УДК 32.019

Детерминанты восприятия будущего у молодежи зарубежных стран1

Зуев Вадим Дмитриевич – студент магистратуры Севастопольского государственного университета.

Маковский Александр Олегович – лаборант кафедры Востоковедения и африканистики Севастопольского государственного университета.

Казаков Юрий Юрьевич – студент магистратуры Севастопольского государственного университета.

Аннотация: Статья посвящена выявлению ключевых детерминант, определяющих видение будущего у молодежи зарубежных стран. Констатируется, что будущее воспринимается в контексте характерных для современного общества неопределенности и ускорения. В качестве ключевых детерминант восприятия будущего определяются страх перед материальными трудностями и отсутствие достаточного участия в политической жизни. Фиксируется, что современной зарубежной молодежи присущи эффекты «пузыря» и поляризации в восприятии окружающей действительности.

Ключевые слова: молодежь, будущее, детерминанты, неопределенность, страх.

В эпоху глобального переустройства общества, сопровождающуюся обострением всех социальных проблем, вопрос о видении молодежью будущего приобретает первостепенное значение. Еще до пандемии COVID-19 мир находились в ситуации, которую социологи назвали «обществом неопределенности и ускорения» [10, с. 37], человечество переживало глубокие и ускоренные изменения, приведшие к ситуации тотальной дезориентации. Кроме того, ускорение социальных ритмов породило в повседневной жизни широко распространенный культ срочности, способный подорвать любые возможности контроля со стороны людей, вынужденных сражаться с эпохальной неопределенностью и неуправляемостью будущего.

Изучение существующих зарубежных исследований в данной области позволило выделить следующие базовые неопределенности в видении будущего, которые наиболее характерны для зарубежной молодежи. 

Первая отчетливо фиксируется в результатах исследования кампании Deloitte «Millennial and Gen Z Survey» [7], в рамках которого были опрошены 22 000 респондента поколения Z (людей, родившихся в период с января 1995 года по декабрь 2004 года), и миллениалов (людей, родившихся в период с января 1983 года по декабрь 1994 года) в 44 странах. Опрос позволил выявить, что прослеживающий кризис стоимости жизни на фоне сокращения получаемых доходов, вызванный последствиями пандемии COVID-19 и системным кризисом международных отношений, является основной проблемой для обеих групп, более значимой, чем опасения в отношении потери работы, изменений климата и психического здоровья. Отвечая на вопрос об источниках стресса в их жизни, молодые люди отметили беспокойство по поводу своего долгосрочного финансового будущего, повседневных финансов, а также здоровья и благополучия своих семей.

Более того, складывающаяся ситуация, по их мнению, дает основания пессимистично оценивать свою способность пользоваться благами, которые для предыдущих поколений являлись само собой разумеющимися, например иметь дом и семью. В этой связи, вопрос создания семьи для этой возрастной когорты зачастую выходит на второй план, поскольку ее представители считают, что не смогут себе этого позволить, в том числе не найдут способ дать своим детям образование и жизнь, которых они заслуживают. Почти две трети опрошенных полагают, что владеть собственным домом в будущем будет труднее или даже невозможно, а половина представителей поколения Z и 47% миллениалов говорят, что создать семью будет недосягаемо или очень сложно [7]

По данным опроса, сейчас молодые люди активно берут вторую работу, меняют свое поведение, чтобы сэкономить деньги, в том числе переходя на покупку подержанной одежды, отказ от вождения автомобиля, переход на вегетарианское питание.

Ко второй группе негативных неопределенностей, можно отнести исключение молодежной когорты из управления обществом. Достаточно отчетливо эта тенденция отражена в работе Элли Мюллер «A Youth Power Shift: A Democracy That Empowers All of Us» [8], рассматривавшей этот вопрос на основании исследований, проведенных среди австралийской молодежи. По ее данным, молодые люди в Австралии демонстрируют снижение уровня участия в политической жизни, 87% видят препятствия для своего участия в организованной деятельности и важных для них вопросах [8]. Это обусловлено, помимо прочего, распространяющимся мнением, согласно которому, молодежь используется только «для галочки», а не для учета ее «уникальной точки зрения», а молодых людей приглашают на мероприятия только для того, чтобы создать впечатление о разнообразии представленных участников, а не потому, что их мнение обосновано. И это может отрицательно сказаться на способности молодежи в будущем стать ответственными лидерами. В качестве решения этой проблемы молодые люди настаивают на необходимости признания того, что и молодежная когорта является крайне разнообразной, проявляя приверженность разным культурам, религиям и гендерным идентичностям. Тем не менее, их объединяет возраст и степень, в которой они все будут играть роль в настоящем и будущем, поэтому привлечение их к диалогу в решении жизненно важных для общества проблем необходимо.

