УДК 93

Открытие I Государственной думы Российской империи: противостояние или компромисс?

Логачёв Виталий Андреевич – магистрант Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена

Аннотация: Революция 1905-1907 гг. стала катализатором для активизации правительственных действий по достижению консенсуса среди общественности. Следовательно, открытие I Государственной думы Российской империи являлось очередной попыткой создать законодательную ветвь власти с учётом бессословного принципа, чтобы народные представители могли принимать активное участие в обсуждении вопросов государственного характера. 27 апреля 1906 года принято считать днем рождения российского парламентаризма. Свидетели этого события стремились сформировать в периодике плюралистическое видение дальнейшего развития «конституционных» начал в государственной власти. Основным источником по данной теме являются материалы периодической печати: ангажированные, проправительственные и зарубежные. Также автор использует стенографический отчёт по истории открытия I Думы как делопроизводственный источник. Автор предпринимает попытку структурировать оценочные суждения исторических персоналий и воссоздать целостную картину открытия российского парламента.

Ключевые слова: I Государственная дума Российской империи, амнистия, компромисс, конфликт, Таврический дворец, иностранная пресса.

В начале XX века многолетнее противостояние общества и власти достигло апогея. Политическая конфронтация блокировала развитие государства. Необходимость реконструировать монархию активно обсуждалась как в правительстве, так и в обществе.

Достаточно запоздало, но вполне закономерно царское правительство предприняло ряд шагов: учреждение Государственной думы 6 августа 1905 г. [14, с. 637-638], издание манифеста «17 октября» [15, с. 754-755], создание двухпарламентской системы: Государственный совет и Государственная дума 20 февраля 1906 г. [8, с. 150-153; 12, с. 154-160].

Наконец, 23 апреля 1906 года были опубликованы «Основные законы Российской империи», где следует обратить внимание на 64 статью, достаточно компромиссную для текущего момента: «Государственный совет и Государственная дума пользуются равными в делах законодательства правами» [23, с. 456-461]. Назначаемые и выборные члены Государственного совета также как и выбранные депутаты Государственной думы уравнивались в правах.

Однако среди общественности преобладала антиправительственная реакция на публикацию «Основных законов».

В газете «Страна» присутствовала беспрецедентная формулировка: «Создан острый конфликт накануне открытия заседаний парламента» [31].

Газета «Дума» подтверждала практически единую точку зрения, которая преобладала во многих либеральных газетных изданиях: «[Посягательство] правительства на народную свободу, которое именуется «Основными Государственными законами»» [11].  

Все замерли в ожидании тронной речи императора. 27 апреля 1906 года, в день начала работы первого российского парламента – Государственной думы, в 13.00, народные представители собрались в Георгиевском зале Зимнего дворца. Обстановка сочетала в себе черты специфической амбивалентности. Впервые в одном месте собрались представители царской власти и народа, ощущалось заметное напряжение.

В своих мемуарах В.И. Гурко подчёркивал «враждебность к самому престолу большинства членов Государственной думы [которое] ярко обнаружилось в самый день ее открытия. На царский прием… члены Думы явились в нарочито неряшливом виде…» [10, c. 935].

«Биржевые ведомости» делали акцент на серьезном различии между членами Государственного совета и Государственной думы: «пришло в голову сравнение двух миров – языческого и христианского, как на картине Семирадского» [3].

Тем не менее, российский император Николай II произнёс торжественную тронную речь, надеясь примирить всех находящихся в зале: «…С пламенной верой в светлое будущее России Я приветствую в лице вашем тех лучших людей, которых Я повелел возлюбленным Моим подданным выбрать от себя…вы отдадите все свои силы на самоотверженное служение отечеству для выяснения нужд столь близкого Моему сердцу крестьянства, просвещения народа и развития его благосостояния…для духовного величия и благоденствия Государства необходима не одна свобода, необходим порядок на основе права…» [24]. После завершения речи последовали громкие аплодисменты и крики «ура».

