УДК 334.34

Роль цифровых валют в противодействии легализации доходов полученных преступным путем

Бганба Екатерина Темуровна – студент магистратуры Высшей школы государственного аудита Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Научный руководитель Анищенко Евгений Владимирович – кандидат экономических наук, доцент кафедры Экономических и финансовых расследований Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Аннотация: В статье рассмотрены возможности применения криптовалют в предупреждении преступности, связанной с легализацией доходов, полученных преступным путем. Проанализированы спсобы использования финансовых операций для совершения преступлений, связанных с легализацией доходов, полученных преступным путем. Выявлены особенности оборота и использования криптовалют на современном этапе, выявлены особенности применения технологии машиночитаемого права, смарт-контрактов.

Ключевые слова: криптовалюта, цифровая валюта, цифровые технологии, технологии машиночитаемого права, цифровые права, легализация доходов, полученных преступным путем.

На современном этапе охрана общественных отношений, которые связаны с добросовестной и законной экономической деятельностью, выходит на одно из первых мест в условиях борьбы с коррупцией, демонополизации бизнеса и охраны института государственного заказа. 

На современном этапе экономические преступления наносят существенный ущерб, как гражданам и организациям, так и государству, кроме того, средства их совершения неуклонно совершенствуются, а сам процесс совершения преступлений переходит в область цифровых технологий.

Одним из ключевых направлений совершенствования процесса совершения экономических преступлений является их перевод в «цифровой формат», то есть использование в данном процессе цифровых инструментов, главным образом, криптовалют.

Финансовые операции, как часть процесса легализации денежных средств/имущества, полученных преступным путем, выражаются в создании, передвижении, распределении и использовании финансовых ресурсов. К таковым действиям можно отнести, в частности, снятие со счета, зачисление либо перевод на счет денег, их размещение во вклад (на депозит) и т.д. В связи с этим, финансовые операции часто осуществляются и с криптовалютами, что позволяет в полной мере скрыть их не только от правоохранительных органов, но и от кредитных организаций.

Легализация доходов – это процесс, который предусматривает несколько этапов совершения преступлений. Трехэтапная модель легализации доходов подразумевает выделение нескольких стадий: размещение, расслоение, интеграцию денежных средств. 

На первом этапе легализации доходов, вне зависимости от ситуации, осуществляется размещение доходов в существующие финансовые системы для прерывания связи доходов и той преступной деятельности, которая позволила их получить.

На первом этапе осуществляется обезличивание денежных средств и увеличение возможности их использования.

В качестве финансовых операций на данном этапе используются такие, как платежи небольших сумм на счета в кредитных организациях. Структурирование финансовых операций на данном этапе выражается в открытии счетов физических лиц, на которые через небольшие промежутки времени юридическими лицами осуществляются переводы денежных средств по легальным основаниям (выплата заработной платы, предоставление материальной помощи, возврат финансовых средств по договору беспроцентного займа).

В дальнейшем эти денежные средства снимаются в наличной форме физическими лицами. Часто проблема выявления преступных лиц на данном этапе обусловлена тем, что действия физических лиц по получению и обналичиванию доходов осуществляются без их ведома (например, при использовании украденных паспортов).

Второй этап легализации доходов, полученных преступным путем – их расслоение. Цель этапа – замаскировать путь доходов, полученных преступным путем. Для достижения цели используется наслоение различных финансовых операций друг на друга с целью усложнить выявление доходов и лиц, их легализующих.

Структурирование финансовых операций на данном этапе осуществляется размещение денежных средств в виде вкладов и переводов в кредитные организации, легализация проходит через банковскую, предпринимательскую или иную экономическую деятельность.

Достаточно часто используется осуществление переводов денежных средств в кредитные организации, а также перемещение их внутри кредитной организации, с последующим переводом их в ценные бумаги, платежные поручения и др.

Третий этап легализации доходов – включение преступно полученных доходов в легальный гражданско-правовой оборот, что позволяет обеспечить окончательную легальную видимость доходов, источника происхождения. По сути, этот этап направлен на придание доходам вида законных.

В процессе структурирования финансовых операций используются такие инструменты, как заключение фиктивных сделок, например, заключенных при условии завышенной стоимости. Это и является одним из основных криминалистических признаков легализации доходов, полученных преступным путем. При этом, в последние годы осуществление соответствующей деятельности осуществляется при помощи криптовалют.

Особенность криптовалют состоит в том, что цифровые валюты не зависят от геополитики. На них не влияет объем добычи нефти или войны, как на «классические» валюты. Поэтому курс криптовалют складывает исключительно по законам экономики.

Предложение (эмиссия) большинства криптовалют принудительно ограничена. К примеру, общий объём эмиссии биткойнов ограничен и не превысит 21 миллион. По мере дополнительной эмиссии, курс криптовалюты немного снижается. Спрос на криптовалюты продиктован их популярностью и распространенностью.

Криптовалюта еще не стала глобальной формой денег и до сих пор не появилась еще на основных мировых финансовых рынках (хотя такие попытки уже делаются, в частности существуют заявки на создание ETF биткоина), однако она уже на пути к интеграции в мир финансов. Поэтому существует риск того, что как только одна часть монетарной системы пошатнется, вся сичтема мировой экономики станет слабее, что и произошло, например, при выпуске биткоина в 2008 и 2009 годах.

Немаловажно и то, что неизвестно, какие контракты или инструменты являются связанными с криптовалютами и насколько сильно они являются интегрированными в финансовую систему мира.

