УДК 82-311

Повествовательные стратегии романов Уильяма Фолкнера (на примере романов «Шум и ярость», «Когда я умирала», «Авессалом, Авессалом!»)

Петренко Жасмин Геннадьевна – магистрант факультета Литературы и культуры народов зарубежных стран Санкт-Петербургского государственного университета.

Аннотация: Работа посвящена анализу повествовательных стратегий, которые У. Фолкнер использует в художественных произведениях. На примере романов «Шум и ярость» (The Sound and the Fury, 1929), «Когда я умирала» (As I Lay Dying, 1930), «Авессалом, Авессалом!» (Absalom, Absalom!, 1936) можно проследить закономерности построения коммуникативной ситуации, выявить особенности поэтики автора, которые напрямую связаны с характерными чертами литературы модернизма, в частности, субъективное восприятие, фрагментарность, игра с хронологией, осложненную нарративную структуру. Особое внимание уделяется приему остранения, введенному в научный оборот В. Б. Шкловским в работе «Искусство как прием», как важной особенности организации повествования в текстах У. Фолкнера.

Ключевые слова: повествовательные стратегии, остранение, У. Фолкнер, модернизм, диегезис, наррация.

Творчество У. Фолкнера в силу своей принадлежности к литературе эпохи модернизма отражает ряд ее особенностей в способе организации фактического материала художественного текста. Именно поэтому повествовательные стратегии, используемые автором, будут связаны с особенностями литературного процесса данной эпохи, среди которых можно выделить субъективное восприятие, фрагментарность, игру с хронологией, осложненную нарративную структуру.

Мы понимаем повествовательные стратегии как систему приемов, используемых автором в художественных текстах, с целью создания определённого рода коммуникации с читателем при помощи выбранной повествовательной инстанции, которая соответствует идейному, сюжетному и структурному замыслу автора.

Одной из очевидных характерных черт повествования в романах У. Фолкнера можно назвать использование техники «потока сознания» [5,6], которая характерна для литературы модернизма. Данный прием мы можем увидеть в большинстве романов Йокнапатофского цикла, например, «Шум и ярость» (The Sound and the Fury, 1929), «Когда я умирала» (As I Lay Dying,1930), «Авессалом, Авессалом!» (Absalom, Absalom!, 1936).

Многоголосие или множественная внутренняя фокализация [4, с. 391] - коммуникативная стратегия, часто избираемая У. Фолкнером. Это принципиально важно для поэтики его текстов, так автор подчеркивает субъективность излагаемых событий, отсутствие универсально и верного видения истории. Многие романы У. Фолкнера построены по принципу «слоеного пирога»: каждый новый рассказчик истории добавляет свое уникальное и особенное видение в общую картину объективно существующих событий, однако, учитывая различное отношение повествующего субъекта к событию, его ментальные способности, эмоциональный фон, характер, описанный фактический материал может изменятся до неузнаваемости. А. А. Аствацатуров отмечает, что для поэтики У. Фолкнера характерен принцип матрешки, где «конкретный, случайный эпизод включается в историю персонажа, который помещается в историю семьи, которая, в свою очередь, оказывается эпизодом истории Йокнапатофы, помещенной в большую Историю Америки» [1, с. 226]

У. Фолкнер намеренно усложняет коммуникацию с читателем, не позволяя ему сразу понять причины, последовательность эпизодов, итоги. Он использует особый тип рассказчика, принадлежащего к авантюрному типу по классификации М. М. Бахтина, предложенной в работе «Формы времени и хронотопа в романе», который является носителем редуцированного или особого психологического типа сознания. Подобные примеры мы можем встретить в романе «Шум и ярость» (Бенджи Компсон, как воплощение типа дурак, который обладает характеристиками простоты, отсутствия рефлексии и понимания причинно-следственных связей между событиями [3, с. 197]) и «Когда я умирала» (Вардаман).

Намеренно затрудненная коммуникация реализуется У. Фолкнером не только глобально – выбором повествующих субъектов, но и более конкретно, например, благодаря использованию приема остранения, который был введен в литературную практику В. Б. Шкловским в работе «Искусство как прием» [9].

Использование приема остранения позволяет вывести читателя из автоматизма восприятия, привычных ему конвенций времени, пространства, причинно-следственных связей. Остранению подвергаются как субъекты повествования, так и объекты действительности, которые описываются рассказчиками. Процессы, действия, предметы изображаются как впервые увиденные; происходит называние элементов, частей от целого, замена на местоимение, например: «It was red, flapping on the pasture. Then there was a bird slanting and tilting on it. Luster threw. The flag flapped on the bright grass and the trees» [11, с. 9]. Читатель не только вынужден самостоятельно анализировать и сопоставлять различные точки зрения многочисленных рассказчиков на одну и ту же историю, но и на более детальном уровне угадывать истинную природу явлений, событий, предметов реальности.

Большинство рассказчиков в романах У. Фолкнера – это одновременно и действующие лица описываемых событий. Такая особенность создает диегетичесткую коммуникацию, которая характеризуется присутствием персонажа одновременно и в плане повествования, и в плане повествуемой истории. Автор подчеркивает таким образом индивидуальность восприятия общих для ряда героев событий, что дает читателю возможность не только узнать о событии, но почувствовать реакцию на него, увидеть различия в восприятии, обусловленные личными особенностями рассказчиков (например, лично знакомая с Сатпеном мисс Роза, в соответствии с собственными впечатлениями и особенностями характера воссоздает его образ как демонический, однако в рассказе мистера Компсона все тот же образ Томаса Сатпена решен в более реалистичном ключе). Субъективно-личностное повествование позволяет в индивидуальном отразить всеобщее. Показательным примером в этом смысле будет повествовательная ситуация романа «Когда я умирала», где все действующие лица истории одновременно получают и право показать свое видение событий.