Тронная речь, как предполагалось, должна была стать первым шагом консенсуса законодательной и исполнительной власти. Действительно, для этого имелись основания. «Биржевые ведомости» указывали на совокупность прав депутатов, дарованных юрисдикцией императора: «…расширяет полномочия Государственной думы до пределов, естественно, тесно соприкасающихся с властью государя императора…то, что на язык юристов и сознательных граждан носит название конституционной монархии» [1].

Вместе с тем не все восприняли этот жест как шаг к нормализации взаимоотношений между властью и обществом. Газета «Наша жизнь» подвергало жесткой критике тронную речь императора: «в ней [Тронной речи] нет указания на внутреннюю связь всех зол, разъедающих русскую жизнь… рабство, бесправие, нищета, невежество… Ни одним словом государь не упомянул о правительстве, которое действовало его именем, и это умолчание является лучшим для него приговором» [18].

Самым главным недостатком в речи императора стоит считать умалчивание о всеобщей амнистии. Многие ожидали услышать от императора акт дарования амнистии в адрес политических заключенных, которых народ считал героями. В своих воспоминаниях представитель Конституционно-демократической партии В.А. Маклаков писал: «общий голос находил, что в речи должно было быть упомянуто об амнистии. Непонятный упрек! Амнистия была «прерогативой монарха; он мог ее дать, но как он мог бы о ней только упомянуть? Это было бы опасно» [13, с. 67].

Иностранная пресса придерживалась такой же позиции: «Berliner Tageblatt» считала главным просчетом правительства отказ «связать открытия Думы со всеобщей амнистией. Первый самый удобный момент пропущен и последующий акт амнистии явится уже слишком поздно, чтобы произвести должное впечатление» [20]. Разочарование многих депутатов после тронной речи императора означало факт непримиримой борьбы на первом же заседании парламента.

Представитель партии кадетов и журналистка А.В. Тыркова-Уильямс отмечала: «Перед открытием Государственной думы между правительством и народными представителями не произошло никакого общения, никаких не только сговоров, но даже переговоров. Думцы и министры…притащили с собой тяжкий груз и путы враждебности, недоверия, нежелания подойти друг к другу ближе, найти почву для сотрудничества» [32, с. 244].

Итак, стоит резюмировать: тронная речь императора «подстегнула» ряд депутатов на борьбу с царской властью и предоставила им возможность выдвинуть на законодательный уровень вопрос о даровании полной амнистии.

После торжественного приёма в Зимнем дворце и речи императора, в 15:00 почти все парламентарии оказались около Таврического дворца. Их встречала многотысячная толпа с криками: «Браво!..Амнистия…Учредительное собрание» [25]. Встречались и другие лозунги: «Требуйте свободы и амнистии» [22].

Подобный настрой толпы встревожил депутатов. Особенно «взволновались» представители Конституционно-демократической партии (кадеты). Общественный деятель, историк, депутат I Государственной думы от партии кадетов Н.И. Кареев в интервью газете «Реформа» говорил: «Вот слово [амнистия], которое гремело сегодня на улицах Петербурга везде…Ни одно слово в этот день не произносилось так часто и так горячо…» [26]. Кадеты пришли к следующему выводу: радикально настроенные парламентарии, недовольные речью императора, могут сорвать первое заседание думы, следовательно, нужно брать ситуацию под контроль [4, с. 19-20].

В первый день работы Думы именно кадеты стремились создать рабочую атмосферу в законотворческой деятельности парламента. Незадолго до открытия I Государственной думы в прессу просочилась информация о том, что кадеты, найдя компромисс с другими партиями, решили выдвинуть на пост председателя I Государственной думы своего человека, а именно С.А. Муромцева: «он может смягчать до последней степени возможности конфликт, который, конечно, начнется между Думой и правительством…» [21]. Один из лидеров кадетов М.М. Винавер так высказывался о С.А. Муромцеве: «Он…являлся лицом, на которое направлялись взоры всех жаждавших мирного разрешения конфликта» [5, с. 90].

Согласно стенографическому отчету, С.А. Муромцева практически единогласно выбрали председателем I Думы. Статс-секретарь, действительный тайный советник Э.В. Фриш, торжественно открывший первое заседание Государственной думы, произнес: «В голосовании принимали участие 436 членов… С.А. Муромцев получил 426 записок (продолжительные аплодисменты)» [29, с. 2].