Развитие цифровых технологий на современном этапе требует правового регулирования их применения. Сложность при этом составляет тот факт, что цифровые технологии и сами могут выступать объектами права (например, объектами авторского права, массивом персональных данных и др.), а равно и предоставлять доступ к объектам права, что в рамках имущественного оборота подразумевает обеспечение возможности реализации имущественных прав в том или ином объеме [3].

В 2020 году Федеральный закон от 31.07.2020 N 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»[1] ввел понятие цифровых активов и цифровой валюты. Это позволяет в полной мере рассматривать такое имущество, существующее только в электронной «нематериальной» форме, как баллы в виртуальных казино, криптовалюты, интернет-изображения и включать их в имущественный оборот на основе норм права, а не только на основе сложившейся экономической практики.

В этом отношении нужно отметить, что экономическая деятельность в области имущественного оборота таких интернет-объектов, их создание, приобретение и отчуждение прав на эти объекты значительно опережает процесс правового регулирования этой деятельности, что обуславливает актуальность разработки мер по совершенствованию правового регулирования оборота криптовалют [6].

Одним из направлений использования криптовалют, которые могут обеспечить их легальный и открытый оборот, что позволит противодействовать легализации доходов, полученных преступным путем, является внедрение машиночитаемого права.

Минэкономразвития России разработало Концепцию развития технологий машиночитаемого права – особой системы алгоритмов, которая предназначена для применения правовых норм в практике (в настоящее время, преимущественно – в договорной).

Это позволяет использовать машиночитаемое право и в рамках оценки криптовалютных сделок, сделок, в которых применяются иные цифровые данные [4].

Понятие цифровых данных достаточно широкой и включает в себя как объекты имущественного оборота (например, объекты интеллектуальной собственности), так и способы фиксации прав (например, в случае, если речь идет о данных электронной подписи). Особое значение придается в настоящее время процедурам фиксации фактов по сделкам. Факт совершения каких-либо действий по сделке, если для ее вида существует необходимость соблюдения простой письменной формы, не будет установлен судом лишь на основании одних свидетельских показаний при представлении письменных доказательств, которые опровергают этот факт.

Технология машиночитаемого права позволяет создавать отдельные вещи – к примеру, генерирующие криптовалюту майнинговые фермы используют технологии распознавания и генерации цифровых алгоритмов. В процессе их деятельности возникают новые вещи – «деньги» криптовалюты [5].

В практике сегодня актуально правовое регулирование криптовалют – как их создание, так и фиксации прав на них в случае перевода случайно на некорректный счет или в случае кражи таких криптовалют, которые, по своей правовой сущности, представляют собой цифровые данные [3].

Технологии машиночитаемого права позволяет зафиксировать права владельца криптовалюты, и в дальнейшем обеспечить доказывание его права на вещь (определенную сумму криптовалюты), в случае ее кражи или неправомерной передачи другим лицам, а также при использовании для легализации доходов, полученных преступным путем [4]. 

При использовании смарт-контракта, лицо, приобретающее цифровое право, получит этот объект автоматически при наступлении определенных обстоятельств. Сделка будет исполнена без дополнительных распоряжений сторон: у продавца будет списано цифровое право, а у покупателя деньги.

В методологии юридической науки на текущий момент не сформировано комплексное представление о цифровом праве.

Таким образом, для фиксации прав на объекты имущественного оборота имеются и возможности, и проблемы применения машиночитаемого права на современном этапе используются электронные подписи для совершения сделок, смарт-контракты, внесение данных в реестры.

Смарт-контракт может эффективно использоваться, в частности, при обороте цифровых финансовых активов для фиксации прав на них.

В этом процессе сделки автоматически проходят на интернет-платформах, при этом, компьютерная программа определяет на основе имеющихся данных факт исполнения или неисполнения договора, и следовательно формирует условия закрытия сделки, или взыскания неустойки и иных штрафных санкций.

Таким образом, можно отметить, что использование криптовалют требует легализации и закрепления при использовании технологий машиночитаемого права, например, смарт-контрактов, что позволит сделать оборот криптовалют более открытым, что позволит снизить возможности их использования для легализации доходов, полученных преступным путем.

Список литературы

1. Федеральный закон от 31.07.2020 N 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» СПС Консультант-Плюс. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_358753/e21bf6629de12458b6382a7c2310cc359186da60/2. Определение СК по гражданским делам ВС РФ от 24.12.2013 N 32-КГ13-8.
2. Боровиков, В. Б. Уголовное право. Общая часть. Учебник / В.Б. Боровиков, А.А. Смердов. – М.: Юрайт, 2015. – 212 c.
3. Плотников А.В. Проблемы правового регулирования цифровой экономики // Московский экономический журнал. №7. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/problemy-pravovogo-regulirovaniya-tsifrovoi-ekonomiki.
4. Понкин И.В. Лаптева А.И. Право и цифра: Машиночитаемое право, цифровые модели-двойники, цифровая онтонизация и цифровая онто-инженерия в праве // М. 2021 – 176 с.
5. Таранов И.Е. Административно-правовое регулирование рынка ценных бумаг URL: https://www.acjournal.ru/jour/article/viewFile/270/271.
6. Gandal , Hałaburda H. Competition in the Cryptocurrency Market / Bank of Canada Working Paper 2014-33. Bank of Canada, 2014. – P. 32.