Следующий комплекс присущих молодежной когорте особенностей, в значительной степени влияющих на ее восприятие будущего, являются характеристики современного общества. По мнению ряда исследователей, для современного общества будущее исчезает, наступает господство настоящего [6], и в совокупности с массовым потреблением случайностей, они влияют как на повседневную жизнь людей, так и на отношения внутри социума. В частности, для современной молодежи чрезвычайно характерно явление поляризации, и люди все чаще склонны воспринимать «Нас» в противоположность «Ним», что приводит к утрате социальной сплоченности и атомизации. «Поляризационная установка» проявляется, когда молодежь доводит взаимоотношения между индивидуальным и коллективным измерением до крайности, до личной (индивидуальной) или большой социальной проблем.

Кроме того, именно молодежной когорте присущ «эффекта пузыря». Он формируется вследствие того, что современное состояние социальной, культурной, экономической и политической систем вызывает у молодежи две основные реакции: беспокойство по поводу собственной состоятельности и чувство вины, а также страх перед страданиями. Страх боли оказывается настолько доминирующим, что люди отказываются даже от личной свободы, прячась в обнадеживающей фальшивой уверенности в себе, сосредотачиваться на более личных, интроспективных и психологических отношениях с самим собой вместо поиска своего места в социуме, участия в решении важных социальных проблем.

Чрезвычайно информативным в компаративистскому контексте нам представляется сравнение имеющихся в свободном доступе данных по видению будущего у американской, китайской и арабской молодежи.

Так, по данным исследований, проведенных организациями American Student Assistance ® (ASA) и Jobs for the Future (JFF) в Соединенных Штатах Америки, даже молодые люди, не планирующие получать образование после школы, 70 процентов имеют высокую уверенность в своих планах после окончания средней школы, 71%, чувствуют себя готовыми к работе, 65% работают неполный или полный рабочий день [9]. По данным организации «Boys & Girls Clubs of America», из опрошенных в ходе проведенного в 2023 г. исследования представителей молодежной когорты, 75% собираются поступать в колледж, 62% уверены, что обладают навыками, необходимыми для достижения успеха на работе, 81% считают, что могут изменить ситуацию в своем сообществе [11].

Своеобразное преломление восприятие будущего получает у китайской молодежи, во многом определяясь своеобразным синкретизмом традиционных и западных ценностей. Как утверждают исследователи, «анализ социологических исследований ценностей китайской молодежи показывает, что они представляют собой причудливое сочетание базовых традиционных ценностей и ориентацию на западную ценностную систему. … данная система неустойчива, на нее воздействуют как внешние, так и внутренние факторы», при этом «китайская культура часто берет западные влияния и делает их своими» [2, с. 463]. Это тенденция получает отражение и в повышенной тревожности реакции китайской молодежи на неопределенности будущего, для которой беспокойство о нем уже превратилось в огромную проблему [2, с. 463].

Страх перед будущим называется одной из причин, помимо долгосрочных последствий политики «одного ребенка», которая продолжалась с 1980 по 2016 год, снижения рождаемости в Китае. Организация Объединенных Наций (ООН) прогнозирует, что население Китая начнет сокращаться в 2023 году. Во многих провинциях уже наблюдается отрицательный прирост населения. Эксперты ООН прогнозируют, что к 2050 году население Китая сократится на 109 миллионов человек [5].

Сейчас молодые китайцы позже вступают в брак, заводят меньше детей или вообще отказываются от деторождения, растет средний возраст родителей впервые родивших ребенка (с 24,1 года в 1990 году до 27,5 лет в 2020 году).

Некоторые молодые китайцы предпочитают не иметь детей в знак протеста, который обусловлен необходимостью интенсивно конкурировать за скудные награды в обществе. Развитие получает явление, которое условно можно назвать «последнее поколение». Это форма протеста, когда вместо активных действий протестных действий с риском потерять свое шаткое социальное положение, многие молодые китайцы просто отказываются участвовать в будущем нации. В недавнем опросе две трети респондентов из более 20 000 опрошенных человек в Китае, в основном женщин в возрасте от 18 до 31 года, заявили, что не желают иметь детей. Многие молодые китайцы разрываются между стремлением добиться успеха и желанием иметь семью, а стоимость жизни выросла настолько, что рождение детей стало слишком большим финансовым бременем, чтобы казаться достижимым.