Еще одну особенность повествовательных стратегий У. Фолкнера можно обозначить термином, который использует А. Маршал, говоря в своей работе об особенностях временной организации в романах – timelessness [12, с. 72]. Автор усложняет временную структуру произведений, он редко использует линейный и последовательный нарратив, отдавая предпочтение фрагментарному повествованию, используя чередования временных пластов, «перепрыгивания» из прошлого в настоящее («Авессалом, Авессалом!») и смешение эпизодов по принципу ассоциации («Шум и ярость»). С помощью сложной временной структуры автор позволяет читателю увидеть особенности человеческой памяти, ее нелинейность. Сознание героев У. Фолкнера не иерархично, оно путешествует во времени, на первый взгляд хаотично, однако при более детальном рассмотрении мы можем увидеть уникальные ассоциативные связи, которые объясняют логику чередования и связи эпизодов. Такими связующими звеньями могут выступать как предметы (калитка, через которую уходят сначала школьницы, а затем Кэдди) [11, с. 46], персонажи (имена Квентина и Квентины пишутся на английском аналогично – Quentin, в соседних эпизодах учувствуют разные персонажи, принадлежавшие к разным временным периодам), так и фразы, произнесенные героями. Например, Кэдди говорит матери в тот день, когда Бенджи меняют имя: «I can carry him, [...]» и её же слова, но уже в последующем эпизоде: «Caddy said. "Let me carry him up, Dilsey» [11, с. 54].

Учитывая сложность той коммуникативной ситуации, которую выстраивает У. Фолкнер с читателем, необходимо отметить особые детали повествования, которые помогают ориентироваться в художественном пространстве романов. Такими деталями могут быть предметы, характеризующие того или иного героя, например, красный галстук кавалера Квентины или бутылка дяди Мори [6]. Некоторые персонажи получают целые фразы, которые повторяются в речи, постоянно напоминая читателю о чем-то принципиально важном для их сознания. Здесь примерами могут стать многочисленные повторы Бенджи о том, что Кэдди пахла травой, деревьями или соединения образа разрезанной на куски рыбы с умершей матерью, которая у Вардамана получает словесное выражение «Моя мама – рыба».

Более того, речь каждого из рассказчиков У. Фолкнер делает индивидуально различимой, четко обозначая особенности идиолекта, на котором говорит, думает или повествует герой. Например, религиозность Коры, отраженная в ее монологах, рациональность и математическая строгость ума Кеша. Особенности идиолекта Бенджи исходят из его ментальных особенностей; он использует простые предложения или соединяет их сочинительной связью, отказываясь от подчинительных, которые для него чужды, поскольку его сознание не позволяет оценить, какое событие главное, а какое побочное. В его речи преобладают сочинительные союзы, которые подчёркивают синхроническое восприятие диахронических процессов. Подобным образом решена и речь Вардамана.

На этих примерах мы можем увидеть еще одну особенность повествования – использование техники так называемого белого письма или нулевой степени письма, описанного Р. Бартом. Изложенные события называются, но не описываются, в них словно отсутствует личностный компонент, чувственное, личностное восприятие. Таким образом, мы можем отметить тенденцию к чередованию мимезиса с диегезисом. Рассказчики, которые ярко проявляют свое эмоциональное вовлечение в историю, «показывают» ее с помощью образов, это Квентин, мисс Роза, Дарл, чье образное видение, однако, трансформируется к концу романа в связи с изменениями, происходящими в его психологическом состоянии.

Завершая рассмотрение тех особенностей повествования, которые мы отметили, можно сделать вывод о том, что большинство из них напрямую связаны с изменениями в обществе начала XX века и с попыткой авторов эпохи модернизма найти адекватную форму выражения для этих изменений, а кроме того, отразить собственное отношение к происходящим переменам. Создание особой, намеренно затрудненной коммуникативной ситуации с помощью приема остранения, использование множественной внутренней фокализации, техники потока сознания, особое внимание к типу рассказчика, усложнение временной организации текста – все эти приемы позволяют автору реализовать намеченную им повествовательную стратегию по отношению как к художественному миру произведения, так и к читателю.

Список литературы

Аствацатуров А. А. И не только Сэлинджер: десять опытов прочтения английской и американской литературы. – М.: Издательство АСТ, 2015. – 312 с.
Барт Р. Нулевая степень письма/Пер. с фр. – М.: Академический Проект, 2008. – 431 с.
Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе//Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. – М.: Худож. лит., 1975. – 407 с.
Женетт Ж. Повествовательный дискурс [Текст] / Ж. Женетт // Фигуры : в 2 т./Ж. Женетт. - М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998. – Т. 2. – 944 с.
Засурский Я. Н. Американская литература XX века: некоторые аспекты литературного процесса. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1966. – 440 с.
Савуренок А. К. Романы У. Фолкнера 1920–1930-х годов. – Л.: Изд. ЛГУ, 1979. – 142 с.
Фолкнер У. Когда я умирала. – М.: Издательство АСТ, 2021. – 224 с.
Фолкнер У. Авессалом, Авессалом! М.: Гудьял-Пресс, 1999. – 352 с.
Шкловский В. Б. О теории прозы. – М.: Федерация, 1929. – 268 с.
Faulkner W. Sound and Fury [электронный ресурс]. – Mode of access: https://antilogicalism.com/wp-content/uploads/2018/04/sound-and-fury.pdf.//The Southern Review 8 N.S., 1972 (дата обращения: 23.04.2022). – 268 p.
Marshall A. Defamiliarization and reader-response in the novels of William Faulkner, Department of English / Alexander Joseph Marshall. – University of Virginia, 1989. – p. 195.