УДК 343.352

Комиссия по надзору, как новый антикоррупционный орган, в Китайской Народной Республике

Лифанова Татьяна Андреевна – магистрант Восточно-Сибирского филиала Российского государственного университета правосудия.

Аннотация: В данной статье рассматриваются механизмы противодействия коррупции, созданные или усовершенствованные китайским правительством за последнее десятилетие, и делается попытка дать краткий обзор китайского антикоррупционного законодательства. Освещены история создания органа, его правовая база, основные полномочия и методы борьбы с коррупцией. Автор анализирует эффективность деятельности Комиссии, выявляет достигнутые результаты и проблемы, а также предлагает перспективы развития антикоррупционной политики в России с учётом опыта Китайской Народной Республики. Путем анализа, синтеза, индукции и дедукции были разработаны способы устранения обнаруженных проблем.

Ключевые слова: противодействие коррупции, механизмы надзора, законодательство о коррупции.

До принятия в 2018 г. поправки к Конституции КНР о создании Контрольной комиссии - новой организации, призванной расследовать все случаи коррупционного поведения, - полномочия по борьбе с коррупцией в Китае были разделены как минимум между тремя ведомствами.

Комиссия по проверке дисциплины Коммунистической партии Китая (далее - КПД КПК) курировала расследование коррупционных дел, связанных с членами КПК; министерство (или бюро на местном уровне) надзора отвечало за расследование коррупционных деяний, совершенных чиновниками, не являющимися членами КПК [1, с. 223-224].

После выяснения обстоятельств дела направлялись в народные прокуратуры для проведения официального расследования (официальное расследование проводилось отделом по борьбе с коррупцией в народной прокуратуре) и предъявления обвинения в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством. При этом полномочия по расследованию коррупционных дел ранее принадлежали трем ведомствам: Комиссия по проверке дисциплины Коммунистической партии Китая, органам надзора, как органам предварительного следствия, прокуратурам как органам официального расследования. Эта модель получила название «двухколейная система» или «три вагона (тройка)» [2, с. 107-108].

Помимо КПД КПК и прокуратуры, расследованием коррупционных преступлений, совершенных негосударственными служащими или коммерческим подкупом в частном секторе, занимались также отделы полиции всех уровней. Неудивительно, что для описания децентрализованной модели власти в прежней антикоррупционной системе некоторые ученые использовали яркую метафору «контроль над водами с помощью множества драконов» [3, с. 540-560].

В соответствии с поправками к Конституции 2018 г. и Законом о национальном надзоре 2018 г. Центральная комиссия по проверке дисциплины (далее - ЦКД) была объединена с Министерством надзора и стала новой независимой организацией под названием Национальная комиссия по надзору (НКН), которая имеет тот же административный ранг, что и Верховный народный суд и Верховная народная прокуратура. Соответственно, ЦКД были объединены с Бюро по надзору и стали Контрольными комиссиями на местном уровне. Народные прокуратуры прекратили осуществлять полномочия по расследованию коррупционных дел, которые теперь находятся в ведении надзорных комиссий.

Комиссия по надзору осуществляет надзор за всеми государственными служащими, включая государственных чиновников, руководителей государственных предприятий и других учреждений, находящихся в ведении государства, а также руководителей государственных школ и университетов, и расследует любые «незаконные или преступные действия, связанные с использованием служебного положения» (нарушения служебных обязанностей и преступления, связанные со служебными обязанностями) [4, с. 120-137].

Будучи новым антикоррупционным органом, Комиссия по надзору напрямую закреплена в Конституции как институт, равноправный с судебной системой и прокуратурой, и подчиняется официальным процессуальным нормам, касающимся расследования, задержания и последующего судебного преследования, что, очевидно, позволяет «консолидировать антикоррупционные силы, сократить количество дублирующих друг друга расследований и разрешить конфликты, возникшие в результате прежней системы».