Ситуация усугубляется ростом безработицы в Китае. В частности, уровень безработицы среди городской молодежи в Китае взлетел до 21,3% в июне этого года и, как ожидается, поднимется до 21,4% к концу третьего квартала 2023 года. Кроме того, цифры безработицы не включает большую часть китайцев в возрасте 16–24 лет, которые могли бы работать, но решили не искать работу. Речь идет о присутствующей среди молодежи стратегии поведения, при которой они предпочитают очень мало делать, оставаться дома, вести минималистский образ жизни и избегать рынка труда. Тенденция «лежания на ровном месте» в некоторых случаях настолько экстремальна, что студенты предпочитают, чтобы их семьи платили им за то, чтобы они оставались дома и выполняли работу по дому, а не искали официальную работу. Растет популярность образа жизни DINK («двойной доход, отсутствие детей») [5].

Заметим, что восприятие будущего, свойственное представителям условного «западного» мира и китайской молодежи, которые обусловлены, помимо объективных факторов, субъективным восприятием неопределенности и социального давления, несколько отличается от восприятия будущего, свойственного молодежи на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Этот регион является одним из самых молодых в мире: более 60% его населения, более 200 миллионов человек, моложе 30 лет.

Об этом свидетельствуют результаты личных интервью с 3600 арабскими гражданами в возрасте от 18 до 24 лет в их родных странах, проведенных исследовательской компанией SixthFactor Consulting с 27 марта по 12 апреля 2023 года.

 Почти три четверти (72%) молодых арабов в Леванте (Ирак, Иордания, Ливан, Палестинские территории, Сирия и Йемен) и около двух третей (62%) в опрошенных странах Северной Африки (Алжир, Египет, Ливия, Марокко, Судан, Южный Судан и Тунис) заявили, что их национальная экономика движется в «неверном направлении». Уровень безработицы среди молодежи в регионе превышает 25% и является самым высоким и быстрорастущим в мире.

При этом более половины арабской молодежи в странах Леванта и Северной Африки говорят, что они активно пытаются уехать или рассматривают возможность покинуть свою страну в поисках лучших возможностей. Желание эмигрировать сильнее всего среди молодых мужчин и женщин в Леванте (53%), за которым следует Северная Африка (48%), основной целью которых является найти работу. Большинство арабской молодежи говорят, что хотели бы эмигрировать в Канаду (34%), на втором месте идут США (30%), за ними следуют Германия и Великобритания (обе по 20%) и Франция с 17%.

С другой стороны, чуть более четверти (27%) молодежи в странах Совета сотрудничества стран Персидского залива (ССАГПЗ) заявляют, что подумывают об эмиграции, причем большинство заявляет, что никогда не покинут свою страну.

Растущее число арабской молодежи, стремящейся уехать из своих стран, может рассматриваться как следствие отсутствия возможностей получить хорошее образование и построить карьеру дома, так и стремление формировать свою собственную судьбу.

Но, что крайне показательно, несмотря на опасения по поводу своей национальной экономики, более двух третей (69%) арабской молодежи верят, что их лучшие дни еще впереди, что на 5% больше, чем в 2022 году. Больше всего надежд у молодежи в странах Персидского залива (85%), у жителей Северной Африки (64%) и Леванта (60%).

По сравнению с четырьмя годами ранее, оптимизм молодежи в регионе находится на пике: 57% сегодня говорят, что у них будет лучшая жизнь, чем у их родителей, по сравнению с 45%, которые сказали это в 2019 году. Самый высокий позитивный настрой среди молодежи стран Персидского залива (75 %), за ними следуют молодые арабы в Леванте (52%) и Северной Африке (50%). Думая о следующих 10 годах, арабская молодежь в основном хочет начать карьеру (18%), а затем закончить образование (17%) [5]. Несмотря на высокую конкуренцию и плачевное состояние экономики, большинство молодых арабов надеются на свои шансы на лучшую жизнь.

Таким образом, с определенной долей вероятности, можно говорить о том, что присутствующие во всех упоминаемых обществах близкие проблемы приводят к разному восприятию будущего. Другими словами, мы можем допустить, что имеет место разный уровень социального оптимизма у молодежи упоминаемых сообществ. В социологических исследованиях социальный оптимизм определяется «как позитивные ожидания, в том числе оценка благополучия своей семьи в будущем», в психологических – как «генерализованное ожидание благополучного преодоления тех или иных
конкретных социальных проблем в будущем» [1].