Чтобы не допустить необузданного, неконтролируемого выступления представителей Трудовой группы, требующих немедленной амнистии [7], кадеты поспешили взять слово.

Депутат И.И. Петрункевич от Тверской губернии (кадет) в своем выступлении подчеркнул: «...Первая наша мысль, первое наше свободное слово было посвящено тем, кто пожертвовал своей свободой за освобождение дорогой нам всем Родины (гром аплодисментов) …свободная Россия требует освобождения всех пострадавших… (Продолжительные аплодисменты)» [29, с. 3]. Недаром лидер Конституционно-демократической партии П.Н. Милюков охарактеризовал И.И. Петрункевича в политкорректной манере: «[он] стоял над всеми нами как «патриарх» направления и как живая совесть партии» [16, с. 244].

После первого заседания в Таврическом дворце, народных представителей встречали как героев.  Депутат от Тверской губернии, член кадетской фракции Ф.И. Родичев сказал следующее: «Дума не имеет права приступать к работе, прежде чем не получат свободы те, кто жертвовал собой за идею народного представительства» [31]. Представители от крестьян высказывались в более радикальном ключе: «…те, кто угнетают нас [крестьян], пусть знают, что идет русский народ править страной, что русский народ хочет быть сам хозяином» [27].

Первый день работы Думы прошел в надежде на новый этап демократических преобразований России. Существует множество мнений об открытии I Государственной думы.

Газета «Речь» выпустила статью под названием «Революция или реформа?», где приводится радикальная формулировка: «Положение России в 1906 г. …гораздо хуже и труднее, чем положение Франции в 1789 году» [28]. Имелось в виду, что в 1789 году власть, де-факто, перешла в руки к народным представителям. В 1906 году в России такого не наблюдалось, хотя монархическое правительство вынуждено было пойти на уступки.

Отношение к происходящему можно прочитать в газете «Голос»: «если Государственная дума будет идти по пути народных требований…мы, весь народ, должны поддержать ее…но если она пойдет против народа…тогда мы начнем …борьбу за новую…Думу…, которую иначе можно [назвать] Учредительным собранием» [9].

В негативном ключе по поводу открытия русского парламента высказалась монархическая газета «Московские ведомости»: «Настоящая Государственная дума является в руках крамолы могущественным [инструментом]…Многие депутаты приехали прямо из тюрем, где они содержались за свою революционную деятельность» [17].

Большевистская газета «Волна», в отличие от монархистов, видела решение всех проблем в другом русле: «Они [народные массы] …втягиваются в революцию всем ходом…и Государственная дума, как один из самых важных моментов…, несомненно сыграет свою роль в этом направлении» [6].

Первоначально иностранная пресса более благосклонно отнеслась к «рождению» российского парламентаризма: «отныне конституция никогда не может исчезнуть из государственной жизни России» [2]. Иностранное издание «N. Fr. Presse» придерживалась нейтральной позиции: «день открытия I Государственной думы будет незабвенным днем в истории России – хотя в борьбе между короной и парламентов, которая не заставит себя ждать, и предстояло еще не мало неожиданностей» [30]. 

Тем не менее, многие европейские журналисты недоумевали: в законодательном органе власти нашлось место такому сословию как крестьянство. Издание «Vos Zeit» фиксировало следующее: «для Европы до сих пор непонятное обстоятельство, что многие крестьянские депутаты обладают…самосознанием…европейские книги рисовали русского мужика как…сфинкса, разгадать которого невозможно, а оказывается, что он ничем не отличается от других людей» [19].

Таким образом, день открытия I Государственной думы сулил абсолютную неопределенность. Никто не знал, чем может закончиться такой «альянс» правительства и народных представителей. Понятно только то, что ни о каком мирном сосуществовании царской власти и депутатов говорить не приходилось.