Поскольку основной целью Национального закона о надзоре является реорганизация системы противодействия коррупции, оптимизация распределения ресурсов и перераспределение полномочий по расследованию между различными ведомствами, то первым вопросом, требующим согласования, стало определение границ компетенции соответствующих ведомств. Согласно УПК 2012 года, все должностные преступления, совершенные государственными служащими или должностными лицами, расследуются двумя следственными отделами при прокуратурах всех уровней: отделом по борьбе с хищениями и взяточничеством и отделом по борьбе с превышением должностных полномочий и ущемлением прав человека.

В соответствии с «Законом о надзоре» у прокуратуры отбираются не все полномочия по расследованию, а только полномочия по расследованию коррупционных дел. Из состава прокуратуры был выведен отдел по борьбе с хищениями и взяточничеством, а полномочия и штат переданы из прокуратур во вновь созданные Комиссии по надзору. После пересмотра соответствующего положения в Поправках к УПК 2018 года (раздел 2 статьи 19 УПК 2018 года) Верховная народная прокуратура (ВНП) 24 ноября 2018 года издала Уведомление об издании Положения о некоторых вопросах начала расследования народными прокуратурами соответствующих дел о должностных преступлениях должностных лиц судебных органов (Уведомление 2018 года), в котором разъясняются полномочия прокуратуры по расследованию. В Уведомлении 2018 г. перечислены 14 преступлений, подлежащих расследованию народной прокуратурой (в их числе незаконное лишение свободы), что соответствует функции прокуратуры как органа правового надзора [5, с. 57-58].

В Положении о применении Закона КНР о надзоре, изданном Национальной комиссией по надзору (НКС) 20 сентября 2021 г. (Положение 2021 г.), перечислены шесть категорий преступлений (всего 101 преступление), подпадающих под юрисдикцию надзорных комиссий, включая коррупцию и взяточничество, злоупотребление властью, халатное отношение к обязанностям и т.д. (ст. 26-31, Положение 2021 г.). Согласно статистике, опубликованной Национальной Надзорной комиссией, по состоянию на 30 июня 2022 г. Надзорными комиссиями различных уровней по всей стране провели расследования в отношении 90 тыс. человек. Около 67 тыс. человек были привлечены к уголовной ответственности прокуратурами.

Поскольку борьба с коррупцией является приоритетной задачей законодательства и системы отправления правосудия, в Китае за последнее десятилетие был проведен ряд правовых реформ. Эти многоуровневые реформы включают в себя организационные реформы, такие как создание надзорных комиссий, процессуальные реформы. Антикоррупционные реформы в Китае направлены, с одной стороны, на укрепление потенциала борьбы с коррупционными преступлениями, а с другой - на достижение баланса между борьбой с преступностью и социальным управлением. В частности, создание надзорных комиссий положило конец децентрализации полномочий по расследованию, позволив единственному следственному органу использовать эти полномочия единообразно и эффективно.

Список литературы

1. M. Zhang, N. JiangThe CDIs and Bureaus of Supervisions were called «two brands of one institution» // Changes after Enforcement of Supervision Law in China. Chinese Studies. 2019. № 8. pp. 222-229.
2. Jiahong «Reorganization of anti-corruption agencies in China» // Journal of Money Laundering Control. 2016. Vol. 19 № 2. pp. 106-108.
3. Сунь Ятсен. Три народных принципа и будущее Китая // Избранные произведения / Сунь Ятсен; отв. ред. С. Л. Тихвинский. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Наука, 1985. – 784 с.
4. Как управляется Китай: эволюция властных структур Китая в 80–90-е гг. ХХ века / под ред. М. Л. Титаренко. – М.: Институт Дальнего Востока РАН, 2001. – 420 с.
5. С.Н. Жилкибаев Правовой статус Антикоррупционного бюро Верховной народной прокуратуры КНР // Юридическая наука и практика 2.0: взгляд в будущее: материалы I Междунар. науч.-практ. конвента студентов и аспирантов. Т. 3. Казань: Изд-во Казан. (Приволжск.) федерал. ун-та, 2016. – С. 57–58.