При этом молодые люди из регионов, демонстрирующих наибольший уровень нестабильности и самый высокий уровень экономических проблем, в том числе обусловленных безработицей, демонстрируют самый высокий уровень социального оптимизма. Но этот социальный оптимизм связан не с личностной реализацией в государствах проживания, а с миграцией в более успешные в их представлениях страны. То есть у них есть фиксируемый в сознании источник благополучного будущего, не требующий глубокой работы по трансформации собственных социо-политических систем. Наряду с этим, молодежь в странах, которые рассматриваются как наиболее оптимальные для переезда, сами могут пребывать в ситуации тревожного восприятия будущего, но им уже некуда бежать и единственным выходом из ситуации может быть приложение усилий для трансформации собственных обществ. Оценка реалистичности такого варианта развития событий, а также векторы преломления усилий молодежи по построению не только личного, но общественного будущего, является перспективной тематикой для дальнейший исследований.

Список литературы

  1. Нестик Т.А. Образ будущего, социальный оптимизм и долгосрочная ориентация россиян: социально-психологический анализ / Т.А. Нестик // Социодиггер. №9 (14). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/obraz-buduschego-sotsialnyy-optimizm-i-dolgosrochnaya-orientatsiya-rossiyan-sotsialno-psihologicheskiy-analiz
  2. Струк Е.Н., Ван Хао Ценности китайской молодежи: теоретический анализ / Е.Н. Струк, Хао Ван // Социальная компетентность. 2021. Т. 6. № 4. С. 458 – 466.
  3. Шицин Ван Причины повышенной тревожности выпускников китайских университетов в процессе трудоустройства // Молодежь ХХI века: шаг в будущее: материалы XXIV региональной научно-практической конференции (18 мая 2023 г., Благовещенск) / Благовещенск: типография АмГУ, 2023. Т. 2. С. 15-16.
  4. Amid record youth unemployment, over half of Arab youth in the Levant and North Africa want to emigrate for better opportunities [Электронный ресурс]. URL: https://asdaa-bcw.com/en/amid-record-youth-unemployment-over-half-of-arab-youth-in-the-levant-and-north-africa-want-to-emigrate-for-better-opportunities/ (дата обращения: 15.11.2023).
  5. Bram Barclay The Last Generation: Why China’s Youth Are Deciding Against Having Children [Электронный ресурс]. URL:
  6. https://asiasociety.org/policy-institute/last-generation-why-chinas-youth-are-deciding-against-having-children (дата обращения: 22.11.2023).
  7. Gancitano M., Colamedici A. La società della performance. come uscire dalla caverna. Buenos Aires. Tlön. 192 p.
  8. Gen Z and Millennial Survey Waves of change: acknowledging progress, confronting setbacks. [Электронный ресурс]. URL: https://www.deloitte.com/global/en/issues/work/content/genzmillennialsurvey.html (дата обращения: 10.11.2023).
  9. Mueller, E. A Youth Power Shift: A Democracy That Empowers All of Us. [Электронный ресурс]. URL: https://www.internationalaffairs.org.au/australianoutlook/a-youth-power-shift-a-democracy-that-empowers-all-of-us/ (дата обращения: 15.10.2023).
  10. New Survey Reveals Gen Z Youth Pursuing Nondegree Paths After High School Feel Confident and Workforce Ready. [Электронный ресурс]. URL: https://www.prnewswire.com/news-releases/new-survey-reveals-gen-z-youth-pursuing-nondegree-paths-after-high-school-feel-confident-and-workforce-ready-301958977.html (дата обращения: 01.12.2023).
  11. Rosa, H., Jonathan, T. «From the love of movement to the law of acceleration: observations of modernity» / H. Rosa, T. Jonathan // In Social Acceleration: A New Theory of Modernity, 35–62. Columbia University Press, 2013. [Электронный ресурс]. URL: http://www.jstor.org/stable/10.7312/rosa7 (дата обращения: 28.10.2023).
  12. Youth Right Now. [Электронный ресурс]. URL: https://www.bgca.org/about-us/youth-right-now (дата обращения: 05.12.2023).

1 Работы выполнены при поддержке Экспертного института социальных исследований и Министерства науки и высшего образования Российской федерации (проект FEFM-2023-0006)

Интересная статья? Поделись ей с другими: