Д.Тамарченко. – Т. 1. Н.Д.Тамарченко, В.И.Тюпа, С.Н.Бройтман. Теория художественного дискурса. Теоретическая поэтика. – М., 2004.
3. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. – М., 1975.
4. Faryno E. Введение в литературоведение  Wstep do literaturoznavstva. – Wyd. II. – Warszava, 1991.
5. Гегель Г.В.Ф. Эстетика: В 4 т. М., 1968-1973– Т.1.
6. Марченко Е.Д. ИРЛЕМ. – СПб., 2008. – 536 с.