Список литературы

1. Биржевые ведомости. Значение тронной речи. 28 апреля 1906 г. (утр. вып.). № 9262.
2. Биржевые ведомости. Иностранная печать об открытии Думы. 27 апреля 1906 г. (утр. вып.). № 9261.
3. Биржевые ведомости. Открытиe Государственной думы. Экстренное прибавление к вечернему выпуску. 27 апреля 1906 г. (веч. вып.). № 9262.
4. Винавер М.М. Конфликты в первой Думе. СПб.: Центр. типо-лит. М.Я. Минкова, 1907. 184 с.
5. Винавер М.М. Недавнее. (Воспоминания и характеристики). Пг.: Якорь, 1907. 300 с.
6. Волна. Государственная дума и революция. 28 апреля 1906 г. № 3.
7. Волна. Крестьяне и кадеты. 27 апреля 1906 г. № 2.
8. Высочайше утвержденное учреждение Государственной думы от 20 февраля 1906 г. // ПСЗ-3. СПб., 1909. Т. XXVI: 1906. Отд.-ние 1-е. Ст. 27424. С. 150-153.
9. Голос. Отношение народа к Думе. 27 апреля 1906 г.
10. Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого: Правительство и общественность в царствование Николая II в изображении современника. М.: Изд-во Упыря Лихого, 2022. 1232 с.
11. Дума. Основная слабость основных законов. 27 апреля 1906 г. № 1.
12. Именной Высочайший указ, данный Сенату «О переустройстве учреждения Государственного совета» от 20 февраля 1906 г. // ПСЗ-3. СПб., 1909. Т. XХVI: 1906. Отд-ние 1-е. Ст. 27425. С. 154-160.
13. Маклаков В.А. Первая Государственная дума: воспоминания современника, 27 апреля – 8 июля 1906 года. М.: Центрполиграф, 2006. 333 с.
14. Манифест «Об учреждении Государственной думы» от 6 августа 1906 г. // ПСЗРИ. Собр. III (далее ПСЗ-3). СПб., 1908. Т. XХV: 1905. Отд-ние 1-е. Ст. 26656. С. 637-638.
15. Манифест 17 октября 1905 года // ПСЗ-3. СПб., 1908. Т. XXV: 1905. Отд-ние 1-е. Ст. 26803. С. 754-755.
16. Милюков П.Н. Воспоминания (1859-1917): в 2-х т. М.: Современник, 1990. Т. 1. 446 с. (серия мемуаров «Память»).
17. Московские ведомости. Новое революционное орудие. 28 апреля 1906 г. № 111.
18. Наша жизнь. 28 апреля 1906 г. № 431.
19. Наша жизнь. Иностранная печать о России. 30 апреля 1906 г. № 433.
20. Наша жизнь. Иностранная печать о России. 3 мая 1906 г. № 435.
21. Наша жизнь. О президиуме Думы. 27 апреля 1906 г. № 430.
22. Новое время. Перед Таврическим дворцом. 28 апреля 1906 г. № 10819.
23. Основные Высочайшие утвержденные государственные законы от 23 апреля 1906 г. [Именной Высочайший указ, данный Сенату и Основные государственные законы] // ПСЗ-3. СПб., 1909. Т. XХVI: 1906. Отд-ние 1-е. Ст. 27805. С. 456-461.
24. Правительственный вестник. Приветственное слово его императорского величества государя императора Государственному совету и Государственной думе. 28 апреля 1906 г. № 94.
25. Реформа. 28 апреля 1906 г. № 21.
26. Реформа. Амнистия. 28 апреля 1906 г. № 24.
27. Реформа. Около клуба партии народной свободы 28 апреля 1906 г. № 24.
28. Речь. Революция или реформа? 27 апреля 1906 г. № 59.
29. Стенографические отчеты. Гос. дума. 1906 г. Сессия 1-я. Т. 1.: Зас. 1-18 (с 27 апреля по 30 мая). Гос. тип., 1906. 866 с.
30. Страна. Иностранная печать о России. 30 апреля 1906 г. № 60.
31. Страна. Наша печать. 28 апреля 1906 г. № 58.
32. Тыркова-Вильямс А.В. На путях к свободе. М.: Московская школа политических исследований, 2007. 390 с.